Марвен скупо улыбнулась на такое наивное, хотя в целом резонное замечание, но не произнесла ни слова. Она и раньше была замкнутой, неразговорчивой, старалась не выказывать своих чувств, держа их в себе, а пережитое горе, судя по письмам сестер Моркадес и Мирген, лишь обострило эти черты. С обеими ведьмами Марвен была неизменно вежливой и послушной, выполняла все их указания, прислушивалась ко всех их советам, старательно обучалась под их руководством, однако всегда сохраняла дистанцию, не позволяя им заглянуть себе в душу. В отличие от нее, живая и открытая Грайне не скрывала своего горя, частенько плакала, вспоминая о родных, но быстро утешалась, почти мгновенно переходя от печали к веселью, и под влиянием новых впечатлений ее боль от этой утраты потихоньку утихала, теряла прежнюю остроту…

– Марвен, помнишь то письмо, – обратился Бренан к старшей из кузин, – где я писал, что подыскиваю тебе жениха среди юных катерлахских лордов?

Щеки девочки легонько зарделись, а взгляд смущенно заблуждал по уголкам кареты.

– Да, помню, – ответила она, пытаясь говорить ровно и беспристрастно, но легкая дрожь в голосе выдавала ее волнение. – Спасибо за заботу обо мне… А ты уже кого-то выбрал?

– Собственно, об этом я и хотел поговорить, – сказал Бренан. На самом деле он совсем не хотел об этом говорить, особенно сейчас, когда они только встретились. Но выбора не было, потому что еще вчера Кохран аб Гарет отправил своим братьям и сестрам письмо, в котором, среди прочего, упоминал о планах Финвара посватать Марвен за своего сына Туахала. И было бы совсем нежелательно, если бы сама Марвен услышала это от кого-то постороннего. – Тебе что-нибудь известно о лорде Финваре аб Дайхи?

Марвен утвердительно кивнула:

– Да. Леди Моркадес называла его твоим главным соперником.

– А еще говорила, что он очень хитрый и коварный, – вмешалась Грайне. – Она думала, что это он нанял тех разбойников со злым колдуном, чтобы похитить нас, но недавно, когда тебя сделали принцем, передумала. Рассказывала нам, что лорд Финвар очень помог тебе, даже уговаривал других лордов сразу избрать тебя королем.

– Так и было, – подтвердил Бренан. – Финвар аб Дайхи оказался непричастным к тому преступлению. Это еще не означает, что мы стали добрыми друзьями, однако наше соперничество осталось в прошлом. – Произнося эти слова, Бренан понимал, что скорее выдает желаемое за действительное. У Финвара были большие амбиции, и с отказом претендовать на престол он вовсе их не лишился, просто теперь будет искать другие способы удовлетворить свою чрезмерное честолюбие. – Лорд Финвар – очень богатый и могущественный человек, он влиятельнее многих катерлахских графов, а может быть, влиятельнее их всех. По этой причине мне нужно наладить с ним хорошие отношения – если не дружественные, то хотя бы уважительные, это пойдет на пользу стране. К счастью, лорд Финвар разделяет мое мнение, поэтому написал мне письмо и выразил готовность сотрудничать со мной и королем Ригваром для блага Катерлаха. А все это я веду к тому, Марвен, что в знак примирения он предложил обручить с тобой своего сына Туахала.

Если Марвен и собиралась задать Бренану совершенно естественные при таких обстоятельствах вопросы, то не успела, так как ее опередила младшая сестра:

– А этот Туахал уже взрослый?

– Нет, одногодок Марвен. В хвероде ему будет двенадцать.

– Он красивый?

– В общем, да. Довольно красивый, высокий, стройный. О его характере сам я судить не могу, потому что никогда с ним не общался, но по отзывам других людей он вежливый, воспитанный и умный.

– Старший сын? – не унималась Грайне.

– Да, старший, – ответил немного удивленный Бренан; он не ожидал такого практичного вопроса от девятилетней девочки. – Когда-нибудь Туахал унаследует большую часть отцовского состояния.

– Это хорошо, – довольно кивнула Грайне. – Когда будешь выдавать замуж меня, тоже найди мне старшего сына.

– Хорошо, – пообещал Бренан, погладив ее по головке. – Буду искать только старшего. Средних и младших даже рассматривать не стану. – Затем снова перевел взгляд на Марвен. – Ты только не бойся, я не собираюсь ни к чему тебя принуждать. И торопить тоже не буду. Вот приедем в Тахрин, там ты познакомишься с Туахалом, будешь часто общаться с ним, хорошенько узнаешь его – тогда и решишь относительно помолвки. И как скажешь, так и будет, это я тебе твердо обещаю. Поэтому, повторяю, не бойся, не переживай, все будет в порядке.

– Я не боюсь, – сказала Марвен. – Ты ведь желаешь нам с Грайне добра. А мы должны слушаться тебя, ведь теперь ты старший в нашей семье.

Немного поколебавшись, она пересела к Бренану, по другую сторону от сестры, и он обнял ее за плечи.

– Да, сестричка, мы семья. И я буду заботиться о вас, что бы ни случилось. Я сделаю все для вашего счастья.

Несмотря на то что шла вторая половина месяца рагвира, в абервенском порту было почти по-летнему людно и шумно. Теплое течение делало судоходство по океану Ивырид достаточно комфортным даже среди зимы, и этим западное побережье Северного Абрада выгодно отличалось от восточного, где морская жизнь не то чтобы полностью замирала, однако существенно снижала свою активность в зимний период. К тому же Абервен был одним из мировых центров мореплавания, успешно конкурируя как с Динас Ирваном и Карфирдином, так и с расположенными значительно южнее Рондавом, Эйнахом, Эврахом, Брухайлом, Глахавом, Рувином и Айхином.

Гвен сошла с корабля налегке, прихватив с собой только сумку с самым необходимым, а об остальных ее вещах, находящихся в двух чемоданах, должна была позаботиться портовая управа. Никого из сестер в порту не было, на что Гвен и рассчитывала, так как вчера вечером, отправляя последние письма подругам и приятельницам, нарочно написала, что прибудет на Тир Минеган уже после обеда. Она не хотела, чтобы ей устроили праздничную встречу, а предпочла прибыть на родную землю привычно и буднично, словно два года назад просто отправилась в путешествие по Абраду, а не покинула остров разбитая и опустошенная, без малейшей надежды когда-нибудь вернуться сюда.

И хотя Гвен уговорила капитана при входе в бухту не отправлять на берег традиционный сигнал «ведьма на борту», ей это не помогло. Люди на набережной сразу сообразили, кто она такая, и первым делом к ней наперегонки бросились извозчики, предлагая свои услуги. Однако Гвен не стала нанимать ни бричку, ни карету, поскольку они были слишком медленными, а воспользовалась любезностью лейтенанта портовой стражи, охотно уступившего ей лошадь. В своем усердии он собирался отрядить с молодой ведьмой нескольких гвардейцев в качестве почетного сопровождения, но она убедила его отказаться от этой идеи.

Улица Белах Фаррагол, ведущая из порта в город, была, как и все главные улицы Абервена, широкой и просторной, поэтому Гвен могла быстро гнать позаимствованного коня, не рискуя ни с кем столкнуться. Колючий ледяной ветер порывисто бил ей в лицо, кусал щеки и подбородок, однако слезы, застилавшие ей глаза, были не из-за него.

«Я дома! – твердила она себе. – Дома, дома, дома!.. И теперь я ведьма. Я снова ведьма!»

И хотя с того момента прошло уже десять дней, Гвен все еще не до конца верила своему счастью. Наяву она понимала, что случившееся с ней невероятное чудо вполне реально, но каждую ночь ее мучили жуткие кошмары, в которых она была ведьмачкой. Тогда Гвен в ужасе просыпалась, торопливо проверяла свою Искру, а потом тихо плакала от радости, что ей это лишь приснилось…

В центре города ей пришлось придержать лошадь, так как движение здесь было куда более оживленным, да и представлялось крайне невежливым стремглав проноситься мимо встречных колдуний, не ответив хотя бы кивком на их искренние приветствия. А доехав до Белах-на-Гвайр, она встретила первых ведьм – четырех девочек-подростков двенадцати-тринадцати лет. Сегодня был довнах, свободный от занятий день, поэтому младшие сестры могли с самого утра гулять, где им вздумается.