Проигнорировав очередную попытку Ахетона развлечь ее рассказами о великом Красном Континенте и цивилизации магов, населявшей его, Морейн молча смотрела в окно, вглядываясь в синюю даль. Где-то там, за горизонтом, на холодном Севере, куда улетают птицы, в домике на опушке леса греется у очага ворчливая старуха. Как хотелось вбежать в комнату, сесть на пол перед очагом, протянуть к теплому огню озябшие на морозе руки и пропустить мимо ушей очередную отповедь о том, что не к лицу принцессе носиться как угорелой и ползать по полу, точно крестьянка. Видела бы ее теперь старая Веда, степенно ходящую золотую куклу, контролирующую каждое свое движение, каждый жест.

Морейн погружалась в воспоминания о прошлой жизни среди гор и зеленых лесов и вздыхала. Где тот светловолосый странник с лукавыми глазами, как он найдет ее здесь, за запертыми дверями, узнает под этой бессмысленной маской? И сердце рвалось в Эринир, туда, где весной распускаются цветы, просыпаются леса, идут звенящие дожди. Там Великая Богиня в храме с белыми колоннами сплетает людские судьбы в майские венки и пускает их по горным ручьям. Морейн вырвется отсюда, вернется на Медовый Остров, бросится в ноги Великой Богине и вымолит, выпросит у нее счастье.

А жизнь шла своим чередом, радуя и огорчая событиями. Такая размеренная скучная жизнь, опутанная золотой сетью дворцов Города Солнца, стала казаться Морейн привычной. Она пыталась найти свое место в этой жизни, смириться с теми условиями, в которых оказалась по воле своего отца.

Не раз задавала она себе скорбный вопрос: почему отец отправил ее в этот золотой плен? Неужели его презрение к дочери, так не похожей на него, было настолько сильно, что он решил избавиться от нее таким жестоким способом? Знает ли Эохайд о том, что его дочь в чуждом ей мире живет, как пленница, страдая от множества бессмысленных ограничений? Знает ли о жестоком отношении к ней этой ведьмы, сосущей из нее кровь и жизненную силу? Лишь одно предположение не приходило в голову отчаявшейся девушке: под разрушительным натиском поэннинцев и думнонов на Медовом Острове оставалось все меньше безопасных мест. Эохайд, заключивший соглашение о ненападении с королем Белином, не строил иллюзий. Захват маленького Эринира был лишь вопросом времени. У Белина, провозгласившего себя королем Медового Острова, ведущего завоевательные войны во всех направлениях, просто не доходили руки до мелких северных государств.

Племя нэпп, расселившееся по Поэннинской Долине, давно признало власть Поэннинского вождя. Времена набегов соседей-разбойников минули, нэппы согласились на все условия, лишь бы прекратить жестокие кровопролития, которые учиняли поэннинцы. Людям хотелось мира для себя своих детей, да и многие здешние жители были связаны кровными узами с поэннинцами, нередко увозившими с собой после очередного набега дочерей и сестер нэппов.

В целом Нэпп только выиграл, признан над собой власть сильного Поэннина. Никто больше не разорял их земель, не грабил их святилища, не захватывал крепости, не уводил в рабство женщин и детей. Поэннинцы не только обирали, но и защищали свои земли. Молодежь Нэппа с радостью шла в королевские Войска на службу, обещавшую сытую жизнь и богатую добычу.

Одному из младших сыновей Тедига давно уже грезились подвиги и победы под знаменами прославленных и доблестных витязей короля Белина и принца Бренна. Наслушавшись от бардов отца прекрасных сказаний о древних героях, юноша бредил битвами и поединками во имя величайшего короля. Харт, а именно так звали славного молодца, несмотря на свой юный возраст, уже прослыл лучшим бойцом на мечах во всем Нэппе.

Была, правда, еще одна причина, почему Харта так влекла королевская служба, и причина эта заключалась в старомодных обычаях Нэппа, по которым вся земля отца делилась поровну между сыновьями, в результате чего обширные владения Тедига должны были превратиться во множество маленьких клочков земли. Доблестная служба в армии короля-завоевателя, покорявшего одну страну за другой, приносила не только славу и признание, но и богатую добычу, позволявшую обеспечить свою безбедную и независимую жизнь, купить земли и построить дом. А отважному Харту ох как нужны были и золото, и земли, потому что бессердечный отец юной красавицы Оланы не соглашался выдать дочь за безземельного воина, наследство которого было весьма сомнительно, поскольку многодетный Тедиг до сих пор вынуждал свою жену рожать чуть ли не каждый год. Что, естественно, не увеличивало долю самого Харта в отцовском наследстве. А Олана, ах, Олана, так благосклонно относившаяся к мечтательному и статному сыну Тедига, была так юна, так красива, что бедному Харту приходилось все чаще сражаться с другими претендентами на ее общество. Но, выиграв в поединке, можно было получить лишь симпатию Оланы, но не ее отца. Чтобы заручиться его расположением, требовалось нечто более материальное, чем доблесть и отвага беззаботной юности.

Имелся и еще один шанс получить руку и сердце светловолосой красавицы, став воином королевской армии. В Хребтовине, как и в Нэппе и в других ближайших племенах, был древний обычай, чтимый несчастными влюбленными, а потому такой живучий. Браки своих детей могли устраивать только родители, чье мнение о благополучии дочери или сына редко совпадало с планами их самих. Но если на празднике, посвященном победоносному возвращению войска, девушка назовет своим избранником доблестного воина, заслужившего признание за храбрость, проявленную в бою, то король объявит ее наградой победителю. Никакой, даже самый упрямый отец не решится оспаривать приказ короля, чем и пользовались нередко влюбленные. Правда, были случаи, когда награждаемый оказывался не рад своему счастью, но тут уж не везло самой награде: вместо жены она вполне могла стать наложницей или рабыней. Поэтому не так много отчаянных женских голосов звучало перед выстроившимися в широкий ряд витязями, приветствуемыми королем после победоносного возвращения.

Сама Олана была не в восторге от мысли, что ей придется бежать из родительского дома и добираться одной до Поэннина, потому что у одинокой женщины, да еще такой красивой, вообще было мало шансов добраться куда-нибудь невредимой. Ей было страшно представить себе, как едет она в мужской одежде через Поэннинскую Долину в эти черные и неприветливые горы. Восторженному Харту не хватало рассудительности, чтобы оценить всю абсурдность такой идеи, но разумная Олана, конечно, понимала, что это путешествие не для нее. К тому же идти на конфликт с родным отцом, обеспечивающим ей привычную и удобную жизнь, она не хотела. Поэтому вариант, в котором Харт возвращается с богатой добычей, ей нравился гораздо больше, о чем она, правда, не стала ему говорить, не желая разочаровывать его в своей любви.

Маленький городок, обнесенный частоколом, носил солидное название Каер Непп и был единственной крепостью во всей Долине. По его грязным улицам ехал не спеша небольшой отряд всадников, добродушно перебранивавшихся между собой и отпускавших грубые шутки в адрес прижавшихся к стенам домов женщин. Витязи были отлично одеты и вооружены, что вызывало у зевак восторженные крики одобрения и восхищения. Одним из всадников был пронзительно рыжий Гер по прозвищу «Огненная Голова», предводитель маленького племени Узкой Лощины, обитавшего в Хребтовнне. Еще когда сын короля Дунваллона Бренн боролся за власть над поэннинцами, отец Гера, старый вождь Узкой Лощины, добровольно перешел на его сторону, оказав ему поддержку. С тех пор племя Узкой Лощины, на которое была возложена оборона одного из горных проходов, находилось в особом почете у Поэннинского вождя. Гер, занявший место отца после его смерти, так же преданно и верно служил Бренну.

Огненная Голова, ближайший подручный командующего королевскими войсками принца Бренна, спрыгнув с угаса, пошел к лавке с вывеской в виде бочонка с такой неповторимой грацией, какую может придать походке только непомерное количество крепкого эля. У лавки стояла прелестная юная девушка, вцепившаяся в своего столь же юного спутника, забывшего обо всем на свете и с раскрытым ртом взирающего на королевских угасов. Гер, громко рыгнув, сделал девушке такой изящный комплимент, что Харт был вынужден схватиться за меч и вызвать наглеца на бой. Витязи разразились дружным хохотом, видя молодого петушка, отчаянно бросающегося на их гиганта в доспехах. Между прочим, в тех самых доспехах, которые носил когда-то сам король Дунваллон. Ими наградил Огненную Голову король Белин за какой-то немыслимый подвиг. Доспехи, правда, достались Геру уже без драгоценной инкрустации, и их пришлось перековать, король Дунваллон был меньше Гера раза в полтора.