– Более того, я совершенно в этом уверена.

Супруги переглянулись, и мсье Пуррье уточнил:

– Но вы же будете держать нас в курсе дела?

– Естественно, – поспешно подтвердила я, чувствуя, что победа близка. Последнее, чего мне хотелось при расследовании, – это чтобы мадам Пуррье каждый вечер посещала мой особняк.

– Хорошо, – кивнул собеседник. – Мы завтра же выедем в Йерр.

– Кстати, – отставив наконец опустевший бокал, спросила я, – а каким именно образом вы с Ральфом привыкли путешествовать?

– Обычно на повозках. Это достаточно комфортно и совсем недорого, – сообщил мсье Пуррье.

И этот человек заявляет мне о своей обеспеченности… Возможно, в провинции это и так, но мне лично, даже в бытность студенткой, подобный способ передвижения в голову не приходил. Вслух же я ограничилась коротким:

– Понятно.

После чего поднялась с кресла и попрощалась. Сразу уйти не удалось, мадам Ромена еще раза четыре вытянула из меня обещание регулярно сообщать ей о том, как идут поиски, но со временем мне удалось вырваться из пут.

Оказавшись на улице, я плюхнулась на жалобно скрипнувший от такого неподобающего обращения скурр и почти простонала:

– Домооой…

Почти всю ночь я, вместо того чтобы благоразумно отправиться в постель… Точнее, в постель-то я как раз благоразумно отправилась почти сразу после плотного ужина, но стоило мне залезть под одеяло, как любопытство возобладало, и, достав из сумки аккуратно перевязанные ленточкой письма Ральфа к семье, я углубилась в их изучение, благо материала для обработки было предостаточно. Через шесть часов, зевая, я вынесла вердикт: ничего, что могло бы мне помочь в его поисках, преданный сын родителям не писал. В длинных, обстоятельных посланиях в подробностях описывались жизнь молодого человека в столице, его успехи в учебе, некоторое продвижение в вопросах кулинарии и приводилось очень много пространных рассуждений на самые разнообразные темы. Прочитав их все, я стала намного лучше разбираться в том, что представляет собой пропавший как личность, – на редкость уверенный в себе, крайне амбициозный, но способный к сопереживанию, разносторонне образованный, Ральф мне скорее нравился, чем нет, но каким именно образом это могло поспособствовать его поискам…

Насчет же планов сына на лето мадам Ромена сказала мне чистую правду – в письмах достаточно часто проскальзывали фразы типа: «вот приеду, накормите меня, матушка, вашими фирменными блинами с рыбой» или «как мне не терпится вновь посидеть теплым летним вечерком на берегу моря, слушая, как волны катают гальку». Безусловно, примерный сын собирался вернуться на лето в отчий дом, но сроков они, к сожалению, обговорить не успели. Сладко зевнув в несчетный уже раз, я сложила письма в хронологическом порядке и, утешив себя мыслью, что отрицательный результат – тоже результат и ничего никогда не дается легко, крепко заснула.

Как ни печально, ненадолго. Уже через четыре недолгих часа пришлось неохотно вылезать из-под одеяла и, с трудом разлепив глаза, двигаться в направлении кухни, поскольку спасти меня могла только внушительных размеров чашка крепкого кофе. Да уж… похоже, славные времена, когда я с легкостью проводила ночь без сна и с утра весело щебетала, как беззаботно порхающая с ветки на ветку птичка, безвозвратно ушли, и с новыми привычками организма нельзя не считаться. А это, несомненно, значит лишь одно: если я хочу нормально функционировать днем, то ночью нужно спать не меньше полудюжины часов.

Проведя с собой небольшую организационную беседу, я допила кофе, кое-как впихнула в дрыхнущий желудок два круассана с шоколадом и, за приемлемое время одевшись, направилась продолжать начатое расследование, не испытывая на тот момент ни малейшего желания это делать.

Но выбора особого не было – клиенты нетерпеливо ждали результата, и, приземлившись у особняка, принадлежащего семье Ваннейра, я уверенно позвонила в дверь. Вскоре после того, как вышколенный дворецкий проводил меня в небольшую, но роскошно обставленную гостиную, в ней появился и Ваннейр, застегивающий последнюю пуговицу безупречно отглаженного светлого шелкового пиджака. Хоть дворецкий наверняка доложил, кто именно желает с ним пообщаться, при виде меня юноша весьма правдоподобно изобразил на лице искреннее удивление и радостно улыбнулся:

– Мадемуазель Айлия, какими судьбами? Весьма польщен и рад, но, увы, похоже, это становится нашей скверной традицией – у меня опять практически нет времени.

– Это не страшно, – отмахнулась я. – Надеюсь, для того чтобы ответить на один небольшой вопрос, его хватит.

– Безусловно. – Аккуратно усевшись на краешек стола, собеседник внимательно на меня взглянул: – Слушаю вас!

– Скажите, откуда берется обслуживающий персонал на разнообразных приемах высшего света? Как я подозреваю, туда допускают только отлично обученных и проверенных слуг.

– И только после взятия у них отпечатков пальцев и магического слепка ауры, – согласно усмехнулся Ваннейр, но практически сразу же перестал ерничать и почти серьезно ответил: – Есть несколько специальных фирм, обеспечивающих для подобных целей поваров и официантов. Насколько я помню, чаще всего прибегают к услугам «Белого кота». А зачем вам такая информация? Неужели собрались прием организовать? Надеюсь, я буду в числе приглашенных?

– Мсье, могу вам торжественно пообещать, что, когда я действительно соберусь ввязаться в подобное мероприятие, вас стороной ни в коем разе не обойду. – Обещание далось мне легко, поскольку я с трудом представляла, что может подвигнуть меня на амплуа хозяйки званого вечера. – Что же до моих сиюминутных целей, то, оказавшись в процессе поисков Ральфа Пуррье в небольшом тупике, я решила, что поговорить с официантками, обслуживающими приемы, будет не самым глупым действием с моей стороны. Прислуга часто замечает те детали, что проходят мимо внимания сильных мира сего.

– Мысль весьма перспективная, – с неким удивлением согласился собеседник, и в этот момент раздался звонок в дверь. – Простите, Айлия, подозреваю, что это за мной. Позвольте, я вас провожу.

– Да, конечно.

Выйдя в холл в сопровождении галантного кавалера, я обнаружила стоящую там с недовольным выражением на лице мадемуазель Ротани Поддриго, разодетую в пух и прах. Ваннейр, своим внешним видом ничуть ей не уступавший, тут же просочился из-за моей спины и поцеловал девушке руку.

– Прости за небольшую задержку, но на то была причина.

– Вижу, – капризно откликнулась та и наконец соизволила мне кивнуть. – Доброе утро, мадемуазель Нуар.

– Вы знакомы? – с наигранным удивлением воскликнул юноша.

Я усмехнулась.

– Да, вчера удалось пообщаться, несмотря на чинимые этому препятствия. Что ж, мсье Ваннейр, спасибо за познавательную беседу, мне, к сожалению, уже пора. – И, взмахнув на прощание рукой, я проскользнула в дверь.

Прибыв в городскую справочную, я довольно быстро узнала адрес «Белого кота» и заодно решила удовлетворить гнетущее меня любопытство, выяснив, кем же являются родители Ваннейра и Ротани. Когда я открыла агентство, Зенедин в категоричной форме заявил, что каждый уважающий себя детектив всегда в курсе всех последних новостей и сплетен, так что хочу я или нет, а газеты мне читать придется, в том числе и разделы о политике. Сжав зубы, я повиновалась и теперь была почти уверена, что фамилия отца Ваннейра мне будет знакома. Чего, кстати, не скажешь о фамилии Поддриго.

Ожидания меня не обманули – Ваннейр оказался ни больше ни меньше, как сыном Лаянна Оньерри, члена правительства страны, одного из руководителей правящей в данный момент в парламенте фракции. Ротани же являлась дочерью некого Руаха Поддриго, слышать или читать о котором мне до этого не приходилось. Но вот поиск по адресу привел меня к несколько более полезной информации: дед Ротани таки имел отношение к большой политике. Приняв данную информацию к сведению, я решила обдумать ее попозже и перешла к следующему пункту программы, от которого ожидалось несколько больше практической пользы.