Было ясно, что он хочет увести разговор от неудобной для себя темы. Я решил не давить на него — ведь, в конце концов, он был здесь хозяином, а я только гостем.

— Стефан, — сказал я. — Но чаще меня называют Стасом.

— Вот как? Почему? Ведь «Стас» — это сокращённое от «Станислас», а вы должны быть Стивом.

— По идее, да. Однако я с детства привык быть Стасом. Это наша давняя семейная традиция, возникшая ещё до того, как мои предки переселились на Махаваршу. Уже много поколений старшим сыновьям в нашем роду поочерёдно дают имена Стефан и Владимир, а сокращённо Стас и Влад. Моего отца зовут Владом, дед был Стасом — ну, и так далее.

— А откуда были ваши предки?

— С Вилии. Когда чужаки захватили планету, на ней оставалось в живых лишь около ста тысяч человек. Сначала их отправили в концентрационные лагеря на Калхале, а потом, вместе с жителями других аннексированных планет, депортировали на Махаваршу.

Агаттияр как-то виновато посмотрел на меня, затем быстро отвёл глаза.

— А вот мои предки не сопротивлялись захватчикам. Мы сдались практически без единого выстрела, капитулировали сразу, как только в наше локальное пространство вошёл флот Иных. Взамен за это нам оставили планету и даровали некое иллюзорное подобие свободы. — Он сделал короткую паузу. — Думаю, вы, как лётчик, особенно остро ощущаете эту иллюзорность.

Я помрачнел.

— Даже острее, чем вы думаете. Я работаю на суборбитальных маршрутах.

Мой собеседник понимающе кивнул.

Дальнейший наш разговор, в ожидании обещанного Ритой ужина, проходил довольно вяло. Агаттияр вежливо расспрашивал меня о работе, я так же вежливо отвечал ему, однако слушал он меня вполуха, то и дело нетерпеливо ёрзая в кресле. В данный момент его занимал только один вопрос — как долго я собираюсь досаждать ему своим присутствием.

В конце концов мне стало до того неловко, что я волевым усилием обуздал своё любопытство и решил уйти, не дожидаясь ужина. Я как раз размышлял о том, под каким бы благовидным предлогом мне откланяться, когда в холле раздался короткий мелодичный перезвон.

Агаттияр дёрнулся, словно его ударило током. Если раньше он был просто взволнован (ну, и ещё раздражён тем, что я никак не ухожу), то сейчас в его взгляде мелькнул настоящий страх. Страх панический — вроде того, который я видел в глазах Рашели, когда мы повстречали незнакомца в метро.

Резко повернувшись к терминалу, он отрывисто произнёс:

— Компьютер, внешний обзор! Покажи парадный вход.

— Слушаюсь, хозяин, — почтительно отозвался бесполый механический голос.

Сию же секунду на встроенном в стену стереоэкране возникло изображение широкоплечего молодого человека приблизительно моих лет, может, чуть младше — на вид ему было от тридцати до тридцати пяти. Профессор сразу расслабился и облегчённо вздохнул:

— Всё в порядке. Это Сайид Махдев, один из моих ассистентов на кафедре. Он живёт за несколько домов от нас и часто захаживает в гости без приглашения. Формально ко мне, но на самом деле — к Рите… Чёрт, как некстати! — В сердцах добавил Агаттияр и направился к входной двери.

Я так и не понял, вырвались ли последние слова у него невольно, или это был тонко рассчитанный намёк, что и моё присутствие здесь неуместно.

Вскоре из передней донесся немного хрипловатый голос:

— Добрый вечер, профессор. Перед вашим домом стоит чей-то флайер. Я пришёл не вовремя?

— Да нет, что вы, Сайид, — прозвучал ответ Агаттияра, однако в его любезном тоне всё же чувствовалась неискренность. — В нашем доме вы всегда желанный гость. Мы как раз собираемся ужинать. Надеюсь, вы не откажетесь? — Благодарю, сэр, но я к вам буквально на минутку. Проходил мимо, вот и решил заглянуть, поздороваться с Ритой. Давненько её не видел.

Они вошли в холл, и профессор познакомил нас, представив меня как сына своего старого университетского друга. Тем самым он фактически признавался мне в том, что солгал насчёт Рашели. Впрочем, я был далёк от того, чтобы обвинять Агаттияра в тугодумии или недостатке изобретательности. Просто сейчас он был до такой степени растерян и сбит с толку, что его мозг отказывался работать с должной быстротой и эффективностью.

«Ну и дела! — подумал я. — Интересно, что же такого он обнаружил на том диске?…»

Из кухни выглянула Рита и приветливо улыбнулась новому гостю:

— Здравствуйте, Сайид. Отец уже пригласил вас на ужин? Если нет, то приглашаю я.

— Очень жаль, но у меня дела, — ответил он вежливо. — Я хотел лишь повидать вас. В последний раз мы встречались дней десять назад, и я подумал, что будет нелишне напомнить вам о своём существовании.

Рита заметно смутилась, подошла к нам и протянула Махдеву руку. Но вместо того, чтобы пожать её, он вдруг отступил на два шага, выхватил из кармана пистолет и направил его на нас. Любезно-слащавая мина мигом слетела с его лица, сменившись выражением жёсткой решительности.

— Стойте на месте! Все трое. Пожалуйста, без глупостей. Любое резкое движение — и я буду стрелять.

Пистолет в его руке был не муляжом и не игрушкой, это я понял сразу. Я, конечно, не военный и не полицейский, а всего лишь пилот гражданской авиации, однако знакомство со всеми видами вооружения входило в программу подготовки лётного состава, поэтому я без труда опознал лучевик «RD- 28» — стандартное табельное оружие армейских офицеров. Кроме того, я моментально определил, что пистолет снят с предохранителя и переключён в режим полуавтоматического дискретного огня.

— В чём дело, Сайид? — произнесла Рита, моргая от растерянности глазами. — Что случилось?… — Она вопросительно взглянула на отца: — Папа, что здесь происходит?

У Агаттияра был жалкий, подавленный вид. Его плечи ссутулились, руки безвольно свисали вдоль туловища, а мигом постаревшее и осунувшееся лицо выражало полную обречённость.

— Это моя вина, дочка, — тихо промолвил он, беспомощно глядя на своего ассистента. — Я идиот. Законченный кретин. Я наивно полагал, что за четверть века ко мне уже утратили всякий интерес, я даже мысли не допускал, что за мной могут следить… А оказывается, меня до сих пор принимают всерьёз.

— Совершенно верно, профессор, — подтвердил Махдев, продолжая держать нас под прицелом. — Вас по-прежнему принимают всерьёз. Ещё восемь лет назад я докладывал начальству, что вы просто безобидный старый маразматик, который не стоит нашего внимания. К счастью, мои рекомендации снять с вас персональное наблюдение были отклонены. До сего дня я считал, что трачу своё время впустую, но теперь все годы, проведённые с вами, окупились сполна. Эта малышка — самая крупная дичь из тех, что попадали в наши силки на этой дрянной планетке. И поймал её я, именно я!

Послышалось тихое шуршание открываемой двери, и из гостевой комнаты вышла Рашель, закутанная в простынь. Одной рукой она придерживала своё импровизированное одеяние, а другой энергично протирала заспанные глаза.

Махдев слегка повернул голову в сторону девочки. Повернул чуть-чуть, лишь самую малость, но при этом его внимание всё-таки распределилось между нами и Рашелью. И я немедленно воспользовался этим.

Повторюсь: я не военный, а гражданский лётчик, но кое-какой подготовкой всё же располагаю. Чтобы иметь допуск к полётам, тем более на суборбитальных маршрутах, нужно постоянно держать себя в отличной физической форме, не менее пяти часов в неделю проводить в спортзалах за разными тренажёрами и ежедневно делать пробежки. К тому же в авиацию людей с замедленной реакцией не берут.

Действовал я без раздумий, подчиняясь инстинктам, а не разуму. Уверен, что одним из руководивших мной инстинктов, был отцовский. Я не понимал сути приходящего, но из речи Махдева твёрдо уяснил одно: ему нужна была Рашель. Его слова о «крупной дичи» звучали зловеще, а страх и обречённость Агаттияра заставляли предполагать наихудшее. Я не мог допустить, чтобы с девочкой случилось несчастье.

Махдев всё же успел выстрелить, но я точно просчитал свой рывок и, поднырнув под его руку, сумел уклониться. Лазерный импульс наверняка угодил бы в грудь Агаттияру, если бы не молниеносная реакция Риты. Словно прочитав мои мысли, она резко дёрнулась в сторону, потянув за собой отца, и тем самым спасла его от неминуемой смерти.