— Я вам очень сочувствую и рада бы не раскрывать полиции имя преступника, но тут есть небольшое препятствие. — Продемонстрировав свою окольцованную лодыжку, я пояснила: — Дело в том, что полиция нашла мои отпечатки пальцев в квартире мадам Моризо и я обвиняюсь в ее убийстве.

Эрик снова вскочил.

— Как же так? — бегая взад-вперед вдоль скамейки, заволновался он. — Разве можно посадить за решетку невинного человека?

— Выходит, можно, — констатировала я. — Но не на сей раз.

Эрик, напрягшись, загнанно оглянулся, и я сочла своим долгом предупредить:

— Сожалею, но сбежать вам не удастся, у каждого выхода из здания стоят люди мсье Эндрю. Слышали о таком?

Собеседник резко, словно кто-то сверху отрубил невидимые ниточки, рухнул на скамейку.

— Что вы предлагаете? — обреченно поинтересовался он.

Поняв, что почти победила, я уверенно заговорила:

— Во-первых, вы отдаете мне наркотики, и я передаю их мсье Эндрю, решив наши проблемы с наркодельцами. После этого мы идем к нотариусу и заверяем там ваше признание, забрав которое я даю вам ночь для побега, а утром отправляю письмом в отделение полиции. — Помолчав немного, я уточнила: — Но если вас такой вариант не устроит, боюсь, мы не сможем найти компромисс.

Встав, Эрик прошел в другой конец зала, где довольно долго смотрел на резвящихся за стеклом детенышей выдр. Когда прошло уже столько времени, что я начала сомневаться в его решении, незадачливый убийца расправил плечи, почти чеканным шагом подошел ко мне и, достав упаковку с лединье, протянул ее.

— Я согласен. Идемте к нотариусу.

В которой ситуация с убийцей приходит к логическому завершению, из доктора удается вытряхнуть весьма неожиданные сведения, дриада рыдает на плече у дракона, а героиня, напившись, устраивает свою личную жизнь

Мсье Эндрю, к которому нас с Эриком в приказном порядке отвезли, был довольно любезен, а получив от меня упаковку лединье, своим довольным урчанием напомнил толстого оцелота в обнимку с миской сметаны. Благодарность его зашла так далеко, что нам даже предоставили повозку, чтобы добраться до нотариуса, но, прежде чем удалось покинуть сверх меры гостеприимный дом наркобарона, я еще пару раз отказалась от предложений пойти к нему на работу или просто поужинать на днях. Последняя идея, безусловно, плохой не была, просто свободного времени в моем ближайшем будущем категорически не предвиделось. Ограничившись стребованным с меня обещанием, что как-нибудь мы непременно поужинаем, мсье Эндрю все же вызвал дворецкого, и тот проводил нас вниз, к повозке, велев охране погрузить на нее скурр. По дороге я ворчала, жалуясь на тряску, которой никогда не бывает при полетах на скурре, но, поймав себя на мысли, что подобное поведение имеет несомненную нервную подоплеку, заткнулась на полуслове, и оставшуюся треть пути мы проделали в молчании.

В кабинете нотариуса мне пришлось ждать еще полчаса, пока Эрик строчил подробное признание, испытывая при этом, судя по его гримасам, настоящие муки творчества. Наконец, перечитав густо исписанные три листа в пятый раз, он констатировал:

— Готово.

Не теряя больше времени, мы заверили признание у зевающего нотариуса, с нетерпением поджидавшего конца рабочего дня, и Эрик отдал мне залог моей будущей свободы.

Осторожно взяв листки через рукав, предотвращая проявление на бумаге моих отпечатков пальцев, я заговорила:

— Послушайте, мне правда очень неудобно, что так получилось, но у меня просто нет выбора. Я не хочу в тюрьму.

— Не оправдывайтесь, — прервал мои излияния горе-убийца. — Не стоит. Вы в отличие от меня ничего плохого не сделали, я же должен заплатить за свой поступок. А тюрьма Теннета — далеко не самое плохое место. Поверьте, в лабораториях, где я провожу большую часть своего времени, обстановка значительно неприятнее, да и сбалансированное тюремное питание пойдет на пользу моему желудку.

Слушая, как Эрик успокаивает меня, я вдруг поняла, что мне следует сделать. Достав листок и перо, я написала адрес Дэйва в Кохиноре и, добавив небольшую записку с пояснениями для брата, протянула бумагу преступнику, сделавшись тем самым его сообщницей.

— Ни в какую тюрьму вы не отправитесь. Летите в Кохинор, найдите там моего брата. У него всегда есть работа, и, думаю, вам там понравится.

Лицо Эрика просветлело.

— Спасибо. Я всегда мечтал побывать в Кохиноре. — Немного помолчав, он добавил: — Айлия, простите меня за то, что вы оказались втянуты в эту не очень приятную историю. Если бы я мог, непременно повернул бы время вспять…

— Но это, увы, невозможно, — продолжила я. — И не стоит предаваться сожалениям о случившемся, надо идти вперед, не оглядываясь. Просто учесть ошибки и не повторять их. Я верю, у вас все сложится замечательно.

Реакция Эрика меня удивила.

Как-то моментально увяв, он пробормотал: «Прощайте, Айлия», резко повернулся и направился к выходу, по дороге зацепившись о собственную ногу и чуть не упав.

Не став его останавливать, я вышла следом и кивнула охране, показывая, что Эрика можно отпустить. Посмотрев некоторое время, как он, опустив плечи и склонив голову, бредет вдаль по узкой улочке, я поблагодарила людей мсье Эндрю и сообщила, что в их услугах больше не нуждаюсь. Они мигом сгрузили мой скурр и отбыли, я же, оставшись на крыльце нотариуса в одиночестве, сказала себе: «Не стоит переживать. Просто когда нервное напряжение отпустило, Эрик впервые понял, что он натворил. К тебе его поведение не имеет отношения. Кроме того, согласись, было бы странно, если бы человек, убивший любимую женщину и вынужденный покинуть родной дом, улыбался да шутил».

Собственная глубокомысленная тирада меня несколько успокоила, и я, пребывая уже во вполне бодром состоянии духа, полетела домой. Бедный брошенный Фарь там наверняка уже совсем одичал.

Утро началось с того, что я, походив в сомнениях из угла в угол и основательно на себя порычав, все же решила быть последовательной — раз заставила Эрика сорваться и уехать, то и его признание в полицию стоит отправить, иначе зачем вообще было затевать так успешно завершившуюся операцию? Или все еще в тюрьму хочется? Взяв себя в руки, я при помощи салфетки положила письмо в ящик и набрала код полицейского управления. В отличие от обычной корреспонденции, которая шла через огромный почтовый телепорт, срочные официальные послания можно было прямо из дома отправить непосредственно адресату.

Разобравшись с единственным неприятным моментом, я позволила себе в полной мере насладиться прелестью весеннего выходного утра. Нагрузив поднос разнообразными вкусностями, я позвала Фарьку, и мы отправились завтракать на крыльце. Моя сторона домика выходила к лесу, и никто, случайно или не очень, проходящий мимо, нам не мешал. Прихлебывая в меру горячий кофе со сливками и жуя круассаны с луком, я любовалась заботливо выпестованными Тьорком клумбами, которые начинали радовать глаз яркими красками, обещая летом поистине изумительное зрелище. Листья на деревьях тоже уже полностью распустились, не оставив и следа от печального зимнего зрелища. Разделив с Фарем по-братски последний кусок сыра, мы закончили завтрак, заглянули в почтовый ящик в ожидании ответа из полицейского управления, ничего там не нашли и, усевшись на скурр, отправились на консультацию к великому и чешуйчатому.

Зенедин, как и я, находился в изумительном расположении духа и, лежа на краю обрыва, принимал ванны из солнечных лучей, в изобилии льющихся с неба, да прислушивался к птичьим серенадам.

— Что-то ты сегодня рано. Вроде у вас выходной перед балом, — не соизволив даже глаза приоткрыть, поздоровался он в своей излюбленной манере.

Не моргнув глазом я парировала: «Я тоже рада вас видеть» — и, прошествовав к валуну, удобно на нем расположилась.

— Не дерзи. Лучше расскажи в подробностях, как вчера прошло, — соизволил дракон перейти к разумной беседе.