…Поздно вечером Асканаз выехал в Ереван для доклада и снова вернулся в Мхуб. Автомашина по затемненным улицам промчалась мимо дома Вртанеса, затем дома Ашхен. Был первый час ночи. Асканазу очень хотелось повидаться с близкими, но он не решился беспокоить их так поздно.

Когда добрались до Канакирского шоссе, полная луна уже плыла по небу. Асканаз велел шоферу остановиться и вышел из кабины, чтобы взглянуть на Ереван. До войны там мерцали и переливались тысячи огней, Араратская равнина казалась звездным небом. А теперь под бледным сиянием луны, в темной дали неясно рисовался совершенно черный силуэт города.

В три часа ночи была объявлена учебная тревога. Бойцы в полном снаряжении выступили побатальонно. Уже больше двух часов подразделения шагали по неровным каменистым дорогам. Короткая майская ночь близилась к рассвету.

Рота Гаспаряна добралась до подножия горы Хадис. Бойцы прилегли на отдых. Утренний ветерок обвевал их лица. Левон Мирабян обратился к товарищу:

— Ну и денечки ожидают нас, Лалазар!

Товарищ его, уроженец села Арамус, невысокий широкоплечий парень лет двадцати пяти, слушал его с усмешкой.

— Наконец-то добрались до наших гор… — отозвался Лалазар. — Ты знаешь, что это за места? Вон там, чуть подальше, сорок родников из земли бьют. Отсюда и получают студеную воду ереванцы. Да, с наших гор! Жаль, луна уже скрылась. Послушай, какую песню сложили про нее арамусцы:

И Лалазар несколько раз повторил этот куплет.

— Ну, сказал… — возмутился Мирабян. — Эту песню еще наши деды-прадеды пели!

— Придумаешь тоже, я ее от ашуга-арамусца слыхал.

— Мало чего! Ого, вот и походная кухня подоспела! Пойдем скорее, прямо живот подвело.

…К вечеру подразделения добрались до Гегамских гор. Блеснула синева Севанского озера. Волны с плеском ластились к скалистым берегам. Левон Мирабян повалился навзничь на прибрежный песок, положил винтовку между ног и блаженно закрыл глаза. Ему показалось, что он спал одну минуту, когда кто-то разбудил его, толкнув в бок.

— А ну, вставай!

— В чем дело? — приподнимаясь и протирая глаза, недовольно спросил Мирабян.

— Приказано купаться.

Над Мирабяном стоял Ара, попавший в одну роту с ним.

— Купаться? — недоверчиво переспросил Мирабян. — Так вода же холодная…

— Боишься простудиться или не умеешь плавать? Полюбуйся-ка, куда заплыл Лалазар!

Мирабян тотчас же скинул одежду и прямо с берега прыгнул в воду. Он уже отплыл довольно далеко, когда Ара заметил, что он беспомощно барахтается в воде. Ара поплыл ему на помощь, но опередивший его Лалазар подхватил Мирабяна, подплыл с ним к берегу и бесцеремонно вытащил на песок.

— Если не умеешь плавать, чего очки втираешь?! Поплескался бы себе около бережка и вылез на песочек!

Мирабян только фыркал и отплевывался. К счастью, он не успел наглотаться воды. Отдышавшись, он начал медленно одеваться.

— Очки втираешь. Мало я, что ли, в нашей реке купался?

— Сравнил реку с Севаном! — пренебрежительно отозвался Лалазар.

— Я о плавании специальную книжку прочел. Там все сто правил описаны!

— А тебе эти сто правил ни к чему.

— Хватит болтать, и без тебя тошно.

— Да ты послушай! Чтобы плавать, нужно зарубить себе на носу одно правило: уметь держаться на поверхности воды. А остальное — чепуха.

— Я держался, но взглянул нечаянно на дно, и такая пропасть под ногами открылась, что голова закружилась…

— Это на земле под ноги себе смотрят, чудак!

После завтрака был дан приказ готовиться к выступлению…

Преодолев несколько высот в самую жаркую пору дня, рота спустилась в болотистый овраг, затопленный весенними водами. Мирабян, Лалазар и Ара шагали бок о бок. Лалазар двигался еще сравнительно бодро, но Ара и Мирабян еле тащились.

— Ну, и повезло же нам… — бормотал Мирабян. — Этот командир свалился, как снег на голову, и уже два дня гоняет нас. Люди совсем обессилели.

— Посмотрим, что будет дальше, — отозвался Лалазар. — Если так будет продолжаться, не знаю, что и делать.

Ара молчал. Он перекладывал из руки в руку ремень винтовки, расстегнул ворот гимнастерки и думал об одном — как бы не отстать от товарищей. А оврагу конца не было.

— Слушай, Ара, — заговорил снова Лалазар. — Ты ведь в городе живешь, верно, знаешь, кто такой этот наш новый командир, Асканаз Араратян? Почему это все переполошились, как только он явился?

— Откуда мне знать? Говорят, академию кончил.

— Академию! Значит, по новой науке учит: заставил обойти шоссе и гонит людей прямиком через болото! — с возмущением воскликнул Мирабян.

— Что вы тут разговорчики затеяли? Не отставать! Хотите, чтобы командир опять нам сделал замечание? — одернул бойцов подошедший комроты.

— А разве он тут? — с удивлением спросил Мирабян.

— А то как? Вышагивает вместе с частью, роты проверяет. Вот-вот и сюда нагрянет.

— Ах, так!.. — протянул Мирабян. Он вздохнул, потуже затянул пояс и, взглянув на Ара, произнес: — Ничего не поделаешь, придется подтягиваться!

Части выбрались из болота на пустырь, покрытый каменной осыпью. После недолгого отдыха Асканаз приказал начать учения, которые длились до позднего вечера.

Уже за полночь Асканаз пошел в обход по палаткам, чтобы проверить, как отдыхают бойцы. Переходя от палатки к палатке, Асканаз услышал шаги. Кто-то тихо коснулся его руки, и несмелый голос окликнул его. Асканаз остановился, осветил лицо бойца карманным фонариком.

— Ах, это ты Ара! Здравствуй. — Он спокойно пожал ему руку.

Ара ждал большего, но не обиделся. В этой обстановке, пожалуй, больше и ждать нечего. О требовательности нового командира он сам мог бы многое рассказать товарищам. Ара вернулся в палатку и почти мгновенно уснул. Асканаз прилег, когда уже светало.

В Ереване Асканаз появился лишь пять дней спустя — ожидалось новое пополнение. Он уже выяснил, какие люди ему нужны для того, чтобы полк мог стать полноценной боевой единицей. Сидя за столом в штабе дивизии с представителями различных учреждений, он принимал и расспрашивал призывников. В приемный пункт являлись и бойцы, находившиеся на излечении в госпиталях, и командиры, прибывшие из других частей.

Когда Асканаз закончил прием, в комнату вошла Нина. Асканаз поднялся и пожал ей руку.

— Куда вы пропали Асканаз Аракелович? Эти пять дней все время ждала вас, думала, хоть по ночам будете приезжать.

— Не было возможности. Ну как, хорошо вам у Шогакат-майрик?

— Вы знаете, — засмеялась Нина, — я ночую здесь, в штабе. Не хотела беспокоить ваших, да и как-то неловко быть там одной.

— Вот так история!.. Вы не знаете, какое огорчение причинили бедной старушке. А я-то надеялся, что вы там друг друга развлекаете.

— Мне было неловко без вас… Да, вы знаете, тут какая-то женщина уже несколько раз спрашивала о вас…

— А вы не узнали, кто она?

— Обещала снова зайти. Асканаз Аракелович, я не хочу оставаться в штабе, — понизив голос, продолжала Нина, — я на второй же день записалась в кружок связи. Ведь после окончания десятилетки я почти четыре месяца работала телефонисткой.

— Но ведь в военных условиях работа связистов не ограничивается телефонными разговорами. Иногда приходится восстанавливать связь под огнем противника…

— На войне опасность повсюду, Асканаз Аракелович. Разве не может случиться, что и работникам штаба дивизии придется взять в руки оружие и бороться с врагом?

— Хорошо, подумаем об этом.

Вошедший в комнату часовой доложил, что какая-то женщина хочет видеть Асканаза.

— Проводите ее.

Дверь медленно приоткрылась. Радостная догадка заставила Асканаза шагнуть навстречу. В комнату вошла Ашхен. Она склонила голову к плечу и улыбнулась, глядя на Асканаза. Увидя на его лице выражение искренней радости, она протянула руки, обняла и крепко поцеловала Асканаза.