Придворные вздохнули с облегчением, когда услышали этот приказ. Они боялись, что его императорское величество разозлятся и прикажет покарать Культ Неизменных Перемен. Борьба между величайшими фракциями, мирской и духовной, была чревата ужасающими последствиями... Однако императора оказался благоразумным.

Ох, кролики не имели ни малейшего понятия, насколько он был благоразумным. Ву Шен понимал, что делать что бы то ни было сейчас, когда империя только поднималась на ноги, было слишком опасно. Поэтому он решил подождать. Он был терпеливым и чрезвычайно обидчивым, как и полагается настоящему императору.

Следующие двенадцать лет Ву Шен ни разу не заговаривал про Культ Неизменных Перемен. Даже если его придворный называл имя великой жрицы, кролик отвечал на это с предельным спокойствием, будто бы и не было между ними этой неприятной истории...

А затем, как бы между прочим, во время очередной реформации появился закон, который предписывал, что кроликам запрещается носить маски. На это приводились все самые разумные доводы, которые только можно себе представить, начиная от перечисления тех опасностей, которые несёт за собой анонимность, и заканчивая сохранностью общественного порядка.

Казалось бы, это было разумное правило, и кролики, когда впервые о нём услышали, не стали придавать ему особенного значения. И только потом, возвращаясь домой и замечая статуэтки, которые венчали алтари, они вспомнили, что жрица Гармония вот уже много лет носила белую маску...

И тогда среди населения стала нарастать тревога. А император в это время привёл в полную готовность свою личную гвардию, которую набирал и тренировал больше десяти лет, и которая состояла из сирот, воспитанных таким образом, чтобы они испытывали предельную верность к своему сюзерену...

Общественное напряжение нарастало стремительными темпами и достигло своего апогея, когда жрица Гармония, довольно часто пропадавшая во время своих медитаций, была замечена в небольшом портовом городе на юге континента.

Каждое её появление, словно проблеск небесной кометы, неизменно привлекало внимание всего континента. Десятки тысяч паломников немедленно устремились в городок под названием Шен Цу. А вместе с ними, по той же дороге, направились легионы стражников, облачённых в чёрную броню, и тысячи других кроликов, которые понимали, что грядёт нечто чрезвычайно важное, и потому волновались, не могли усидеть на месте и хотели видеть всё своими собственными глазами и слышать своими собственными ушками.

Всего за неделю прежде непримечательный город оказался под пристальным вниманием всего континента...

Ранним утром, когда солнечные лучи только-только подсветили водную рябь, в небольшом прибрежном городишке Шен Цу царила тишина. Рыбаки, которые прежде выходили в море чуть только зардеет линия горизонта, в этот раз остались у себя дома. Их лодочки, повернутые брюхом к раскалённому пустырю небосвода, сохли посреди усеянного ракушками пляжа.

Среди широких улиц, храня гробовое молчание, сновали сотни кроликов. Среди них были мудрецы и аскеты, одетые в белые халаты, бродячие воины, меценаты и простые крестьяне. Встречались даже представители прочих народов, — волки, лисы, миниатюрные жирафы... Вера в жрицу Гармонию пронизывала все слои населения.

Некоторые из них были вооружены, но довольно скудно — вилами и мотыгами. Когда император Шен объединил континент под своей властью, он первым же делом приказал уничтожить все школы, которые владели таинством боевых искусств, а затем перевезти их секретные свитки в новый императорский дворец. Согласно легендам, теперь эти книги хранились в личной сокровищнице императора, которая находилась в сотнях метрах под землёй.

С тех пор для занятий боевыми искусствами требовалось государственное разрешение. Нарушителей этого закона подвергали страшнейшим пыткам — их варили заживо и вырезали их семьи. Таким образом императорский престол завладел почти абсолютной монополией на энергию Ци. Из этого правила были исключения — некоторые мастера и даже целые секты бежали в горы, прямо как в древние времена, только если раньше их затворничество исходило из высокомерия, то теперь его причиной был страх. Ибо поистине невелика разница между владыкой, который строит себе башню из слоновьей кости, и крысой, которая зарывается в норку.

И несмотря на это глаза даже самых тщедушных крестьян горели. Они казались безумны. У них не было ни единого шанса против бронированных воинов Чёрной стражи, и тем не менее они готовы были пожертвовать своей жизнью ради великой жрицы. Император властвовал над их смертью, она — над их душой.

В девять часов утра пришло сообщение. Заметили жрицу.

Где? За пределами города. Толпа заволновалась и немедленно устремилась в направлении, которое указывал маленький прыгучий крольчонок. Вскоре тысячи кроликов оказались перед скалистым утёсом, который громоздился на извилистом песчаном берегу. На нём, возле каменной глыбы странной формы, сидела маленькая фигурка.

Кролики, трепеща, подошли поближе и увидели бурую крольчиху в серой мантии. Её мордочка, спрятанное за белой маской, было опущено. Она сидела в тени угловатого камня и занималась медитацией. В эти сокровенные секунды рассвета жрица казалась одновременно и нежной, и непреступной, как облако.

Некоторые паломники немедленно упали на колени. Остальные сперва опустили головы, а потом крепче схватились за своё оружие, когда зазвучали грубые крики, и, рассекая толпу, явились воины в чёрной броне.

Прибыла императорская стража.

Все они были вооружены. Всего их было не больше сотни — намного меньше, чем обычных кроликов, и всё же достаточно, чтобы за считанные минуты превратить всех собравшихся в рубленное мясо. Простые зрители отступили, но при этом ещё пристальнее стали следить за происходящим. Повисла тишина, нарушаемая только шумом прилива — волны шумно настилались на берег.

Между жрицей и стражниками оставалось песчаное, усыпанное ракушками пространство в дюжину шагов. На него вышел кролик в плотной чёрной броне с мордочкой, спрятанной за шлемом, который повторял очертания его головы, включая даже уши — для последних были сделаны небольшие отверстие, как у дымохода.

Раздался его грубый, искривлённый железным эхом голос:

— Назовитесь...

Несколько секунд висела глубокая тишина. Затем жрица приподняла голову и ответила:

— Гармония, — её голос сливался с плесканием волн.

— Это ваше настоящее имя?

— Разве бывают ненастоящие имена?

— ...Согласно приказу его императорского величества, запрещается носить маски на публике. Наказание за неисполнение приказа... Тюрьма.

В толпе пронёсся ропот.

— Все мы носим маски. Особенно на публике. Мало кто способен быть истинно откровенным с чужими, — не поворачиваясь ответила жрица. — Впрочем... Если вас это волнует — пускай.

И, на глазах растерянной многотысячной толпы, крольчиха совершенно просто сняла маску и положила её рядом с собой на песок.

Повисла тишина. Все были растеряны. Тогда девушка повернулась — у неё была самая обыкновенная, но красивая мордочка — и сказала:

— Теперь ваша очередь.

Гвардеец некоторое время помялся, затем снял шлем и бросил его на землю.

У кролика была грубая серая шёрстка и красные глаза. Его правое ушко было подбито, как будто от него откусили кусочек.

Первыми его узнали мудрецы и меценаты.

Затем что-то припоминать стали простые кролики, но сперва они не могли поверить, что это действительно был ОН, и только когда офицер в чёрном крикнул: «Всем склониться перед его величеством!» они поняли, ужаснулись и поняли, что перед ними император.

И все склонились. Неуверенно, кролики один за другим стали опускаться на колени. Даже жрица почтительно, без намёка на издёвку, опустила голову.

— Это не всё, — раздался сухой голос императора. — Я чувствую внутри тебя Ци. Каждый мой поданный, который владеет боевыми искусствами, был обязан ещё десять лет назад сдать экзамен и получить разрешение. Нарушение этого закона карается смертью.