визит тунисского бея в Париж;

свадьба герцога Бордоского;

побег принца Луи Наполеона, который покинул крепость Ам, переодевшись рабочим и прикрывая лицо доской, лежавшей у него на плече.

Таким образом, все тяжким бременем легло на этот год: наводнение, нехватка продовольствия, политические затруднения, покушения на убийство, страшные несчастные случаи. И потому в обществе распространилась смутная тревога, как это всегда бывает накануне великих катастроф.

Была созвана новая Палата депутатов; она насчитывала сто двадцать новых членов.

Оппозиция полагала, что она может рассчитывать на бо́льшую часть этих новых депутатов.

Одно из важных событий сессии произошло в момент ее открытия. Господин Дювержье де Оранн внес предложение об избирательной реформе.

Уже в третий раз этот страшный вопрос, которому предстояло низвергнуть монархию, поднимался в Палате депутатов.

В 1842 году с законодательной инициативой выступил г-н Дюко, но его предложение об избирательной правоспособности было отклонено большинством в сорок семь голосов.

В 1845 году г-н Кремьё повторил предложение г-на Дюко, но оно было отклонено большинством в двадцать три голоса.

Наконец, 6 марта 1847 года г-н Дювержье де Оранн в свой черед поднялся на трибуну и внес новое предложение. В нем, помимо того, что предлагали г-н Дюко и г-н Кремьё, содержались еще три изменения:

1° предлагалось снизить избирательный ценз до ста франков, приняв за основу один лишь главный налог;

2° сосредоточить выборы в одной избирательной коллегии во всех городах Франции, избирающих более одного депутата, за исключением Парижа;

3° и, наконец, увеличить число депутатов с четырехсот пятидесяти девяти до пятисот тридцати восьми.

Прения начались 23 марта.

Господин де Гольбери, г-н Льядьер и г-н д’Оссонвиль воспротивились представленной реформе.

Предложение принять ее к рассмотрению было отклонено большинством в девяносто восемь голосов: оппозиция подала сто пятьдесят четыре голоса «за», а консервативная партия — двести пятьдесят два голоса «против».

Таким образом, г-н Гизо в очередной раз опроверг свою знаменитую программную речь в Лизьё, в которой он заявил:

— Все партии обещали вам прогресс, но только консервативная партия вам его даст.

Правда, это был последний раз, когда ему предстояло ее опровергнуть.

Однако и оппозиция в свой черед добилась триумфа. Господин Эбер, вице-председатель Палаты депутатов, был приглашен в состав кабинета министров, и его место занял г-н Леон де Мальвиль, кандидат от оппозиции, победивший с перевесом в один голос г-на Дюпра́, правительственного кандидата.

Поскольку общество все больше и больше приближалось к катастрофе, признаки нравственного разложения проявлялись все чаще и чаще. Характерная черта правительства Луи Филиппа всегда состояла в подмене чувств государственной чести и национального самолюбия сознанием материальных интересов; от этого сознания, доведенного до определенной степени, оставался всего лишь один шаг до забвения законов чести и порядочности.

И шаг этот проделали люди, занимавшие настолько высокое общественное положение, что Франция пришла в ужас, видя с какого уровня спустились 8 июля 1847 года обвиняемые, чтобы занять место на скамье подсудимых в Палате пэров.

Генерал Депан-Кюбьер!

Господин Тест, бывший министр общественных работ!

Господин Пармантье, поверенный!

Четвертый обвиняемый, г-н Пеллапра, банкир, сбежал.

Господин Тест, признанный виновным в том, что, будучи в 1842 и 1843 году министром общественных работ, он одобрял сделанные ему предложения и получал деньги и подарки за исполнение действий, которые входили в его должностные обязанности и не подлежали дополнительной оплате, был приговорен к денежному штрафу в размере девяноста четырех тысяч франков и к трем годам тюремного заключения.

Господин Депан-Кюбьер, с которого сняли обвинение в мошенничестве, был признан виновным в подкупе государственного министра с целью получения концессии на соляные копи и приговорен к поражению в правах и денежному штрафу в размере десяти тысяч франков.

Господин Пармантье, признанный виновный в таком же преступлении, подвергся такому же наказанию.

И почти сразу же, напоминая один из тех странных и невнятных криков, какие издает в ночи невидимый дух тьмы, разнеслась над высшим парижским обществом пропитанная кровью весть:

«Герцогиня де Прален, урожденная Себастьяни, только что убита своим мужем, герцогом де Шуазёль-Праленом, возведенным в достоинство пэра Франции 6 апреля 1845 года».

На сей раз речь шла уже не о поражении в правах, денежном штрафе и тюремном заключении.

Речь шла о гильотине.

Ибо здесь не было возможности сослаться на смягчающие вину обстоятельства: комната, залитая кровью от пола до потолка; обои, замаранные кровью от кровати до двери; изувеченное тело, перерубленная шея, отрезанные руки — все это свидетельствовало о страшной борьбе, об отчаянном сопротивлении.

Убийство произошло 18 августа; в тот же день г-н де Прален был изобличен судебными медиками как убийца, но, поскольку он имел звание пэра Франции, лишь 21 августа, в пять часов утра, его смогли арестовать по приказу канцлера Паскье.

Двадцать четвертого августа герцог де Прален умер, отравившись большой дозой мышьяка.

Обождите: у вас уже налицо подкуп, вы только что видели убийство, теперь вам предстоит увидеть самоубийство.

Второго ноября 1847 года граф Брессон, наш посол в Неаполе, был найден мертвым в своей спальне.

Он перерезал себе горло бритвой.

В предыдущем году вы видели катастрофы на железной дороге.

В этом году обратите свой взгляд в сторону океана.

Череду кораблекрушений начала «Этна»: она затонула в начале года.

На берега Сенегала был выброшен «Караиб».

На протяжении всего нескольких месяцев погибли «Гренландия», «Эридан» и «Папен».

Фрегат «Слава» и корвет «Победоносный» потерпели кораблекрушение в архипелаге, расположенном у западных берегов Кореи.

Корвет «Колыбель» вместе со всем своим экипажем пошел ко дну между островами Бурбон и Мадагаскар.

И, наконец, трагедия с яхтой «Граф д'Э», команда которой обварилась кипятком парового котла.

Обождите, сейчас мы отступим назад во времени и взглянем еще кое на что, ибо бедствия рокового 1847 года, последнего года монархии, следуют одно за другим столь быстро и столь тесно, что мы упустили несколько из них, причем весьма страшных.

По департаментам прокатился бунт.

И что за бунт? Бунт, вызванный голодом и сопровождавшийся грабежами.

В Бюзансе, в округе Шатору, несколько домов были ограблены, а один землевладелец, г-н Шамбер-Юар, убит.

Спустя пять или шесть дней, среди бела дня, было совершено еще одно убийство: в результате вооруженного нападения в Белабре был убит г-н Робен-Тайо.

Следствием двух этих убийств и искуплением за них стали три смертных приговора, четыре приговора к пожизненным каторжным работам, восемнадцать приговоров к срочным каторжным работам и лишь один оправдательный приговор.

Алжир, впрочем, по-прежнему был нашим лучезарным ореолом; те крохи славы, что еще оставались у Франции, приходили к ней оттуда, и потому король Луи Филипп решил сделать из него вице-королевство для своего сына.

Генерал Бюжо подал в отставку, и герцог Омальский, в ожидании лучшего, занял пост генерал-губернатора Алжира.

Едва заняв этот пост, он отправил французскому правительству неожиданное известие. Подвергаясь преследованиям на территории Марокко и предпочитая сдаться сыну короля Луи Филиппа, а не сыну султана Абд ар-Рахмана, эмир Абд эль-Кадер вошел в шатер герцога Омальского, оставив перед этим свои сандалии у входной двери, и обратился к нему со словами:

— Мне лучше было бы сделать раньше то, что я делаю сегодня. Но я ждал часа, назначенного Богом. Генерал Ламорисьер дал мне слово, которому я доверился, и у меня нет опасений, что оно будет нарушено сыном такого великого короля, как король французов.