Риб-адди вынул из-за пазухи кожаный мешочек и из него достал свиток папируса. Принцесса нетерпеливо схватила его и стала быстро читать. Потом спрятала за пазуху свиток, взяла золотой брелок, висевший на её пышной груди, хорошо виднеющейся в широкий вырез алой туники, прочитала вслух надпись: «Жду и люблю», поцеловала и удовлетворённо глубоко вздохнула. Риб-адди смотрел на роскошную женщину, вдыхал возбуждающий аромат её духов и благовоний, убеждаясь, что его повелитель, фараон Рамсес Второй, попал окончательно и бесповоротно в сладкое рабство к этой богине любви. Его взгляд выразил эту мысль. Красавица мгновенно поняла своего безмолвного воздыхателя. Уж в чём-чём, а в мужских взглядах женщины начинают разбираться чуть ли не с пелёнок.

— Жалеешь своего господина и одновременно завидуешь ему? — лукаво улыбаясь, проговорила Арианна и изящно и гибко потянулась. Затем она сбила с головы Рибби вышитую красную шапочку и потрепала густые, отросшие кудри.

— Не жалей, красавчик, главное счастье жизни в любви. Боги создали нас друг для друга, это я поняла сразу, как только увидела твоего повелителя. В этом наша великая удача, но, может быть, и великое горе? Встретимся мы ещё когда-нибудь или меня растерзают царские псы, а его убьют в очередной битве. Это знают только боги. — Арианна печально замолчала. — Я напишу ответ, и завтра его принесёт моя Нинатта, которая привела тебя сюда. Ей можешь доверять, как мне. Она умрёт, но не предаст. Кстати, чтобы оправдать ваши частые встречи, вам нужно стать любовниками.

Риб-адди услышал, как служанка засмеялась густым низким голосом. Она, оказывается, сидела за беседкой и всё слышала.

— Я женатый человек, — возмутился Рибби.

— Ишь ты, уже успел, — рассмеялась принцесса. — Ничего, Риб-адди, так кажется зовут тебя? В письме написано, что ты будешь выполнять все мои приказы так же проворно, как это делаешь при дворе своего повелителя.

— Конечно, моя госпожа, — юноша поклонился. — Но ведь для того, чтобы казаться любовниками, не обязательно ими быть на самом деле. Я это не к тому, что мне не нравится Нинатта, она очень красивая девушка, и для меня, конечно, большая честь быть с ней, но ведь здесь есть и другая сторона. А что делать с ребёнком, который может появиться у девушки? Я ведь сегодня здесь, а завтра уже за тридевять земель. Такая уж у меня служба.

— А ты, я смотрю, хитёр, — опять рассмеялась принцесса. — В общем смотрите сами, насильно я вас в постель не укладываю. Помните только: за вами будут присматривать шпионы моей бабки Цанитты. А у неё нюх на обман острый. Если она заметит, что вы просто притворяетесь, то сразу же заподозрит, что здесь дело нечисто, а ниточка ко мне тянется. И хорошо, если уличит меня только в секретной переписке с царём Ахирамом. Вот если она прознает о связи с нашими злейшими врагами — египтянами, то нам всем троим несдобровать. С вас сдерут живьём кожу и отдадут на съеденье медведям, а меня посадят в такой глубокий каземат, что когда меня там сожрут крысы, никто и никогда не узнает.

Риб-адди поёжился.

— Ну, если это надо для дела, то что тут говорить, приказывайте, принцесса, — склонил ещё ниже свою кудрявую голову молодой человек.

Но густого смеха Нинатты, как ожидал Рибби, после этой тирады не последовало. Вместо этого он услышал, как затрещали сухие ветки и прошлогодние листья под ногами бегущих людей.

— Что там такое, Нинатта? — вскрикнула тревожно принцесса.

— Да, вот старуху поймала, подслушивала нас, гадина, — ответила злым голосом служанка. Она волокла упирающуюся, всю в сухих, коричневых листьях, пожилую женщину, которая провожала финикийского купца в прихожую. — За кустом лежала. Как она только к нам сумела подобраться, не хрустнув ни листочком?

Арианна вскочила и вплотную подошла к женщине, завёрнутой в чёрное покрывало и в сбившемся чёрном платке на голове. Она испуганно водила из стороны в сторону проворными чёрными глазами, повторяя:

— Я просто вышла подышать воздухом в сад. Угорела, когда на кухню заходила, там так печи дымят, просто жуть!

— Ага, подышать, а заодно и разнюхать, о чём это там в беседке болтают? — криво усмехнулась принцесса. — Говори, кто тебе платит за то, что ты меня подслушиваешь?

Женщина молчала. Нинатта ловко схватила её сзади за волосы. Голова женщины откинулась назад. Смуглую кожу горла натянул острый кадык. Арианна выхватила из ножен кинжал с серебряной рукояткой и приставила к горлу острое железное лезвие.

— Говори!

Женщина всхлипнула, сглотнула слюну, кадык на её горле дёрнулся.

— Говори, последний раз спрашиваю, — повысила голос принцесса и чуть нажала клинком на горло. Показалась кровь. Её капли начали медленно стекать по коже.

— Пощадите, — прохрипела женщина, — это ваша бабка меня заставила!

Арианна посмотрела на стоявшего рядом Риб-адди.

— Что я говорила? — усмехнулась она и вдруг резко полоснула по горлу, отступив на шаг назад, чтобы не запачкаться в хлынувшей из глубокого надреза крови.

Молодой человек услышал страшный хрип. Женщина в чёрном, как ему показалось, дёргалась в руках Нинатты целую вечность. Но вот жуткие звуки прекратились. Тело перестало биться в судорогах и безвольно застыло, готовое в любую секунду рухнуть на землю, как только служанка его отпустит.

— Забросай пока её листьями. Потом скажи своему брату и его воинам, чтобы убрали эту падаль из дворца, — властно проговорила принцесса. — Но чтобы никто из посторонних не заметил, — добавила она и повернулась к юноше, вытирая окровавленный кинжал о рукав одежды убитой и вбрасывая его снова в ножны. — Ну, как, теперь ты видишь, мой мальчик, что это не игра. Поэтому, если я чего-нибудь тебе говорю или тем более приказываю, надо выполнять беспрекословно и мгновенно. Слишком дорого всем нам придётся платить за малейшую ошибку или минутную слабость. Ладно, не тушуйся, мой красавчик, — вновь улыбнулась принцесса и потрепала красивой, но тяжёлой рукой по его кудрям. — Когда будешь уходить, не забудь свою шапочку. Нинатта тебя проводит, — и принцесса уверенно и быстро пошла по дорожке вглубь сада.

Молодой человек одновременно с ужасом и восхищением смотрел ей вслед. Главное поручение фараона было выполнено: налажен надёжный контакт с принцессой Арианной. Но это стоило Риб-адди нескольких седых волос, которые он обнаружил у себя на следующий день, смотрясь в полированное бронзовое зеркало.

На пятый год своего правления, в четвёртый месяц Всходов, рано утром двадцать пятого дня повелитель Египта, Рамсес Второй выступил из пограничной крепости Чара на крайнем северо-востоке страны, чтобы повергнуть в прах презренного врага, хеттского царя Муваталли и расширить границы державы, как приказал отец великого фараона, всемогущий бог Амон-Ра. Сплошной поток воинов хлынул по узкой дороге, идущей на северо-восток вдоль побережья. Слева морские волны лизали бесконечные песчаные пляжи, на ровной поверхности которых лежали кучки серо-зелёных водорослей, да искорёженные деревянные коряги, принесённые издалека. Справа высились каменистые и песчаные холмы с почти голыми кустиками верблюжьей колючки, астрагала и обычной в этих местах серебристо-зелёной полынью. Изредка попадались хилые рощицы пустынной акации и тамариска, не годившиеся ни на что кроме как на разжигание костров. С моря дул лёгкий прохладный ветерок. Над пустыней он смешивал солоновато-йодистый дух воды и водорослей с густым запахом полыни. Сизое марево стояло над раскалёнными светло-коричневыми скалами, местами покрытыми тёмным марганцовым налётом и жёлтыми песчаными барханами. Войско, изнывая от жары и пыли, медленно двигалось от колодца к колодцу, которые были заботливо выкопаны или очищены от песка по приказу фараона ещё несколько месяцев назад. Сейчас колодцы были полны чистой, прохладной водой.

Рамсес улыбался, глядя, как во время очередного привала его пыльное воинство, переругиваясь, жадно пьёт и наполняет бурдюки водой. Рядом с людьми лошади, ослы, мулы, волы и верблюды жадно глотали воду из широких кожаных ведёрок. Денщику фараона, стройному и проворному Деви пришлось дать по уху одному нахальному копейщику и оттолкнуть лошадиную морду, тянущуюся к желанной влаге, чтобы раньше всех наполнить большой золотой кубок фараона из кожаной бадьи, только что вытащенной на верёвке из сумрачной и прохладной пасти колодца. Деви и сам после этого успел наклониться и сделать несколько глотков холодной, слегка пахнувшей полынью и мокрой буйволиной кожей воды. Но тут его в свою очередь оттолкнула с нетерпеливым ржанием возмущённая лошадь и стала, раздувая бока, пить, отмахиваясь хвостом от слепней и правой задней ногой пытаясь лягнуть настырно лезущих к колодцу пехотинцев.