— Мы с радостью!

Через пару минут они уже расположились за обеденным столом. Хозяйка представилась Тамарой и поставила посередине большой яблочный пирог. Следом она разлила по чашкам ароматный травяной чай.

Несмотря на уютную атмосферу, изначальная тема разговора продолжила давить. Взяв кусок пирога, Василий Федорович так и не притронулся к выпечке.

— А вы почему Рому искали? — Поднял он потухший взгляд.

Рита неловко потупилась и отпила чая. Она даже не почувствовала вкуса: просто потянула время.

— Да так… он — знакомый моей мамы…

К счастью, продолжать не пришлось. Василий Федорович посмотрел куда-то в пустоту.

— Знаете, Рома меня только-только к себе забрал, — тихо заговорил он. — У него всегда было здоровье слабое, вот и не кинулись раньше времени.

Рассказ подхватила Тамара:

— Врачи сказали, что последняя стадия. Конечно, пытались спасти, но…

Замолчав, она сжала в руках бумажную салфетку. В зеленых глазах заблестели слезы. Рита мигом почувствовала себя виноватой: приехали, растревожили чужое горе. Потянувшись через стол, она накрыла Тамарину ладонь своей.

— Мне так жаль.

На миг зажмурившись, женщина взяла себя в руки и кротко улыбнулась.

— Вы ведь не знали. Я об одном жалею, что детей Бог не дал. Рома так хотел сына или дочку, — в ее взгляде проступило горькое тепло. — Под конец даже хотел разыскать какую-то любовь молодости… то ли Соколову, то ли Орлову, не помню. Он был уверен, что у нее девочка от него. Хотя она говорила, что от другого, но… болезнь с людьми страшные вещи делает.

Опустив взгляд, она обняла себя за плечи. Василий Федорович взял ее за руку, стараясь поддержать. Рита невольно вздохнула. Свекор и невестка — чужие люди, а способны переживать горе вместе. А с родной мамой не получается.

В голове эхом зазвучали слова Тамары. Значит, перед смертью Роман захотел найти Риту. «Гипотетическую дочурку», как, наверняка, выразился бы Дима. Горло сдавило от подступивших слез, и она с трудом прошептала:

— А где его похоронили?

К счастью, ни Тамара, ни Василий Федорович не обратили внимания на ее эмоции. Слишком погрузились в воспоминания. Только Дима посмотрел с пониманием и сочувствием во взгляде.

— Там, за деревней, кладбище есть, — ответила Тамара. — Я отведу, покажу его могилку. Давно уже не бывала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Василий Федорович, помрачневший еще сильнее, остался дома. Видно, не захотел делить свою тоску с посторонними. В дверях Рита, не сдержавшись, оглянулась. «А что, если он — мой дедушка?» — Подумала она.

— Пойдем, — шепнул Дима.

Он мягко положил ладонь ей на спину, подталкивая вперед. Тепло его руки придало немного спокойствия, и Рита, кивнув, постаралась взять эмоции под контроль.

На улице по-прежнему вовсю светило солнце. А потому кладбище выглядело странно. Яркие блики на гладких надгробиях, поблескивающая свежая краска на оградках, кое-где проглядывающие раскрывшиеся одуванчики. Звонко щебетали птицы, и веял легкий теплый ветерок. Слишком много жизни в таком мертвом месте.

Поежившись, Рита обхватила себя руками. Заметив это, Дима приобнял ее за плечи.

— Не дрожи, — он усмехнулся. — В такую погоду зомби не вылезают.

Идущая впереди Тамара открыла нужную калитку. Дима и Рита следом скользнули внутрь оградки. На надгробии оказалась фотография молодого мужчины. На его губах застыла легкая улыбка. Рита скользнула жадным взглядом по изображению, пытаясь найти схожие черты.

Тамара присела перед могилой, заботливо убирая засохшие цветы. Глаза немного заблестели, но на лице осталась теплое любящее выражение. «Смирилась», — сделала вывод Рита.

— Ты подходи, не бойся, — мягко сказала ей Тамара. — Я сразу поняла, кто ты.

От этих слов сердце взволнованно екнуло. Рита с трудом разлепила мигом пересохшие губы:

— Мы… разве похожи?

Встав, Тамара внимательно посмотрела ей в лицо. Несколько секунд, по ощущениям, растянулись на вечность. Рита забыла, как дышать. Казалось, даже ветер замер. Наконец, Тамара отрицательно покачала головой:

— Ни капли. Да кто уж теперь правду узнает? Мама твоя ничего не говорила?

— Она не рассказывает, — вздохнула Рита.

Она неловко поправила юбку платья. Взгляд помимо воли снова метнулся к надгробию. Рита с трудом заставила себя прекратить поиск сходств.

— Роме она сказала, что ты — не его дочь, но они поругались до этого. Могла и соврать, — пожала плечами Тамара.

— И Вы так спокойно об этом говорите?! — Брови Димы удивленно приподнялись. — Ваш муж с кем-то крутил шуры-муры, а…

— Это было еще до меня, — прервала Тамара терпеливым тоном. — Да и в итоге… он же никому не достался. Я счастлива, что нам выпали эти годы.

Ее измученное смирение поразило Риту. Душу еще сильнее сдавило болью. Пальцы стиснули ручку сумки до белых костяшек.

— Знаете, нам пора, наверно, — опустив взгляд, соврала Рита. — Нельзя пропустить автобус.

Тамара понимающе кивнула. Она замерла возле надгробия, глядя на фотографию мужа.

Дима осторожно взял Риту за запястье. От этого прикосновения по телу разлилось мягкое тепло. Взгляды встретились, и она увидела в карих глазах искреннее участие. Наверняка, Дима понял, почему ей хочется уйти.

Он молча увлек за собой. Уже уходя, Рита обернулась. Тамара так и осталась стоять возле могилы.

Спустя пару минут Дима спросил:

— Думаешь, он?

— Мама действительно могла соврать со злости. Не знаю, в общем, — вздохнула Рита.

Она так и не подняла головы. Взгляд продолжил изучать камешки под ногами. На душе стало еще паршивее. Рита закусила губу, борясь с собой. Ничего ведь толком не выяснили, так толку оплакивать, возможно, чужого человека?

— Тогда почему мы сбегаем? — Дима остановился. — Это, вообще-то, не последний автобус на сегодня.

Он стал напротив и зацепил большие пальцы о карманы джинсов. В общем, всем своим видом показал, что не отцепится. Рита посмотрела ему в глаза, вздохнула и… разрыдалась. Не осознавая, что делает, она шагнула к Диме и прижалась к нему.

— Я не понимаю, ничего не понимаю, — сбивчиво сорвалось с губ. — Все рушится.

Захотелось рассказать про маму, про Полину, про Славу — про каждую трещину во вроде бы обычной жизни. Только слова разбежались, стоило Диме обнять в ответ. Его руки мягко скользнули по спине и волосам Риты, успокаивая. А потом он мягко взял ее за подбородок. Вынужденная поднять взгляд, она посмотрела в глаза Димы. Такой красивый оттенок, янтарный. У Риты перехватило дыхание, и внутри все затрепетало. Губы невольно разомкнулись, будто воздух еще сильнее раскалился.

Дима нежно коснулся ее лица, большим пальцем вытирая слезу. Рита замерла.

Здравый смысл кричал, чтобы сейчас же отстранилась, подумала о Славе. А она продолжала безотрывно смотреть в глаза Диме, не в силах заставить себя шевельнуться.

— Ну, рушится. И что? — Ухмыльнулся он. — Разве это не круто? Рушить плохое.

В его взгляде появился особый блеск. Ни озорство, ни насмешка — что-то другое. Дима запустил пальцы в волосы Риты. А через долю секунды она ощутила его губы на своих. Захотелось закрыть глаза и забыть обо всем. Ресницы затрепетали, а руки легли на плечи Димы, собираясь мягко обвить шею.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ «Так нельзя. Так нельзя», — застучало в голове.

Рита с трудом заставила себя отстраниться. Она слегка отвернулась, пряча взгляд.

— Я не могу… Слава же…

Дима обнимал ее за талию. Не прижимал к себе, но и не отпускал. А в его глазах постепенно разгорался лукавый огонек.

— Не можешь или не хочешь? — Хитро улыбнулся Дима.

Рита посмотрела на него растерянно, почти с отчаяньем. К счастью, отвечать не пришлось. Издали донесся гул, и на дороге показался автобус. Вывернувшись из объятий, Рита поспешила к остановке. Димины шаги позади только заставили ускориться. Вовсе не из страха опоздать и задержаться в деревне. Просто щеки вспыхнули смущенным румянцем, а на губах появилась предательская улыбка, которую Рита не смогла согнать.