Я любил тебя под Пьяццолу Замечательному украинскому исполнителю музыки Пьяццолы Сергею Пилюку Я любил тебя пол Пьяццолу, и под хруст простыней накрахмаленных, и под шелест подсолнухов, под Армстронга и под Рахманинова. Под Глен Гульда, под Сашу Избицера, под Жоао Жильберто и под капанье с мокрых фигур из гипса и невысохших красок с мольберта. И в стогу пол рассвет с петухами, где, очнувшись, тебя я хотел, и под сдвоенное дыханье ставших телом одним двух тел. Запорожье, 7 декабря 2008 Человек, похожий на Евтушенко Как лицо мое стало растаскано по базарам, где столько хламья, и по владивостокскому, и по ростовскому, но представить не могут, что я — это я. В Таганроге на рынке всплеснула руками душевно в три обхвата грузинка: «Вай ме́,́— вы – мужчина, похожий на Евтушенко… Это он — или кажется мне?» Украинки-торговки галдят заполошно: «Трохи схож з Евтушенком…» — а все же не могут признать до конца, но, учуявши кровь оселедцевых предков моих — в Запорожье мне с ножа предлагают сальца. А бывают порой и совсем недогадливые, и не верится им, что еще я живу: «Вы, товарищ, тот самый поэт… Ну, да как его… Но ведь если вы он, то ведь он уже у —». Кто целует мне руку пьяненько. Кто сует мне кровянку, кто пряники, кто шипит: «Вас бы всех извести…» вроде сбрызнутой злостью извести… Только кто эти «все»? Познакомиться до смерти хочется. Может, зря я считаю, что я в одиночестве? А на самом-то деле любой на земле, кто не хочет ошейника, человек, похожий на Евтушенко, и не так уж нас много, и не так уж нас мало, чтобы всем нам ошейником шеи сломало… Но бывает порой тошнен́ ько человеку, похожему на Евтушенко, когда в нем, налетая, как стая ворон, люди видят кого-то, кто вовсе не он. Не поймешь, где прославленность, где ославленность. Может, лучше забытость молвою, оставленность? Кто же я? Где такая волшебная щел́ ка, сквозь которую мог бы в себя заглянуть человек, похожий на Евтушенко, и понять, где он сам, ну, а где – кто-нибудь… Запорожье – Киев – Москва, 22–31 декабря 2008 Госубарственность Где такая государственность, как гражданственная страсть? Но зато есть госубарственность — неумение не красть. Кто мы, взрослые ли, дети ли, если так легко дурят государственные деятели, будто малых октябрят? Стыд России – госубарственность. Сохранить бы к Родине просто пушкинскую дарственность, словно к Родионовне. 2008 2009 «Мне позывные футбола спойте…» Мне позывные футбола спойте, и я вам с ходу их подпою. Я стал поэтом в «Советском спорте», и в нем я выбрал судьбу мою. На главной родине есть много родин: Одну на станции Зима обрел. Футбол великий – он благороден. Одна из родин моих – футбол. 2009 Сева Я твоего посева, Сева. Я в мире, как в своем дворе, и бил я справа, с центра, слева, но не от злости, не из гнева, а от любви к самой игре. 2009 Владимир Никаноров Ни акробатического норова и ни грациозного броска не было совсем у Никанорова — вратаря команды ЦДКА. Весом по-борцовски был внушительный, не бывал он чересчур горяч, — просто по-хоккейному решительный, из-под ног выхватывая мяч. Он до славы громовой не дожил и звездою не был никогда, но имел он прозвище «Надежа», а надежа разве не звезда?! 2009 |
