Спрыгнув со стола, она швырнула свой последний акт протеста — недокуренную сигарету — в окно, вернулась к кровати и осторожно коснулась лба спящего Бельторна. Тот дёрнулся, пытаясь зарыться лицом в её ладонь. Его дыхание трепетало в горсти, словно живое существо. Невольно улыбнувшись, послушница запустила пальцы в волосы Бельторна. Забавно, некоторое время ей казалось, что он их красит — в природное сочетание чёрных глаз и платиновой шевелюры верилось с трудом. Но брови и ресницы у него имели точно такой же оттенок.

Когда она начала считать его красивым?.. Вспомнить не получалось. Да и неважно, в конце концов.

Быстро наклонившись, Леви поцеловала Бельторна в щёку и кинулась к своему шкафу. Где-то в его недрах притаился старый рюкзак, в котором она привезла несколько любимых книг; опустошив его, послушница сгребла в охапку своё бельё, пару свитеров и джинсы. Кроме этого, следовало обязательно захватить мамину рубашку с резервуарами, и Леви выгребла всю одежду с той полки, где прятала свою единственную драгоценность.

Медные пуговицы привычно гудели, источая лёгкий запах озона.

Со стороны кровати послышался шорох. Послушница обернулась и увидела, что Бельторн поднялся на локте и трёт кулаком глаза. Сначала он, кажется, не осознавал, где находится; дотянувшись до своих очков, он криво нахлобучил их на нос и, наконец, сфокусировал взгляд на Леви.

Нетус улыбнулся и густо покраснел. Если бы не его поразительная способность всё время меняться в лице, он походил бы на белого призрака.

— Доброе утро. Э… собираешься куда-то?..

— Да. Меня тошнит от этого города.

О, Яхве, как легко было это сказать.

Бельторн издал что-то невнятное вроде «а, ясно», и беспокойная мелодия его эмоций разом заглушила согласное звучание комнаты. Аккуратно складывая вещи, Леви краем глаза наблюдала за ним: покосившись на один из своих хронометров, он тихо ругнулся сквозь зубы.

— Леви, тебе есть куда идти?

— Сначала просто вернусь домой, а там посмотрим. Ты же сможешь меня выпустить из комнаты, раз вошёл вчера?

Туго набитый рюкзак глухо стукнулся об пол. Нетус спрыгнул с кровати и подобрал свои джинсы. От сочетания испуга и смущения на его посеревшем лице каменное спокойствие Леви затрещало по швам. Бельторна мучили вопросы, но задать их он не решался.

— Смогу. И… обязательно провожу тебя до автобусной станции, если захочешь.

— Давай уедем вместе.

Выпалив эти слова, Леви ощутила резкий жар румянца на своих щеках. Глупо, как глупо… будто после минувшей ночи ещё остались причины стесняться.

— Пожалуйста. Чёрт с ней, с Ассоциацией, пусть сгорит! Зачем она тебе?

Бельторн смотрел на неё широко раскрытыми глазами, натянув майку только до половины. Лохматый, мёрзнущий явно сильнее послушницы, с болезненно вздрагивающими руками, он выглядел хрупким, несмотря на своё сходство с медвежонком. Чуть не споткнувшись, Леви бросилась к нему и крепко обняла, заставив наклониться.

— Мы можем просто сбежать и забыть о них, — отчаянно зашептала она. — Навсегда. Не только магия Ассоциации имеет настоящую силу! Неужели мы не найдём, чем заняться?

На лице Нетуса отразилась жестокая борьба, и он стиснул руку Леви, прижимая её к своей груди:

— Не надо, пожалуйста. Я сейчас разревусь, и мне будет очень стыдно.

— Пусть делают, что хотят, ты им не нужен!

— Я не могу… у меня есть обязательства.

— К дьяволу их! Не надоело рисковать шкурой во имя репутации?! Какая разница, что они думают? Статус тебя не интересует, ведь так?

— Но смерти практиков… Леви, разве ты не хотела бы заставить убийцу твоей матери страдать?

— Нет, не хотела бы.

Бельторн вздрогнул и слегка расслабился в объятиях послушницы, будто ответ его обескуражил.

— Не хотела бы, — упрямо повторила Леви, — и такой строки точно не было в её завещании, понимаешь?

— А если умрёт кто-то ещё?

— Они плюют тебе в лицо, и ты всё равно пытаешься решить их проблемы?!

— Но в опасности те, кто ни в чём не виноват! Неужели ты можешь закрыть на это глаза?!

— Представь себе, могу.

Леви отстранилась и заходила по комнате, бессильно пиная рюкзак, когда тот подворачивался на пути.

— Мне плевать. И я даже не собираюсь извиняться. Мою мать умоляли бросить Ассоциацию, но она осталась, и что произошло? Кто-нибудь оценил её верность? Думаешь, кто-нибудь оценит твою?!

Бельторн растерянно улыбнулся, скручивая толстый жгут из собственного свитера:

— Ты… странная, мисс Дим.

— Да. Пойдём со мной. Хочешь успокоить совесть — оставь записку на лестнице.

— Тебе плевать на Ассоциацию, но на меня — нет, почему?

Ага, вот он и спросил. Но как объяснить? По сути… по сути, они едва знакомы. Правда будет звучать донельзя глупо и наивно.

— Ты действительно не видишь разницы?

— Может, и вижу. Только не уверен, что она мне не чудится.

Фыркнув, Леви подхватила со стула свою одежду:

— Отвернись, я должна собраться.

— А, то есть, теперь мне нельзя смотреть?

— Выбирай. Или ты едешь со мной, и мы продолжаем то, что начали вчера — тогда смотри, сколько хочешь — или всё это было… попыткой утешить друг друга на одну ночь. Мы разбегаемся каждый к своим проблемам, и ты смотришь на кого-то ещё.

Нетус нервно закусил губу.

— Это что, шантаж?

— И притом откровенный. Не нравится — выбирай второй вариант и вздохни свободнее.

Леви поняла, что эта фраза прозвучала совсем не так жёстко и уверенно, как ей бы хотелось. На последних словах её голос почти сорвался, и Бельторн это, без сомнения, услышал.

Быстро натянув многострадальный свитер, он вмиг оказался рядом с послушницей и сгрёб её в охапку:

— Чёрта с два.

— Тогда перестань тратить наше время, а не то мы пропустим все автобусы.

…Город просыпался с трудом — ворочался, кряхтел и бормотал, будто ему снился мучительный кошмар, а рассвет не мог прорваться сквозь тучи, клокочущие и стонущие, несущие тяжёлый дождь в своих чревах. Леви не помнила, захватила ли она зонт.

Бельторн стремительно вышагивал чуть впереди неё, постоянно окидывая взглядом улицы. Его резервуары необходимо было забрать — lumen naturae, полученный от Танцора, мог стать их единственным шансом сбить Ассоциацию со следа. В том, что их не отпустят просто так, Леви не сомневалась ни секунды.

Маршрут свернул вправо и ушёл вниз. Несколько капель упали на асфальт, но дождь так и не начался. Фонари дружно вздохнули и погасли, как бы говоря: «Больше ничем помочь на можем». На сужающейся, замусоренной дороге воцарился холодный полумрак; наступление утра показалось Леви далёким и невозможным.

— Ох, чёрт, — глухо проговорил Нетус, останавливаясь, — мне не хочется ни тащить тебя туда, ни оставлять здесь.

— Меня не нужно тащить, я дойду своими ногами.

— Ты просто не представляешь, что это за дыра. Вонючий тупик.

— Из самой большой дыры в Трипл Спайкс мы выбрались полчаса назад.

Бельторн тихо засмеялся, поправил очки и двинулся вперёд. За углом — на улице, которую они покинули — зашуршали шины какого-то автомобиля. Позади осталось несколько мусорных баков, изрисованных неразборчивыми надписями, и сквозь дымку проступило слабое свечение вывески над мотелем. Пахло плесенью и дерьмом; с душераздирающим мяуканьем из-за баков вылетел пёстрый клубок дерущихся котов и укатился в темноту, рассыпавшись на три юрких тени.

От резких и громких звуков Леви бросило в дрожь, и Нетус это заметил. Коснувшись её плеча, он мягко притянул послушницу к себе.

— Боишься?

Безымянная улица тревожно жужжала. Её звуки не складывались в музыку: между крышами не перелетали сны, по стенам не скользили призрачные фигуры маленьких ежедневных надежд и страхов. Здесь было слишком мало людей, способных напитать асфальт и камни нотами эмоций — и, значит, поблизости никто не ждал ни Леви, ни Нетуса.

Впереди бродило лишь эхо, но позади… что это за колючая, обречённая цепочка трелей?..