— Как ты думаешь, Мальва, стоит ли нам взглянуть на этого гостя? Мне любопытно: я слышу биение его сердце, но ритма подобного не припоминаю. Что скажешь?

Леви очень хотелось ответить «нет», но шаман явно принял иное решение. Кроме того, чего она боится? Какие у неё причины сомневаться в словах Танцора? До этой минуты ни единый лист в парке не шевельнулся так, чтобы шаман не узнал. Он здесь хозяин. Кто из Ассоциации может сравниться с ним?

Тем временем воздух расцвёл серебром. Танцор поднял свободную руку, описал ею полукруг — будто сдвигая невидимый полог — и пространство закипело светом. Леви едва успела слабо удивиться тому, как мало её чувствительные глаза страдают от этого сияния, и вдруг всё прекратилось.

Парк переменился. Слегка обескураженная послушница завертела головой, пытаясь осознать разницу: то же озеро, та же ночь, заключённая в изумруд… вот только в Ноо здесь не было ни фонарей, ни пустой скамьи с забытым под ней зонтом.

Танцор стоял так же прямо и непоколебимо, как и мгновение назад, а его перья по-прежнему испускали всё тот же мягкий свет. В дальнем конце главной аллеи возникла стремительно движущаяся фигура, и Леви ощутила слабый запах чужих эмоций. Всего понемногу: капелька страха, злости, отчаяния… и надежды.

Тот, кто приближался к озеру Уонэгиска, искал помощи и нуждался в ней очень, очень сильно. О чём бы он ни собирался просить Танцора, это было вопросом жизни и смерти.

Шаман протяжно хмыкнул, но ничего не сказал. Фигура преодолела половину пути, и Леви смогла рассмотреть детали: размашистая походка, просторная серая куртка и светлые волосы, гладко зачёсанные назад.

Её сердце забилось так сильно, что она едва не скатилась с руки шамана. Кажется, птичье тело не приспособлено для трудных переживаний…

— О, интересно. — Каменное лицо Танцора чуть смягчилось. — Так ты его знаешь, и даже рада видеть? Стало быть, это не одна из тех раздувшихся жаб, что требовали от меня склониться?

Нетус Бельторн стремительно вышел из-под кленовой сени на набережную. На его плече висела объёмистая спортивная сумка, которую он аккуратно сбросил в траву, приблизившись к самой кромке воды. Едва успев опуститься на землю и скрестить ноги, он вдруг повёл плечами и развернулся в сторону Танцора и замершей Леви; его напряжённый взгляд обшарил то место, где они находились, но без толку. Лицо Бельторна скривилось: пустота не показалась ему убедительной. Рука вскинулась было к очкам, но замерла на полпути и безнадёжно опустилась; Нетус что-то прошипел — кажется, ругательство — и полез в сумку. Запахло досадой.

— Вспыльчивый птенец, — усмехнулся Танцор.

Леви старалась дышать ровнее. До сих пор Нетус Бельторн всегда знал о её присутствии, и у него была возможность разыгрывать спектакль для наивной послушницы. Что он скажет сейчас, наедине с могущественным духом, которому нельзя лгать? Как поведёт себя?

Странно… но сегодня она не беспомощна: с ней обострённые чувства из мира Ноо, Дар Кроцелла и взгляд совы…

В эту ночь они равны.

Нетус извлёк из сумки трубку и принялся набивать её густой и пахучей смесью из газетного свёртка. Танцор наблюдал за его действиями молча, и Леви не могла понять, что он о них думает: мысленная связь шамана и послушницы была односторонней. Бельторн щёлкнул зажигалкой, затянулся и откинул голову назад, глядя в небо; через мгновение его окутали спокойствие и отрешённость.

Поднявшись, он выпустил дым в четыре стороны света, а затем медленно поклонился озеру. Налетевший ветер растрепал его волосы и бросил пригоршню сухих листьев на плечи. Под клёнами заскользили крылатые и рогатые тени со светящимися глазами, а на траву опустилось несколько призрачных птиц с длинными, растворяющимися в тумане перьями. Рослые веретенообразные фигуры, слегка напоминающие людей, встали из земли чуть поодаль от Нетуса и застыли, мерцая искрами на лицах. Берег полнился мыслями, и Леви улавливала их обрывки — странные, неясные… нечеловеческие.

— Великие духи, я обращаюсь к вам как гость, — тихо и мягко произнёс Бельторн. — Прошу, разделите со мной дым мира и будьте свидетелями моей чести.

Звук его голоса…

Леви едва не сгорела со стыда, осознав, что Танцор чувствует каждое движение её души, которая сейчас рвалась к человеку на набережной. Боже, а если она узнает что-то страшное? Что он лгал ей, манипулировал, пытался использовать?.. Как потом смотреть в глаза шаману и собственному отражению?

Танцор по-прежнему молчал. Бельторн снова опустился на землю, втянул ещё дыма и выдохнул сизое облако в сторону воды.

— Белый Танцор, Одетый в Красное, я прошу о встрече. В присутствии духов я клянусь в том, что не попытаюсь обмануть тебя или причинить вред.

— Да если б ты мог. — Губы шамана сломались в ухмылке.

Леви с любопытством ждала продолжения, но Нетус встрепенулся и снова обернулся к ним. Его глаза расширились, и он выронил трубку.

Танцор больше не прятался. Он шагнул вперёд, мягким жестом усадив Леви на своё плечо, а Бельторн в растерянности дёрнул себя за воротник куртки и снова поклонился. Похоже, он предполагал, что ритуал будет развиваться иначе.

— Если бы кто-то из узников меди мог навредить этому месту, ни один из вас сюда бы не вошёл, — произнёс шаман. — Что тебе нужно, вор?

Вор?.. Почему именно это слово?

— Я ничего не крал, — ответил Бельторн, хмурясь. — Во всяком случае, не у вас.

— Ваша порода только этим и занимается. Узникам меди не хватает смелости поднять глаза на духов, вот вы и крадёте у них жалкие капли силы.

Кровь бросилась в лицо Нетусу.

— На вас не так страшно смотреть, как вы думаете.

Духи заволновались, и над озером пахнуло смехом, но Танцор не улыбнулся.

— И всё же ты боишься. Клянёшься не лгать и тут же нарушаешь клятву? Почему бы мне не вышвырнуть тебя прямо сейчас?

— Я не соврал. Вы правы, только чёрт знает, какая доля моего страха относится к вам.

— Наглец. Со Старшими Духами ты разговариваешь так же грубо?

— Когда мне удаётся с ними поговорить, мы что-нибудь пьём. Какие уж там манеры.

Леви мысленно ахнула. Выходит, Нетус только что сознался в Высшей Практике, которая ему запрещена?.. Или кто-то общается с ним, как Кроцелл общается с ней?

Глаза Танцора остро светились, и Бельторн вдруг ссутулился, обхватив себя руками. С него в одно мгновение слетела вся бравада.

— Простите. Я… действительно проявил неуважение.

— А тебя легко задеть, вор.

Лицо Нетуса стало совсем несчастным. Шаман наклонился, подобрал свою трубку и сократил расстояние между ними ещё на несколько шагов.

— Сядь. По крайней мере, ты знаешь, что такое дым мира. Понимаешь ли — иной вопрос.

Пожалуйста, не лги ему… Он видит тебя насквозь. Ты сможешь с ним договориться, только не лги…

Нетус сел и неловко уставился на свои скрещенные ноги. Джинса на его левом колене треснула. Танцор затянулся из трубки, которая, по-видимому, даже не нуждалась в содержимом, и выпустил дым в сторону гостя.

— Твои клятвы приняты. Зачем пришёл?

— За помощью.

У Леви возникло чувство, что Танцор зорко следит за её мыслями. Без сомнения, шаман знал о Даре Кроцелла и мог использовать связь, чтобы распознавать ложь с его помощью. Но разве он в этом нуждался?

— И что же тебя тревожит?

— Меня обвинили в убийстве, которого я не совершал.

До этой секунды послушница не понимала, как сильно боится ощутить ледяное биение Дара. Миг… следующий… ещё один…

Ничего. Дар хранил молчание, и это значило, что Нетус не лгал.

Он был невиновен.

Леви права, а вся Ассоциация заблуждается. Хватило краткого мгновения, чтобы устрашающая непогрешимость Октинимосов рухнула, словно карточный домик.

Танцор издал хриплый смешок, не разжимая губ:

— И причём здесь я?

— Для того, чтобы очистить своё имя и выяснить, кто на самом деле убил моего наставника, мне нужно… больше силы, чем у меня сейчас есть. Я всё истратил.