— Я не мог вмешиваться, — Антуан больше не смотрел на меня и говорил тихо. — Это отношения между мужем и женой и…

— А что вообще ты можешь? Рассуждать о том, что те, в ком не течет благородная кровь, недостойны твоего высочайшего внимания?

— Чего ты от меня хочешь?!! — он все же не выдержал и повысил голос.

Атмосфера в замкнутом пространстве экипажа накалилась до предела. Казалось, еще чуть-чуть и воздух просто взорвется. Мы сидели друг против друга, сжимая кулаки, и злобно сверкая глазами. Понятия не имею, чем бы все это закончилось, если бы я не вспомнила о том, что всего восемь лет назад один молодой аристократ разворошил осиное гнездо, вытащив на свет преступления, совершенные за много лет до этого. Он не поленился привлечь к этому делу самых влиятельных людей нашего королевства, заставил начать расследование и восстановить справедливость, наказать виновных. А все только потому, что одна гордая девчонка предпочитала сдохнуть с голода, но не принимала иной помощи.

Я выдохнула. Заставила себя успокоиться и, отвернувшись к окну, глухо произнесла:

— Прости, ты прав. Ты ничего не мог сделать.

Наверное, я все же проклята и мне никогда не избавиться от призраков прошлого. От присутствия Леммарда Брокка и остальной компании в моей жизни.

Остаток пути до ратуши мы проделали в молчании, стараясь не встречаться взглядами. У меня на душе было погано, Антуан… скорее всего злился. Он всегда замыкался в себе, когда чувствовал, что не справляется, упускает поводок из рук. Становился молчаливым, отстраненным. Переживал все в себе, не позволяя даже отголоскам эмоций вырваться наружу.

А я погрузилась в свои мысли. Снова и снова вспоминала несчастную Риду, ставшую жертвой мерзкой твари. И все больше поражалась тому, насколько наши с ней жизненные пути похожи. И понимала сейчас, что если бы в тот дождливый день моя искра не разгорелась так ярко, а Тобиус Мастерс не оказался в той затрапезной таверне, то я закончила бы так же, как и эта несчастная девушка.

Внутри все переворачивалось от ощущения собственного бессилия. От злости, что я не смогла помочь, спасти… Рида не заслужила таких страданий. Никто не заслужил.

Я не понаслышке знала, что за ритуал проводился в той комнате. На собственной шкуре ощутила все прелести отнятия сил через рахарт. И совсем не из книг, мне было известно, что чем дольше мучается жертва, чем сильнее ее страдания, тем больше энергии получает рахарт, тем больше сил он передает своему хозяину.

— Итак, — профессор Мастерс стремительно ворвался в аудиторию, где сидели мы с Брокком. Захлопнул за собой дверь и буквально пронесся по проходу между рядами пустых парт. — У меня для вас чудесная новость, дамы и господа.

Мы с Леммом переглянулись и синхронно закатили глаза. Подобное воодушевление нашего наставника было чревато, для нас в первую очередь, крупными неприятностями. Мне так и вовсе захотелось выругаться вслух, потому что последняя «хорошая новость» от профессора Тобиуса Мастерса обошлась мне растяжением связок и сломанной рукой. А сам наставник еще и поиздевался вдогонку, разглагольствуя о том, что неженкам с хрупкими костями совершенно нечего делать на боевом факультете.

— Запомните, Лайрон! — вещал профессор, возвышаясь надо мной и укоризненно наставив на меня, распластанную на земле, указательный палец. — На войне никто не станет останавливать бой или бросаться к вам с замораживающим заклинанием наготове, стоит вам только сломать ноготь. Вы должны тренировать выдержку, выносливость, должны… И выбирайте себе в напарники того, кто умеет накладывать замораживающее заклинание, — профессор скривился. — Брокк, я одного не понимаю, вы так рады, что Лайрон провалила это испытание, что желаете лично ее добить? Кто так делает? Замораживающее заклинание накладывается вокруг пострадавшего участка. Или вы всерьез опасаетесь конкуренции со стороны своей напарницы и желаете оставить ее без руки? Ай! — вдруг воскликнул он, схватил Лемма за шкирку и оттащил от меня. — Отойдите и не позорьтесь.

Взмах рукой, короткое заклинание и мне наконец-то полегчало. Заморозка начала действовать и ужасающая боль в руке притупилась.

— Вот так, — резюмировал Мастерс, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Брокк, отнесите свою напарницу в лазарет и проследите, чтобы ей сегодня же привели в норму все конечности. И еще… у Лайрон на груди кровоподтек, одно из ваших заклинаний срезонировало, когда она упала. Пусть тоже обратят внимание, а то наша скромница забудет об этом рассказать. И не сверкайте на меня глазами, Лайрон, не стоит, — он усмехнулся, — ваша жизнь, время и здоровье целиком и полностью в моей власти ровно до тех пор, пока вы не докажете мне, что можете самостоятельно всем этим распоряжаться. Вперед! Завтра вы оба нужны мне целиком.

Мы с Леммом молчали. Просто сил не осталось на споры и возражения. Последние шесть часов мы не уходили с полигона. На Райену уже давно опустилась ночь, все адепты разошлись по своим комнатам в общежитии и, если судить по тому, что большинство окон уже зияло непроглядной тьмой, спят в своих кроватках и видят сладкие сны. Я же, точно уверена, во сне буду видеть то же, что и последний год. А именно, ужасную, мучительную, полную страданий кончину профессора Мастерса. И если она наступит от моей руки, этот сон даже попадет в разряд самых желанных.

Лемм отрепетированным за последний год движением подхватил меня на руки и направился до боли знакомой дорогой — в лазарет.

Ничего не изменилось. Сие заведение я с регулярностью посещала только таким способом — на руках у Брокка.

— Прости, — шепнул Лемм, когда мы уже отошли на приличное расстояние от профессора. — Не знаю, как это получилось. Хотел зацепить «Вихрь» и «Пику» и не рассчитал. Потоки переплелись странным образом.

— Проехали, — вздохнула я и закашлялась. Мастерс был прав, «Вихрь» срезонировал от моего щита и второе, незакрепленное, заклинание угодило мне в грудь. Хорошо еще, что заклинание не смертельное. Впрочем, Мастерс успел вовремя и отвел острие. — И чего он злой такой? Шесть часов издевался.

— С Арлетт поругался, — хмыкнул Лемм. — Я случайно услышал, как она его выставила и сказала, что без кольца может больше не появляться на ее пороге.

— О, нет! — застонала я. — Он же теперь нас в могилу сведет. Вот же!

За романом между нашим наставником и Леди Некроманткой наблюдали всей Академией. А когда узнали, не без участия Камиллы, их историю, то даже ставки стали делать. Я сама с трудом удерживалась от того, чтобы не поучаствовать в подпольном тотализаторе. И пусть, благодаря тому, что мне вернули часть наследства, оставленного родителями, и теперь ежемесячно выплачивали пособие, как дочери героя, деньги были, природная жадность не позволяла разбрасываться ими так беспечно.

А история у нашего с Брокком куратора поражала.

Профессор Тобиус Мастерс был третьим сыном довольно влиятельных родителей, древний род, голубая кровь, громкое имя. Это я, темная, понятия не имела, с кем встретилась в затрапезной таверне три года назад. Если бы тогда знала, о том, кто он, точно бы из экипажа выпрыгнула. Это уже в Академии меня просветили, что Мастерсы они же… в родстве с самим королем. То есть, с королевой. Ага, отец нашего Изверга, аккурат двоюродный брат первой супруги нашего самодержца, а еще дядя наследника трона. Каково, а?

Вот-вот, я тоже была впечатлена. Настолько впечатлена, что когда узнала, даже дышать в присутствии Мастерса боялась, и смотреть на него тоже боялась и вообще… боялась я его так, что дух захватывало. Ох, и издевался он надо мной в то время. До сих пор страшно вспоминать.

Вот и жил наш профессор, вернее тогда-то он еще профессором не был, а был просто лордом Тобиусом Мастерсом, не тужил, учился магии, жениться собирался… ага, на леди Арлетт Ларони, тоже дочери славного рода. А когда им обоим исполнилось по восемнадцать лет, они вместе поступили в Академию. Семейства их готовились к свадьбе, мечтали породниться, да и сами молодые люди, вроде как ладили между собой и по словам Камиллы, даже любили друг друга.