— Лемм, — сдавленным шепотом произнесла я, старательно высвобождая свою ладошку из его захвата. — Я тебя очень люблю, правда. И доверяю тебе, как никому другому. Я тебе свою жизнь доверить могу без обиняков, но… но туда я не пойду. Прости, но… не пойду я туда.

У меня внутри все переворачивалось и вовсе не от страха, как можно было бы подумать. Просто… тревожно как-то стало. И дышать трудно. Показалось вдруг, что из темноты на меня смотрят сотни или даже тысячи маленьких глазок и не все они смотрят доброжелательно.

— Просто верь мне, — тихо отозвался Брокк и не обращая внимания на мое смятение, открыл калитку.

Я на миг зажмурилась ожидая, что вот сейчас случится что-нибудь ужасное. Не знаю почему мне так казалось, но ощущения были отвратительные. Я чувствовала себя маленькой и никчемной, слабой и одинокой. И сердце колотилось словно безумное, норовя и вовсе выскочить из груди. Искра, которая ни разу еще меня не подвела, почему-то притушила свой огонь, словно затаилась.

— Лемм, мне страшно, — прошептала я, уже сама прижимаясь к сильному мужскому телу, ища у него защиты. — Давай уйдем.

Он не ответил. Решительно пересек короткую, старательно расчищенную от снега дорожку и остановился перед массивным, я бы даже сказала величественным сооружением. Мне не пришлось даже спрашивать, что это такое — и без слов поняла, что это склеп.

Тихонько скрипнула внушительная, окованная металлическим пластинами дверь, в лицо мне ударил теплый сухой воздух. Удивительно, но ни запаха тлена, ни сырости, ни затхлости — ничего этого не было в склепе семейства Брокк.

Света там тоже не было и потому нам пришлось спускаться практически на ощупь. А я еще и глаза зажмурила и дышать старалась через раз — все время казалось, что сейчас произойдет нечто непоправимое.

— Ну вот, — вдруг произнес Лемм, — пришли.

Я вздрогнула и распахнула глаза.

— Куда ты меня притащил?!!! — приглушенным шепотом возмутилась я, когда поняла, что этот склеп, он… вовсе и не склеп на самом-то деле. Нет, на первый взгляд, массивное строение из белого камня с покатой крышей, опирающейся на мраморные белоснежные колонны, выглядело как самый обычный склеп. Хотя нет, ничего обычного в нем не было, но… это был склеп.

А вот внутри…

Я еще раз огляделась по сторонам, передернула плечами, чувствуя, как по венам разливается странная, теплая волна… покоя? Или чего-то очень и очень похожего.

В этом месте было слишком много магии. И магии чужой. Чуждой мне. Правда, она не была враждебной, скорее, я ощущала исходящее от этого странного места любопытство. Странный зуд пробежался по моей коже и пропал. Так бывало всегда, когда я сталкивалась с чем-то необъяснимым, волшебным… непонятным, но притягательным. Вот и сейчас. Я не почувствовала враждебности, хоть и была насторожена и даже чуточку испугана. Немного дезориентирована, но… меня вел за собой Лемм, а ему я доверяла как себе и потому была спокойна. Правда, стоило мне ступить на выложенный странной мозаикой пол огромного зала, по периметру окруженного массивными белоснежными колоннами, как возникло ощущения, что меня бесцеремонно выставили на всеобщее обозрение. Просто вытолкнули в цент зала под тысячи пристальных взоров.

Стало неуютно, но страха все равно не было.

Огромный зал, с выложенным мозаичными плитами полом, белоснежные, святящиеся каким-то потусторонним светом стены, такие же мраморные, как снаружи колонны, числом шесть… нет, восемь штук по периметру, куполообразный потолок… общая атмосфера чего-то таинственного… Нет, это определено был не склеп.

— Это святилище нашего рода, — торжественным шепотом произнес Лемм, делая несколько шагов вперед и увлекая меня за собой. — Здесь хранится память всего нашего рода. Наша магия. Ты же знаешь, что Нэшвиллы ведут свою историю от Древних магов, которые появились в нашем мире очень и очень давно, от тех самых Древних, что принесли магию в наш мир и научили остальных ею пользоваться…

— Ага, — несмело кивнула в ответ. — Только раньше я и понятия не имела, что это все так серьезно.

— Это все куда серьезнее, — усмехнулся Лемм, останавливаясь прямо в центре, как раз в том самом месте, где сходились линии странного рисунка на паркете. — И таинственнее. На самом деле даже мне неизвестны все заморочки, но… это место, — он сделал широкий жест правой рукой, обводя странный зал, — оно особенное. Древнее. Здесь можео очиститься от шелухи, отринуть сомнения, найти решение… Здесь можно начать новую жизнь.

— Ааа… — протянула я, старательно пытаясь спрятать испуг. Это сразу мне здесь даже понравилось. И спокойно было и даже любопытно немного, а вот теперь, когда Лемм так заговорил, стало как-то страшновато. Что он задумал? И для чего притащил меня сюда? — Так ты собираешься начать новую жизнь?

— Да, — торжественно кивнул Брокк, сжимая мои пальчики в своих ладонях. — Вместе с тобой.

— О, как! — во мне проснулось ехидство. То самое, которое всегда спало и редко поднимало голову, но оно во мне было и вот теперь решило заявить о себе. — А у меня ты спросил, желаю ли я такого подарка, как Леммард Брокк? Да еще и в новой своей жизни?

Кто-то сдавленно хихикнул совсем рядом со мной. я дернулась, оглянулась, но ничего закономерно не увидела, только легкий ветерок скользнул по щеке, словно бы кто-то погладил меня. легко-легко, почти невесомо, но у меня от этого прикосновения стало вдруг так спокойно на душе.

— Поверишь, родная, — Лемм усмехнулся, — тебе уже никуда от меня не деться.

— Совсем? — как-то обреченно спросила я, хотя в душе расцветала надежда. И счастье переполняло меня и любовь и… Я никогда еще не испытывала столько положительных эмоций одновременно. И таких сильных. Губы сами собой расплылись в улыбке, я опустила ресницы, пряча глаза и пытаясь вобрать в себя это ощущение небывалого счастья в полной мере.

— Совсем, — прошептал Лемм, склоняясь к самому моему уху. — Они приняли тебя, Айрин. Все приняли. Теперь ты наша. Полностью. Моя. Навсегда.

Врожденная вредность слабо трепыхнулась где-то в глубине, но я промолчала. Не стала портить ни себе настроение, ни ему… ритуал. А Лемм явно собирался проводить какой-то ритуал. Скорее всего, древний, определенно запрещенный, и мне бы возмутиться, потребовать отпустить меня и вернуть туда, откуда взял. Но… Не хотелось. Наоборот, возникшее чувство счастья стало вдруг приобретать определенную окраску. И я сама подалась навстречу Лемму, заглянула в его глаза, улыбнулась.

— Айрин, — Лемм стоял напротив, сжимал в своих ладонях мои ладошки, и говорил… медленно так, торжественно. И не подозревал даже, от звука его голоса, многократно усиленного каким-то странным, мне неведомым заклинанием, у меня сердце замирает. — Ты сказала мне о своих чувствах. Поверь, это много значит для меня. Ты веришь мне, Айрин?

— Д-да…

— Тогда позволь мне сказать о моей любви. Я хочу, чтобы между нами не осталось никаких тайн, никаких преград… ничего, что, так или иначе могло бы стать между нами. Я люблю тебя, Айрин Лайрон, люблю так сильно, что забываю о себе. Для меня нет никого важнее тебя в целом мире, так будет всегда. Здесь и сейчас. Призвав в свидетели тех, чья кровь течет в моих жилах, я клянусь тебе, Айрин Лайрон, клянусь пронести в своем сердце это чувство сквозь целую вечность. Клянусь, что никогда не предам, не причиню боли, что никогда не отвернусь от тебя. Ты моя, Айрин, а я — твой. Навечно. Да будет так!

Я только и могла, что хлопать ресницами и пытаться собрать в кучку мысли, которые странным образом разлетелись по отдаленным уголкам моего сознания. Что это было? Что он только что сделал?

— Лемм… Лемм, что ты…

Он меня не слушал. Только улыбнулся подбадривающее и, перехватив мои пальчики одной рукой, вытащил из-за пояса тонкий стилет. У меня сердце екнуло, трепыхнулось, а затем просто ухнуло с размаха в колени и замерло там, когда я увидела, как странно сверкнуло тонкое лезвие в призрачном свете, в котором купалось это странное место.