«Однако!..» — с удивлением и одобрением отметил про себя генерал Каховский после сражения позицию и тактику боя, которую выбрал его противник. Только поздно вечером Каховский сумел занять всю территорию, над которой ещё утром располагалась дивизия Костюшко. При этом Каховский не выслал в погоню за отступающими быстрых казаков, опасаясь новых засад и сюрпризов от вражеской армии.

Русская императрица и польский король одинаково положительно восприняли сражение под Дубенкой.

Каховский с подробным описанием своих «манёвров» доложил Екатерине II об очередной победе русской армии над поляками и дальнейшем её продвижении вглубь Польши ближе к Варшаве. Императрица осталась довольна действиями Каховского и велела подготовить новый указ о его награждении.

Станислав Август Понятовский сражение под Дубенкой также воспринял с удовлетворением. По факту, польская армия, даже находясь в меньшинстве, может оказать достойное сопротивление своим врагам. Он высоко оценил заслуги генерала Тадеуша Костюшко и наградил его орденом «Виртути Милитари», самой высокой боевой наградой Речи Посполитой. Генерал Тадеуш Костюшко стал национальным героем, а польские солдаты воспряли духом. Оказывается, успешно сражаться и побеждать противника можно даже в обороне. Но, к сожалению, этот боевой дух у них сохранился не надолго.

После очередного и последнего отступления Юзеф Понятовский получил от вестового офицера пакет из Варшавы. В своём послании король Польши сообщал племяннику, что в связи с возникшей угрозой разорения страны и в целях предупреждения новой гражданской войны он примкнул к Тарговицкой конфедерации. В извиняющемся тоне король предлагал Юзефу Понятовскому прекратить военные действия и в дальнейшем поступать по своему усмотрению, не предлагая ему брать пример со своего коронованного дяди.

XI

а новостями с полей сражений в Речи Посполитой внимательно следили и с другой стороны Европы. Революционная Франция после принятия депутатами сейма Речи Посполитой Конституции 3 мая считала, что с этого момента соседняя страна станет её активным союзником. Как-никак, а идеи, отражённые в этом документе, были близки французским Маратам, Дантонам и Робеспьерам. Этот факт вселял в них надежду, что республиканская Речь Посполитая в ближайшее время сможет при необходимости оказать военную помощь и Франции. Если, конечно, выстоит и победит в этой войне.

Когда на одном из заседаний Конвента докладчик сообщил о сражении под Дубенкой и роли генерала Тадеуша Костюшко в этом эпизоде войны, большой и грузный Дантон внёс историческое предложение:

— Граждане депутаты Конвента Франции! Генерал Тадеуш Костюшко уже был отмечен правительством Соединённых Штатов высшей наградой воинской доблести. Теперь же на полях новых сражений своим мужеством он удостоился права носить и высшую награду Речи Посполитой...

Присутствующий на заседании лидер якобинцев Марат нетерпеливо перебил будущего первого председателя Комитета общественного спасения:

— У вас есть конкретное предложение по этому генералу?

Дантон недолюбливал этого «друга народа» за его резкость и максимализм, но до какого-то момента они были всё-таки союзниками. Продолжая свою торжественную речь, Дантон вновь обратился ко всем присутствующим:

— Тадеуш Костюшко — человек, известный своими республиканскими взглядами, и он является примером борьбы за идеалы Республики. Тем самым, я считаю, он становится в ряд известнейших людей нашего времени.

Дантон прокашлялся, выпил воды и торжественно завершил свою речь:

— Учитывая заслуги этого человека, предлагаю принять резолюцию от 21 августа 1792 года о присвоении Тадеушу Бонавентура Костюшко звания Почётного гражданина Франции.

Марат опять не удержался и, как профессиональный журналист, язвительно спросил Дантона:

— А как на это посмотрит российский императорский двор? Не осложнит ли подобная резолюция наши отношения с Россией?

— А кто думал об осложнении отношений с Россией, когда революционные массы народа Франции штурмовал Бастилию? — загрохотал Дантон своим басом, известным всем парижанам, когда он выступал на площадях Парижа. — И почему мы должны оглядываться на Россию даже в таких вопросах, как объявление достойных людей почётными гражданами Франции?

— Но Пруссия и Австрия также могут высказать свою ноту протеста по этому поводу, — как бы оправдываясь, оказал последнее сопротивление Марат.

Но Дантона уже невозможно было остановить: он был опять в ударе.

— Мы же не спрашивали ни у кого разрешения, когда присваивали Вашингтону, Песталоцци и Шиллеру звание почётных граждан Республики, — продолжал звучать его трубный голос в овальном зале дворца, куда ещё недавно многих из присутствующих на заседании Конвента не допустили бы даже за оградительный забор. — Французы сами решают, что им делать и как поступать, не оглядываясь на волеизъявления других держав.

Камиль Демулен и другие сторонники Дантона одобрительно загалдели и закивали в знак согласия со своим лидером. Тот же Демулен обратился к депутатам с предложением проголосовать, и все присутствующие дружно подняли свои руки, включая Марата, вверх.

В доме Анны-Катрин на улице Сен-Анн было непривычно тихо. Такая же тишина сохранялась и в других домах французских аристократов. Часть из них покинули Париж и эмигрировали, но некоторые всё-таки остались. Они с тревогой ожидали конца этих ужасных событий, череда которых стремительно сменяла друг друга начиная со дня взятия Бастилии.

В тот злополучный для многих французских аристократов день 14 июля 1789 года Камиль Демулен прикрепил к своей шляпе зелёную ленту и повёл толпы народа, вооружённого ружьями, топорами и просто дубинами, к главной политической крепости Парижа. Бастилия без особого труда была взята, но с этого момента восстание только начало, как маховик, набирать обороты. Остановить его движение в это время не мог ни король со своей гвардией, ни сами руководители восстания, даже если бы и пожелали сделать это. Взяв пример с парижан, восставшие крестьяне начали свой кровавый поход на замки сеньоров, захватывая их земли, а заодно и земли монастырей.

Король признал Учредительное собрание как высший представительный и законодательный орган народа, а для наведения порядка в стране спешно создавалась новая вооружённая сила — Национальная гвардия. Во главе этой новой вооружённой силы стал ветеран Войны за независимость американских колоний бывший маршал Франции маркиз Лафайет[35].

Прошло чуть больше месяца после взятия Бастилии, когда 26 августа 1789 года Учредительное собрание приняло Декларацию прав человека и гражданина. В этом историческом документе было закреплено равенство всех перед законом, народный суверенитет, принцип «дозволено всё, что не запрещено законом» и другие установки революционного правительства. В городах по всей Франции создавались новые, выборные органы власти — муниципалитеты.

Про короля Людовика XVI новая власть тоже не забыла. Лафайету было приказано повести Национальную гвардию на Версаль, в результате чего король покинул свою резиденцию и переехал в Париж во дворец Тюильри. Но и там король со своей семьёй под защитой швейцарских гвардейцев не чувствовал себя в безопасности. Он понимал, что рано или поздно, но за ним придут. Причём придут без приглашения и заберут из дворца не для того, чтобы вести с ним какие-то мирные переговоры. Сознавая опасность, грозившую ему и его семье, Людовик XVI попытался бежать из страны и от народа, который его ненавидел. Он ещё надеялся с помощью иностранных войск подавить восстание и восстановить во Франции абсолютную власть.

В ночь с 20 на 21-е июня 1791 года король со своей женой Марией Антуанеттой тайно выехали из Парижа с паспортами на имя русских подданных — барона и баронессы Корф. И неизвестно, как бы повернулась история всей Французской революции, если бы не простой почтовый смотритель Друэ, который в городке Варени опознал королевскую чету и поднял тревогу.