— Интересно, интересно... — заинтригованный Суворов поднялся из-за стола. — Быстро зови.

«Может, Костюшко решил подписать перемирие или сдаться в плен?» — с сарказмом подумал граф Суворов, принимая пакет. Он недолюбливал Ферзена, который раньше его начал военные действия против армии повстанцев, за это время ни разу не потерпел поражения и уже многократно пожинал лавры победителя. Однако Суворов умел скрывать свои эмоции и даже хвалил Ферзена в донесениях государыне. Пройдя с боями всю Польшу, его конкурент сумел так организовать наступление, что вот-вот уже второй раз подойдёт к Варшаве. И тогда Суворову придётся делить славу взятия столицы Польши ещё и с ним!

«Ну нет, — решил Суворов, быстро читая донесение, — Варшаву я возьму и без него».

Бегло ознакомившись с содержанием письма, он понял, что его предположения оправдались, и Ферзен на пути к очередной славе. Именно Ферзен, а не он, Суворов, всё-таки захватил в плен самого руководителя восстания.

— Так Костюшко пленён? — уточнил Суворов у вестового офицера.

— Так точно, ваше сиятельство! Его армия под Матеевицами была разбита, а он сам раненый был пленён казаками, — доложил офицер, не догадываясь, как по этому поводу сейчас переживает генерал-аншеф.

Повернувшись к иконе, которая висела в углу, Суворов перекрестился.

— Ну слава Богу! Теперь поляки, может быть, станут посговорчивей и не будут брать пример с турок, — промолвил он, напоминая о своей роли при взятии Измаила. Суворов твёрдо решил уже завтра подойти к рубежам обороны Варшавы и в ближайшее время взять её штурмом.

— Пошлите парламентёра в Варшаву, — приказал через час начальнику штаба Суворов. — Сообщите им о пленении Костюшко и предложите сдать город в течение суток.

— А если они откажутся? — уточнил начальник штаба план дальнейших действий командующего.

— Тогда пойдём штурмом брать город. Нам не привыкать... — просто ответил Суворов, уже прикидывая в уме, сколько на это ему понадобится времени.

Генерал Томаш Вавржецкий, назначенный Костюшко командовать обороной Варшавы, ещё раз осмотрел линию обороны пригорода Варшавы — Праги и остался доволен. Перед тем как покинуть Варшаву, главнокомандующий дал ему дополнительные указания по укреплению обороны города, и теперь Вавржецкий был уверен, что Варшаву он удержит при любых обстоятельствах. Так он и ответил парламентёрам, которые прибыли сегодня в Варшаву с ультиматумом от Суворова с требованием сдать город.

Командующий обороной был литвином, как и Костюшко, но талантами полководца никогда не выделялся. Но даже при этом он считал, что сделано всё, чтобы город достойно встретил противника и выдержал долгую осаду.

За стенами Варшавы собралась армия до 30 000 человек при 200 орудиях. Как солдаты и офицеры регулярной армии, так и патриотично настроенные шляхтичи, а также горожане разных сословий и национальностей готовы были победить либо умереть. В ряды защитников города влились войска генерала Домбровского, князь Юзеф Понятовский со своей поредевшей дивизией также находился среди них.

Штаб обороны Варшавы имел информацию о том, что к городу приближается Суворов, под командованием которого была армия в количестве до 25 000 солдат при 80 орудиях, собранная им по пути следования к своей цели. Поэтому, после проведения последнего совещания у Вавржецкого, польские генералы почти единодушно решили, что Суворов не решится штурмовать хорошо укреплённый город с меньшим количеством нападающих и пушек, чем у защитников столицы Польши. Большинство предполагали, что Суворов не пройдёт дальше предместья Варшавы — Праги, а через некоторое время снимет осаду и оставит город, как это сделал несколько месяцев назад Ферзен.

XXV

ередовые отряды русской армии 3 ноября 1794 года показались возле предместья Варшавы, и вскоре вся русская армия стала лагерем на расстоянии пушечного выстрела от укреплений Праги.

— Ну что скажешь по этому поводу? — спросил Вавржецкий генерала Домбровского, указывая на дым от костров, которые разожгли русские повара, готовя солдатам их любимую кашу.

— Суворов может пойти на штурм, несмотря на численное превосходство с нашей стороны, — спокойно ответил Домбровский.

— Да ты что?! — возразил эмоциональный Вавржецкий. — Да один только залп наших 200 орудий сразу снесёт все передовые его отряды задолго до того, как первые их лестницы коснутся наших укреплений.

Домбровский скептически посмотрел на командующего обороной города и покачал головой.

— Нельзя недооценивать противника. Суворов прошёл большую военную школу, и армия под его командованием практически ни разу не терпела поражений, — возразил опять генерал. — Он штурмом взял Измаил.

Вавржецкий повернулся к Домбровскому и внимательно посмотрел на него.

— Ты сомневаешься в нашей победе? — Вавржецкий явно провоцировал генерала на откровенность, но Домбровский корректно ушёл от прямого ответа.

— Командующий, который до сражения предполагает поражение, уже наполовину побеждён. — Домбровский произнёс фразу и задумался. — Я примкнул к восстанию не для того, чтобы быть битым.

Внимание двух генералов отвлекли несколько сот польских кавалеристов, которые выехали за укрепления и стали гарцевать перед русскими войсками, выкрикивая оскорбления и приглашая тем самым противника на поединок. Русские казаки ответили на вызов, и несколько сот бородатых всадников скрестили свои сабли с клинками польских военных. Через несколько минут всё закончилось: с каждой стороны лошади уносили раненых или заколотых насмерть людей.

Вавржецкий подозвал командира артиллерии и приказал ему произвести залп из всех орудий в сторону лагеря русской армии.

— Пусть Суворов подумает, прежде чем решится на штурм, — бодро напутствовал он артиллеристов.

Напрасно генерал Вавржецкий надеялся, что Суворов не решится наступать на хорошо укреплённый город с превосходящим количеством пушек и защитников, готовых стоять насмерть, но не сдаваться. Главнокомандующий русскими войсками не допускал и мысли застрять надолго возле Праги. Это было не в его правилах.

Некоторые генералы, как русские, так и других европейских государств, не рассматривали Суворова как талантливого полководца и командира. Были и такие, кто называл его просто храбрым гренадером, который побеждал не столько созданием стратегических и тактических планов предстоящих сражений, сколько быстрым натиском и решительной атакой русских солдат. А те, в свою очередь, шли в бой по приказу командира и верили в победу и в его счастливую звезду. Под командованием Суворова и с напутствием «Ура! Вперёд, в штыки!» солдаты были готовы штурмовать любые крепости. И надо отдать должное этому полководцу: армия под его командованием всегда одерживала победы, о чём свидетельствуют и что подтверждают исторические факты.

Что касается полководческих талантов Суворова, то у него они всё-таки присутствовали, так как Суворов всегда реально оценивал силу противника, знал его сильные и слабые стороны. Поэтому он применял свою основную тактику ведения боя, против которого неприятельская армия не могла устоять. Суворов, в отличие от некоторых полководцев, не дробил войско на отдельные отряды. Он в любой сложившейся ситуации шёл в атаку всеми силами: стремительно, с натиском и быстротой, не пользуясь замысловатыми манёврами и перебросками отдельных частей армии в наиболее «горячие точки» сражения.

При этом Суворов поддерживал варварский обычай победителей, который был отменен в русской армии только императором Александром I. «Взял город, взял лагерь — всё твоё!» — такое напутствие Суворов также не раз говорил своим солдатам. Поэтому грабёж, насилие и убийства были постоянными спутниками побед знаменитого полководца России.

Суворов посмотрел в подзорную трубу на лежащий перед ним город и на укрепления предместья Варшавы, Праги, которые его армии предстояло завтра штурмовать.