— По нашим данным, у генерала Каховского около 25 000 солдат и более 100 орудий. И это, наверно, не все силы русских. Вступив в генеральное сражение, мы подвергнем всю нашу армию опасности потерпеть поражение, — Понятовский посмотрел на реакцию окружающих командиров на его слова, — либо можем понести тяжёлые потери, которые в самом начале войны нам ни к чему.

— Так вы предлагаете нам продолжать отступление? — опять горячился Любомирский.

Костюшко, в пример Понятовскому, достал платок и вытер им лицо, покрытое каплями пота.

— Ну и жара сегодня стоит,— вдруг сказал он, как будто был не на военном совете, а на летней прогулке, — а скоро ещё жарче будет. Я предлагаю всё-таки принять бой и не дать русским войскам перейти Буг.

Все присутствующие одновременно перевели взгляд на говорившего.

— Конкретно, что вы предлагаете? — нетерпеливо спросил главнокомандующий.

— У нас неплохое стратегическое положение и хорошо укреплённые позиции. Добавьте к этому нашу артиллерию... Я со своей дивизией приму бой и задержу русских у переправы, а остальная часть нашей армии за это время успеет отойти.

Теперь задумался Понятовский. «А ведь он прав, — оценил предложение Костюшко молодой полководец, с благодарностью глядя на генерала. — С одной стороны, мы даём сражение и сохраняем армию, а с другой — в случае успеха поднимется моральный дух нашей армии при минимальных потерях...»

Но вслух сказал другое:

— Я с уважением отношусь к вам, генерал, но мы, получается, опять отступаем.

— Воевать можно по-разному. Сила русских в их прямой атаке всей своей армией, и они стремятся к этому сражению! — пояснял Костюшко суть своей стратегии. — Хотят одним разом покончить с нами, а я предлагаю не идти навстречу их пожеланиям.

Костюшко посмотрел на окружающих его офицеров. Их лица были хмуры. Они уже теряли веру в победу, и это было видно по их молчанию. Однако никто из них не прерывал ни Костюшко, ни Понятовского.

— Если бы Вашингтон в первый год войны принял бой с основными силами англичан в открытом сражении всей своей армией, то был бы разбит уже в самом её начале, — напомнил свой военный опыт Костюшко и добавил: — Тогда бы не было ни Вашингтона, ни Соединённых Штатов.

Юзеф Понятовский колебался: как молодому полководцу, которому король доверил свою армию, ему также хотелось сражений и побед. Тем более что на этой стороне Буга у них была неплохая позиция. Но на карту поставлено слишком многое, чтобы тешить своё самолюбие. Здравый смысл и ответственность за исход противостояния двух армий превысили его амбиции. Он взвесил шансы оказаться победителем и шансы быть битым: во втором варианте шансов было больше, и от этого варианта Юзеф Понятовский решил отказаться.

— Хорошо. Мы принимаем ваше предложение, генерал, — после некоторых размышлений тихо, как бы нехотя, произнёс главнокомандующий. — Какими силами предполагаете вступить в бой? — спросил он Костюшко.

— У меня 5300 солдат и 24 орудия. Я думаю, что этого хватит, чтобы на день задержать Каховского за пределами наших укреплений, — не раздумывая, ответил Костюшко, трезво рассчитав возможные потери нападающих, а также стратегию и тактику обороны. — Главное, что русская армия не имеет своих главных преимуществ, позволяющих развить успех во время атаки: внезапность и возможность атаковать всей свой мощью... — Костюшко увлечённо продолжал рисовать перед собравшимися картину предстоящего сражения.

— Если удастся отбить первую атаку противника, то бой может принять затяжной характер, так как Каховский не рискнёт атаковать всеми силами нашу армию без разведки боем. В то же время ему вряд ли будет известно об отходе наших основных сил.

— Ну, тогда действуйте... — Юзеф Понятовский дал понять, что совещание закончено, и приказал командирам полков оперативно подготовить основную часть армии к отходу. Оставшись один, он с облегчением вздохнул. Теперь, если дивизия Костюшко не выполнит своей задачи, в том будет только его вина. А если получится всё так, как он предположил, то Каховский опять растянет свою армию, и его можно будет бить по частям. У молодого Понятовского по-прежнему не хватало решительности предложить опытному Каховскому дать генеральное сражение.

Костюшко вышел из походной палатки главнокомандующего в возбуждённом состоянии от предстоящего первого и важного сражения с русской армией. Наконец-то он докажет всем, что не зря провёл восемь лет в армии Вашингтона. «Стратегия ведения боя с превосходящими силами противника, основанная на обороне на заранее укреплённых позициях, может не только лишить победы врага, но и принести ему поражение», — всегда доказывал генерал Костюшко особо горячим головам, которые рвались в бой, больше рассчитывая на свою храбрость, внезапность или везение. У каждого полководца своя тактика и стратегия, и каждый по-своему добивается победы... либо терпит поражение.

Генерал Костюшко внимательно изучил рельеф местности и берег реки, где ему предстояло в ближайшее время принять бой с неравными силами противника. Основные силы своей дивизии он распределил на возвышенности. С левого крыла это место огибала река, а с правого его солдат прикрывал густой лес. Болотистая местность между рекой и лесом должна была помешать русской армии быстро продвигаться и нанести неожиданный удар.

Основная часть армии под командованием Юзефа Понятовского в тот же день начала отход, а дивизия Костюшко заняла боевые позиции вдоль реки Буг на протяжении трёх километров. Особое внимание было им уделено переправе, где генерал приказал установить пять орудий, а мост через реку поджечь. Чтобы максимально задержать русских солдат при переправе, Костюшко приказал установить под водой ловушки, создавая для наступающих дополнительные препятствия.

Генерал Каховский не торопился начинать атаку польских позиций. Он не мог точно определить численность армии противника, которая находилась на другом берегу Буга, а об отступлении основных сил ему известно не было. Но сражение всё-таки началось, и началось оно с артиллерийского обстрела польских позиций русскими бомбардирами. Ядра перелетали на другой берег с неприятным для поляков свистом, но большого урона дивизии Костюшко они не принесли. Отвечая редкими выстрелами из своих пушек, польские бомбардиры на своём артиллерийском языке как бы говорили противнику: мы здесь, можете начинать, но основной заряд для вас ещё впереди.

Лишь после того, как Каховский сделал разведку боем, направив к левому крылу противника своих егерей и кавалерию, встреченных 6 эскадронами кавалерии Велевейского, командующий русской армией решил перейти в решительное наступление.

Только в три часа пополудни русская армия тремя колоннами двинулась на укрепления польской армии. При этом, не рискнув идти всей армией напролом через переправу, генерал Каховский часть войск под командованием Салтыкова с двумя батареями егерей и с тремя казачьими полками под командованием Орлова направил в обход влево на правый фланг польской обороны через австрийскую территорию. Не осталось без внимания Каховского и правое крыло атаки, куда двинулись в обход гренадеры Валерьяна Зубова и кавалерия Маркова, поддержанная залпами более двух десятков орудий.

С большим трудом на левом крыле атаки русским солдатам удалось выбить поляков из трёх шанцев из пяти и захватить два шанца на правом. Несколько атак были отбиты дивизией Костюшко с потерями с обеих сторон, но силы были неравны. В ходе боя возникла угроза окружения польских солдат, и Костюшко, выполнив основную задачу задержать русские войска, вовремя заметил опасность. Воспользовавшись густым лесным массивом, скрывавшим его солдат от противника, он приказал отходить и пробиваться с боем через замыкающееся кольцо вражеской армии.

В итоге, когда дивизия Костюшко вырвалась из окружения, Каховский понял, что русские войска задерживала лишь часть армии Юзефа Понятовского, но было уже поздно. Около 4000 русских солдат остались лежать на берегу Буга, навсегда успокоившись в чужой для них земле. А Костюшко, потеряв в этом сражении около девятисот человек, вскоре соединился с основными силами Юзефа Понятовского.