Делаю слабую попытку вырвать её из мира фантазий, и, в то же время, понять, что она имела ввиду, говоря «впервые»:

— Знаешь, Мэйби, так хорошо только в первый раз. Всё приедается. Поначалу сдаётся, что встретил особого человека, открыл новый мир. Но время проходит, и выясняется, что человек этот — обычный, такой же как все. И ничего ты уже не почувствуешь, пока не найдёшь другого. А потом, в каком-то возрасте, сколько уже ни меняй людей, места, ситуации — всегда будут те же самые звёзды, те же слова, та же ночь. И придётся искать себя в чём-то ином.

— Ты дурак!

Вот и поговорили!

— Кир, у тебя чипы?

— А?

Ничего себе! Ей известно, что моё предплечье набито нелегальными микросхемами?!

— У тебя чипы в башке?

Фух! Она вот о чём!

— Нет. С чего ты взяла?

— Странно говоришь. Нудно. Фальшиво и слишком затейливо… Люди так фразы не строят. Только чипованные — с расширенной логикой, с усиленными центрами речи. Я вас, таких, вычисляю в момент… А ещё, геноморфы! — она оживает: — Слушай, может ты — геноморф?

— Нет.

— Ну да, вряд ли… А хотел бы им быть?

— Нет, — ловлю себя на том, что намеренно говорю короткими фразами.

— Да? Странно, ведь по твоим же словам, они — совершенство!

— Схемы контроля… Геноморфы себе не принадлежат.

— Ну да… — она хмурится. — Ладно… И всё же… Почему ты не говоришь, как простой человек?

— У гениев, знаешь, свои причуды.

— Заткнись уже с «гением»! Ни хрена ты не понимаешь! Обычный зануда!

— А что я, по-твоему, должен понять?

— Ничего. Видимо, ты безнадёжен.

Несколько секунд она злится, потом нажимает кнопку на рюкзаке. Воздух начинает вибрировать от примитивных электронных звуков — просто ритм, без мелодии.

Вскочив, тянет меня за пальцы.

— Давай танцевать!

Я долго топчусь под неодобрительными взглядами пляжников, пока девушка сходит с ума, совершая странные па и выкрикивая междометия.

Ну и манеры! Будто девочку поместили во взрослое тело!

Наконец, она выключает музыку.

— Садись, ты прощён!

И падает на песок. С виду, немного повеселела.

— А знаешь, наверняка же есть и другие…

— Кто? — я вообще не врубаюсь.

— Блин! Геноморфы! Украденные, с отключёнными схемами контроля. Или сделанные на заказ.

Мои брови сами собой лезут вверх.

Вот фантазёрка! Девчонки…

— Геноморфов без чипов контроля не существует. Даже самый безумный террорист их не отключит. Во-первых, неподконтрольный геноморф слишком опасен. А во-вторых, в чём смысл? Взломать, перепрограммировать, использовать в своих целях — вот для чего всё затевается, а не затем, чтобы дать геноморфу свободу… На заказ — такое вообще невозможно представить! Хоть представляешь, какой это уровень? Никаких денег не хватит, чтобы подкупить элитных учёных, руководителей проектов. Просто смешно!

Пока я это говорю, её лицо становится всё мрачнее.

— Смешно? Тебе смешно всё, что я ни скажу! По-твоему, я идиотка?

Она шмыгает носом и сплёвывает в песок. Я отворачиваюсь.

Вот угораздило! Да, это не парни с Ириды! Лучше скучать в одиночестве, чем дружить с истеричной и странной девчонкой! Что я подумал, увидев её в порту? «Ох, кто-то с ней и намучается!» Знать бы тогда, что речь обо мне!

Надо встать и уйти. Хватит!

До ушей доносятся всхлипы.

Поворачиваюсь.

Она сидит, уткнувшись в колени, плечи вздрагивают.

Ну блин!

Немного страшно, уж слишком шикарные волосы. Вся она слишком шикарная! Но ведь, сама подошла, сама целовалась!

Поборов страх, кладу руку ей на плечо — которую она немедленно сбрасывает.

— Отвали! Я купаться!

— Мэйби! Мэйби! — жалобно бормочу я ей вслед.

Она оборачивается.

— Не надоело? Ты же альфач, а ведёшь себя, будто сопля!

Издевается? Или это такой комплимент?

Перед глазами встают лица поспешивших созреть одноклассников: волосатых, крикливых, вонючих, с интеллектом умственно отсталого хомяка. Возможно, для Мэйби, «альфач» — это нечто другое.

Хм… Если это и комплимент, то со встроенной критикой.

После купания, настроение у Мэйби становится лучше. Выдав серию злых комментариев в адрес раскисших на солнце мужчин, она принимается за меня:

— Знаешь, я ведь не полная дура. Понимаю, что тебя таким сделало: родители, переезды, одноклассники, Дзета. Но всё это — в прошлом. Забудь! Думаешь, самый несчастный? У всех так! Я, кстати, летала на Дзету. Там папа работал. До сих пор в носу вонь этих жёлтых кустов. Как их там?..

— Смрадник.

— Во-во.

— Не в прошлом. Раз ролик смотрела, то знаешь. Топливо…

— Знаю. Было ещё одно прозвище: «маленький светлячок».

Блогера, который меня так назвал, облили дерьмом, перемешанным со светящейся краской. Но из уст Мэйби, это прозвище звучит не обидно. Просто. Ни издёвки, ни жалости.

— Кир, это глупо. Каждый может в любой момент умереть. Завтра, сегодня. Есть миллионы причин. И не факт, что умрёшь ты от облучения… Драму устроил! Нытик!

Никто ещё так со мной не говорил! Все понимали: трагедия очевидна.

Мэйби щурится, прикладывает руку ко лбу козырьком.

— Смотри, это тот дурачок! Ну, «персонаж»! — она показывает на дрыща. Тот отчаянно пытается съесть тающее мороженое, оно течёт у него по рукам, и наконец, соскальзывает с палочки. — Сопля, вроде тебя!

Интересно, она о мороженом или мужчине? Скорее второе…

— Знаешь, Кир, ты мне нравишься! Пожалуй, сделаю из тебя человека. Станешь, как папа! — в голосе звучит неподдельное обожание.

Сжимаю зубы. Ещё не встречал этого замечательного папашу, но уже его ненавижу!

Но почему? Неужто, ревную? Ревную девчонку, которую знаю едва ли час, к её собственному отцу! Что же со мной не так?

— И потом, скажешь мне за это спасибо. Или может, — она покусывает губу, — ещё что-то приятное сделаешь.

— Перетопчешься!

Мэйби хохочет.

— Всех великих мужчин жёны к славе тянули. Без женщин, они бы всю жизнь жрали на пляжах мороженки! — и добавляет, видимо вспомнив дрыща: — Впрочем, даже на это вы не способны!

— Не всех. И ты мне не жена.

— Это да… Не жена! Не мечтай! Получше кого-то найду! Даже не буду врать… Хотя, очень люблю.

Сердце пропускает удар.

— Меня?

— Врать, дурачок! Ну вы, мужики, и смешные!

Ох и дура!

Встаю и шагаю к воде…

Тёплые волны гладят ступни. Я сижу рядом с Мэйби, отважно подставив лицо колким лучам. Прищурив глаза, таращусь на Солнце, разглядывая танец радужных пятен и наслаждаюсь горячим прикосновением девичьего плеча. Стянутую солью кожу ласкает ветер.

Хорошо… Только ужасно хочется пить, и целый океан воды раздражает.

Устав от яркого света, перевожу взгляд на кудри облаков. Бормочу под нос:

— Словно барашки…

— Ага! Как белые стада!

Вот уж не думал, что Мэйби услышит! Кошмар! Ляпнул перед взрослой девчонкой какую-то чепуху. С другой стороны, она поняла и поддержала…

— А на Диэлли ты давно? На каникулы прилетела?

Конечно же, это шутка. Для путешествий между мирами не хватит весенних каникул. На летних ещё можно подумать… Перелёт с ребёнком — проблема, для этого есть специальные «детские» лайнеры, ведь пользоваться гипертранспортом можно лишь после нейросканирования и имплантации чипа. Я и отец летаем с военными — это немножко быстрее.

— Чего? Какие каникулы? — тут до неё доходит. — А, шутник… Нет, я из двести шестнадцатой. Из-за переездов, я вечная новенькая. Дурдом! Зато укрепляет характер!

Я ухмыляюсь:

— Знакомо!

— А прилетели мы вместе с отцом, на нашей яхте.

— Скоростная?

— «Зимнее солнце». Элит-класс, — произносит она равнодушно. — С форсированным движком.

Конечно! Чего я ждал! Что девчонка из бедных?

— Два месяца в этой посудине! Кроме отца — никого. Жуть! Но знаешь, даже когда мне воткнут чип, я не собираюсь пользоваться Маяком! Буду на яхте летать или даже на «детских»! Нафиг! У меня при перелёте мама исчезла. Я ещё маленькая была, года три.