Она вздрагивает и отворачивается.

— Ты правда считаешь меня такой?

— Да. Ведь, так и есть. Такой ты задумана, Фиест лишь воспользовался.

— По-твоему, это всё? Больше обо мне сказать нечего?

Обнимаю её за плечи:

— Что бы тогда я тут делал?

Ласкаю единственное ухо, вспоминая её былую уверенность в том, что несуразный вид у неё ненадолго.

— Ну а что, Кир? Что ещё во мне есть? — со щеки на белоснежные шорты падает капля.

— Мэйби, ты добрая! Сильная! Сумела пойти наперекор судьбе: обрести свободу и умение любить! Пусть и того, кто этой любви недостоин.

— Нет, я любила только тебя! Всегда! Кажется, ещё до рождения! Пойми, Фиеста я увидела первым. А он — на тебя похож, — перехватив гневный взгляд, она добавляет поспешно: — Немного. Не спорь… — девичья рука вцепляется мне в коленку. — А ведь я до Фиеста никого не встречала, вот и запала. Импринтинг… Какие должны быть между людьми отношения — тоже не знала. Считала всё нормой… Только когда тебя встретила, разобралась, что всё может быть по-другому.

Да уж! Вот так история!

И, вот так логика! Меня она, значит, не видела, но уже при этом любила! И что же, Фиеста вообще никто не любил, даже подконтрольный ему геноморф? Этот безумный романтик — жизнь провитал в багровых своих облаках?

Из головы не выходят слова: «Кажется, ещё до рождения!»

— Мэйби, скажи: кто твой прототип?

Она хмурит брови.

— Ну, откуда мне знать? При рождении мне стёрли память. Я даже симулятор не помню.

Верчу в руках клык. Он странный, гранёный. На рёбрах переливается золотистый свет гаснущего светила.

Замечаю внутри клыка, еле заметную странную вязь — символы, цепляющиеся один за другой.

С трудом удаётся разобрать в середине: «PI», а в последней строчке: дабл ю, эн, и почему-то — мягкий знак. Да ещё — пара точек под буквами…

Что за язык?! Чепуха!

От блеска кристалла слезятся глаза.

— Мэйби, смотри — там буквы!

Она вертит зуб в руке, щурится.

— Ага! Точно!

— Надо отсканировать и попробовать расшифровать! Жаль, я уже отдал отцу реверс-процессор!

— Конечно! Мы так и сделаем! Только потом, сейчас есть дела поважнее. А клык… Код серии, скорее всего. Ничего интересного… Да, и неизвестно, сколько времени займёт дешифровка.

Она возвращает мне зуб.

Дела поважнее? Сидеть и смотреть на закат?

Слова Мэйби противоречат сами себе: код серии, и — не взломать! С другой стороны, невозможно представить, чтобы корпорация хранила секретные сведения в зубах геноморфов.

Представляю себя в качестве докладчика на гипотетическом научном симпозиуме. Удивлённый профессор поправляет очки:

— Так откуда-откуда, голубчик, вы получили новые данные об устройстве Вселенной?

— Я же вам говорю: из клыка внезапно взорвавшегося ягуара!

Смех в зале. Представление окончено…

Мэйби, пожалуй, права… Тогда просверлю отверстие, да повешу на шею. От современного общества я не в восторге, а предки поступали именно так: мальчик, прошедший обряд посвящения, преодолевший свой страх, делал амулет из добычи.

Я больше не жертва, я — охотник!

Котёнок, привлечённый блеском кристалла, лупит лапой «охотнику» по пальцам.

— Ай! — я одёргиваю руку. На коже выступают горошинки крови. Котёнок гневно шипит, а я бросаю оторопевшей хозяйке: — Мэйби, это ведь геноморф?

— Естественно!

— Тогда зачем их выпускают с когтями?

— А зачем рожают людей с мозгами? Это я, конечно, не про тебя! — Мэйби, даже не пытается скрыть раздражения. А меня не покидает странное чувство, что я беседую не с ней, не с моей Мэйби — словно на крыше расстался с одной, а в зоопарке встретил другую.

Дело видимо в том, что она так и не сумела меня простить.

— А как… Как его зовут?

— Да не знаю. Просто — Котёнок.

— Слушай, давай… Давай назовём его — Облако.

— Облако? — она фыркает. — Вот ещё! Смотри! — она переворачивает котёнка, трясёт им перед моим носом. — Это — мужик! Никакое не Облако!

Я отпихиваю пушистое тельце. Котёнок пищит.

— Да я понимаю! Но, пожалуйста! Так надо!

— Надо? Для чего?

— Хочу, чтобы одна девчонка жила.

Я понимаю, что ляпнул лишнее. Теперь, она точно назовёт его как угодно, лишь бы не Облако. Такая уж у девчонок любовь, такое девичье братство!

— А, Дзета-шесть. В ролике говорили, что ты друзей потерял. Значит, была и девчонка? — она щурится.

— Просто друг.

— Врёшь! Так не бывает! — она наклоняет голову, вопросительно вскидывает бровь. — А я? Просто друг или просто не друг? Просто девчонка? Твоя девчонка.

Молчу, не зная, что на это сказать. По правде, я даже не понял вопрос. И был ли это вопрос или странное женское заклинание, бессмысленный набор слов. Видимо — заклинание, ведь пробормотав его, Мэйби сразу же успокаивается и произносит:

— Котёнок Котёнок! По просьбе Кирилла, нарекаю тебя Облаком!

Кир проснулся от ощущения сырости.

Эйприл была горячей, как печка. Он убрал руку с её плеча — за пальцами потянулись ниточки слизи.

Слизь была всюду — она толстым слоем покрыла кожу, текла на постель, блестела в ушах и в носу. Дышала девочка ртом, от губ до подушки тянулась тонкая струйка слюны.

«В этот раз она не окуклилась… Может, что-то идёт не так?»

К несчастью, в нечеловеческой медицине Кир не разбирался, и не понимал, как помочь Эйприл.

Он посмотрел на часы.

«Почти шесть».

Из головы не выходил новый сон.

«Котёнок по имени Облако? Вот, откуда он взялся!»

Кир вытер перемазанную слизью руку о постель.

«Стоп! Но ведь он — не реален! А Облако Эйприл был более чем настоящий! Он нас чуть не убил! Воображаемые котята не превращаются в драконов и ягуаров!»

В рассветных лучах танцевала пыль. Всё вокруг казалось искусственным.

«Но если, во сне Кир не мог отличить реальность от вымысла, почему я уверен, что это получится у меня?»

Он решительно встал.

«Нет! О таком не стоит и думать!»

Потом поел и отправился осматривать Станцию.

Вокруг был порядок. Бетон зарастил трещины, поверхность земли выровнялась и покрылась травой. Ни кусков труб, ни обломков.

В неподвижном прозрачном воздухе повисла звенящая тишина — такая, что было страшно дышать. Ни шороха зверя, ни пения птиц, ни жужжания насекомых.

Станция восстановилась. Но, в то же время, всё было новым: обросшие мхом деревья-гиганты, тинистые лужайки, заросли папоротника, огромные яркие и пахучие цветы.

Когда Кир дошёл до центральной площадки, он с изумлением увидел, что возле чёрного куба из земли бьёт родник, питающий полноводный ручей.

Новые башни не выросли. Вместо них, всё также торчали вверх хрустальные ветки.

Кир щёлкнул по одной ногтем.

Зазвенело.

Краем глаза, он заметил движение. В натянутой между веточек сети сидел паучок.

«Похоже, единственное живое создание…»

Кир выпил из родника прохладной и вкусной воды и зашагал обратно. Не хотелось оставлять Эйприл надолго одну.

Она всё спала, только слизь превратилась в белый сухой порошок.

Кир сел на диван. Девочка шевельнулась и забормотала на неизвестном языке. Кир не знал значения слов, но смысл понимал.

Странные ощущения! Будто узор из солнечных океанских бликов складывается в картину-лицо.

— Да, я из Проекта… Облако… Старший пилот… Из Сопротивления, с миссией мира. Нет, не враг. Не шпион. Нет, я не враг… Я вас знаю. Вы — дядя Кирилла…

Кир вздрогнул.

— Просто гуляю. Собираю кленовые листья… В парке ведь, очень красиво…

Девичьи щёки залил румянец.

— Почему? Самые обычные гольфы…

Она вдруг заметалась.

— Нет! Нет! Я туда не пойду! Помогите!

В голосе было столько отчаяния, что мальчишка не выдержал. Встал, и под жуткие стоны вышел на крышу.

«Из проекта? Из какого такого проекта? И сложно представить, чтобы малышка Облако была пилотом. Разве что, пилотом серебристого велосипеда… А вот Эйприл…»