— Не надоело? Ведь ты — Электронщик, хакер! А ведёшь себя, как бабка или дикарь! Как сопля! К тому же, путаешь причину и следствие: думаешь отчего, когда мир стоял на пороге войны, случайно обнаружились Тексты?

— Всё в мире разумно!

— Ага! Расскажи это миллиардам, сгоревшим в воскресное утро.

— Живы их души…

Она упирает руки в бока.

— Душа? Неужели? И что же, по-твоему, это за хрень?

— Отражение большего в меньшем.

— Большего в меньшем? Ну прямо в точку! Скажу тебе, как математик, — она хохочет так, словно меня ненавидит. — Та штука, которую ты считаешь собой — не ты, а всего лишь модель. «Живёт» этот смоделированный мозгом «Кирилл» — в модели мира, тонущей в океане тебя настоящего. Вот и чудится, что «большее отражается в меньшем»! — Облако плюёт на бетон, совсем рядом со мной. — Разглагольствуешь о душе! Но сейчас, ты — малюсенькая модель, набор реакций. Давай, выбирайся оттуда! Всплывай!

Облако расстёгивает шортики и присаживается. Ловит мой изумлённый взгляд.

— Всё! Нет больше правил! Умерли вместе с людьми! — в её голосе звучит обида и злость.

Тоже, придумала способ отомстить человечеству! Продемонстрировать отношение. Девчонки…

Некому демонстрировать, некого уже ненавидеть.

Всё-таки, я отворачиваюсь — нужно оставаться мужчиной даже на радиоактивной помойке. Человеком, в лучшем смысле этого слова. Ведь мы не животные — так сказано в Текстах!

Всматриваюсь в дымящиеся руины. До ушей долетает журчание.

Как хочется пить!

Да, не животные…

Наверное…

Небо заволокло такими тяжёлыми тучами, что теперь оно кажется твёрдым. Будто над нами зависла вторая, похожая на пекло, планета.

— Облако… Я не особенно понял, что ты хотела сказать…

— Только то, что люди в восторге от смерти. Им представляется, что за жизнью следует смерть, а значит она — её цель и итог. Знали бы они, что никакой смерти нет, есть только вечная жизнь!

Я осеняю себя Знамением, услышав про Вечную Жизнь. А она продолжает:

— Представь, если бы не убили Пророка! Никто бы о нём и не вспомнил!

Мир вдруг становится красным. В ушах бухает сердце. Рука, сжавшись в кулак, бьёт Облако по губам. Я падаю перед девочкой на колени и заливаюсь слезами.

— Прости, прости, прости!

— Ничего, я всё понимаю… Это не ты виноват…

Мне на щёку падает кровь из разбитой губы.

Часы выдают мелодичную трель.

«17:37»

Облако говорит:

— Никаких Ритуалов!

— В смысле?!

Она декламирует:

— «В случае, если болящий просит, а грех берёт на себя…». Я прошу.

— Ты не моей веры!

— И что?

— Не болящая!

— Кирилл, мы умираем.

До чего же непросто с ней спорить!

— Ладно, но грех на тебе…

Минут десять мы монотонно шагаем, потом она заявляет:

— Зачем, по-твоему, выполнять Ритуал точно в 17:37, и нельзя пропускать?

— Не знаешь о времени Второго прибытия?

— Смешно… Нет, Кирилл. Мозг устроен так, что чем чаще сигнал проходит по синапсам, тем прочнее связь. То есть, вера. Это — о важности регулярных молитв. Ну, и про точное время: раз подчинился бессмысленному приказу, подчинишься и новому, более странному. Без размышлений и колебаний.

Гнев поднимается, застилает глаза пеленой:

— Я не желаю слушать подобную ересь! Заткнись!

Облако хмыкает и замолкает.

— Завалило. Надо идти в обход.

Мы сворачиваем с дороги в кусты. Ветки бьют по лицу и царапают кожу.

До ушей доносится странный протяжный стон.

— Слышал? Может быть, раненый. Надо проверить! — Облако шагает на звук.

Не знаю… Я бы туда не пошёл — на человеческий, этот стон не похож… Только, куда мне деваться?

Она замирает и шепчет:

— Смотри!

Смысл шептать? Мы одни в этом мире. Кричи не кричи, никто не услышит… Смотреть тоже не обязательно, нос уже ощущает этот приторно-сладкий дух смерти.

Можно обойти стороной. И всё-таки, я смотрю.

Труп. Женщина. Тело раздулось, форменная одежда пропиталась жидкостью, вытекшей из покрытой пузырями и трещинами зеленовато-коричневой кожи. Лицо облеплено мухами, в глазницах копошатся личинки.

В голове звучит фраза: «Глаза — зеркало души».

«Екатерина Г…» — там, где должна быть фамилия — бурое пятно. Присматриваться неохота.

Звучит новый «стон». Мухи взлетают, испуганно и сердито жужжа. Из носа «Екатерины» вытекает чёрная жижа.

— Газы… Выходят газы.

Присев, Облако рассматривает труп. Лицо — будто мел, даже бледнее обычного. Но она не визжит и не отворачивается. Глядит, преодолевая себя… Ну и девчонка!

— Знаешь, Кирилл… Она не от бомб погибла. Трупу недели три. Есть идеи?

Есть. Но я их ни за что не озвучу.

Дядя в последнее время твердил о какой-то Катюше, мешающей жить. «Эта Катюша Гэ!» — и добавлял пару матерных слов. С учётом того, что он был со странностями… Чего только стоят его приставания к нашей маленькой Кате или разделка поросёнка на День Единения! Маме тогда было плохо, а мне закрыли глаза.

Выходит, мы наткнулись на истинную причину гибели человечества.

— Лежит вверх лицом, будто перед смертью решила на облака посмотреть! Странно… Смотри, смотри! — она указывает на прорехи в рубашке. — От ножа!

— Слушай, теперь всё равно: мертва и она, и её убийца.

— А что, если нет? Может, он бродит где-то поблизости!

Уверен, поблизости дядя не бродит. На прошлой неделе его расстреляли в китайской тюрьме.

— Пойдём, если не хочешь присоединиться к Екатерине.

Да уж, с родственниками мне повезло! Отец — разработчик оружия и исполнитель зверских экспериментов. Дядя — маньяк, чёрный дракон, ожившая эмблема авиабазы. Два певца апокалипсиса…

Генетические отклонения?

И думать не буду! Заподозрить, что я — такой же, как… Нет!

А может… Вдруг, во всех ЭТО есть? Не вдвоём ведь они уничтожили мир! Над этим трудилось всё человечество!

— Облако, ты ведь шпионка?

— Че-го? — она удивлённо вскидывает брови. Получается всегда столь красиво, что я готов постоянно её удивлять!

— Ты ведь, наверняка — агент! Разве пришлёт Сопротивление простую девчонку? А ты простой и не выглядишь — вон, как считаешь в уме! И трупы осматриваешь, точно эксперт! Может, ты робот? Синтет?

— Кирилл, ты больной? Я тебе доверилась! Иду за тобой, не зная куда, радиоактивной пылью дышу. Маску сняла, как ты приказал! А теперь должна слушать весь этот бред? Обиделся, что когда-то, я тебя роботом назвала? Мстишь? Злопамятный!

Чувствую, как пылают уши.

— Про робота я пошутил, чтобы сгладить вопрос. Но… Скажи, если б тебе приказали убить кого-то из наших — меня, например… Как бы ты поступила?

— Кирилл, война кончилась. Нет больше стран и спецслужб.

— Ты не ответила… — бурчу, понимая, что слышать ответ не хочу. Его и не будет.

— Кирилл, скоро стемнеет. Мы не дойдём!

Она отставала, и мне приходилось подстраиваться. Теперь она идёт рядом, стуча зубами от страха, и бормочет под нос романтические стишки про крылья, ветер и облака.

Тоже мне, суперагент!

Задыхается и плюётся какой-то пеной. Шортики больше не белые, рубашка взмокла от пота, грязные кроссовки порвались, а волосы спутались.