* Антон Чиж. «Холодные сердца», Москва, издательство «Эксмо». Там, правда, всё женского рода – «она», «хищница», но ведь сути это не меняет, правда?

Ну что, парень, будешь мстить начальнику за то, что поступил он, как истинный, стопроцентный начальник?

– Антарктический банк лопнул! Всё! Плакали

мои денежки! Я так и знал! Я знал это!!!

– Когда ты был простым клерком, мы

жили и ничего не боялись.

(Миссис Бэнкс – мистеру Бэнксу в к/ф «Миссис Поппинс, до свиданья». (Говорящие фамилии, однако! Что одна, что вторая).

Нет, всё же правильнее формулировать так: имеешь ты деньги, не имеешь – они тебя имеют всегда. Миссис в поппинс – и до свиданья!.. Простите, не удержал – скабрезная шутка рвалась наружу. И вырвалась, уж очень контекст подходящий. Я ж не виноват, что они первые начали. Меня, признаться, давно забавляет оная фамилия. Плюс данное сочетание слов в детском – детском! – и притом советском фильме. Это при всех-то цензурах и худсоветах «режима»! Так что простите великодушно, назрело.

А что касается формулы… Никакого либо. Формула «Либо ты имеешь деньги, либо они имеют тебя» так же лжива, как и афоризм амэрикэн прэзидэнта Бена, который соврамши не моргнув, что деньги – это свобода. Ну что возьмёшь с плешивого. Хотя… всё может статься… может где-то… у них там за океаном… в противоположном полушарии… где всё вверх ногами… деньги и делают кого-то свободным. Но тогда это должны быть о-О-чень ба-А-льшие деньги… И, желательно, тобой самим напечатанные. Разумеется, легально. В американской Федеральной резервной системе, например, где ты даже не директор, а – Хозяин. Остальные же, хоть и миллиардеры, – ну какая к ангелам у них свобода, если ежедневно, еженощно, ежечасно нужно следить за курсами – валют, нефти, золота, акций… Да много чего. Отслеживать. Приходится. Несчастные…

Ну да. Куда как лучше вот так – заходишь в кабинет начальника, думаешь – за очередным ценным указанием или выволочкой, а тебе вдруг объявление делают: «Свободен!» Нет, сказано было, разумеется, не так буквально. Другие слова прозвучали, но смысл-то один: «Свободен!» И ты сразу же понимаешь, что таки да, господа хорошие, свободен. От работы. От зарплаты. И ты, подавив огромное желание дать начальнику в морду (именно в, а не по, в торец его, в торец, а не по сусалам… хотя, по сусалам тоже было б хорошо!), выходишь в приёмную и, уже идя по коридору, начинаешь заторможено, с пробуксовками соображать, насколько хватит тебе скопленного. «Продержаться!» – скоро, буквально через десять минут станет твоей персональной национальной идеей, ибо иллюзий не питаешь – кризис на Руси великой. Впрочем, когда было «не кризис» – как-то в ум не заходит. «Тучные нулевые» – понятие не российское, это в «Маскве» жировали, а в провинции… В провинции крохам с праздничного федерального стола были, конечно, рады, но «не кризисом» это назвать нельзя. Нет, никак нельзя…

Либо ты имеешь деньги, либо они имеют тебя… Тьфу! Вот привязалось… Всё не могу вспомнить: это я сам придумал, или всплыло где-то вычитанное? Хотя, какая разница… Ты же только что выяснил, что имеешь ты деньги, не имеешь – они тебя имеют всегда. Ну, выяснил, а в башке-то – засело! За-село… За село… За како тако село… За селом… что – за селом? За селом – околица… А если местность лесистая – околесица?.. Ха-ха… можно смеяться? Околесица – да-да, именно. Не несите, дети, околесицу, на десерт не будет пряников… Коих, как верно подметил Окуджава, «как всегда не хватает на всех»…

Пряники… Пряники – что, пряники – ерунда… Вот по кредиту платить скоро – это не ерунда. Месяца три-четыре – некритично, а вот если больше… Хорошо хоть других долгов не наделал – ужасно не люблю быть обязанным. Ужасно! Вообще не люблю просить. Даже у друзей. Как представлю, что нужно будет объяснять трудности момента – временные (ну, конечно, временные, ну очень временные!)… А кредит… Кредит – его даже просить сейчас не надо.

Банки сами звонят, сами эсэмэсят – возьмите, уважаемый, ну очень на выгодных условиях, ну нигде больше вы такой выгоды не найдёте – только у нас. Кредит – это ж так цивилизованно, так мэйнстримово! Ты не берёшь, не берёшь, а они звонят, пишут, упорно так, настойчиво, будто какой-то секрет знают. А секрет в том, что даже если ты сегодня, как принято выражаться в определённых кругах, в шоколаде, то это вовсе не значит, что в нём же будешь пребывать всегда. В одно прекрасное утро проснёшься и недоумённо принюхаешься – что за хрень? Глазурь на тебе всё того же колера – коричневого, а вот с запахом её и вкусом что-то определённо приключилось… Так через пару-тройку месяцев (может – больше, может – меньше, всё зависит от толщины оперативного финзапаса) для кредита и созреешь.

Либо ты имеешь деньги, либо они имеют тебя… Не-е-т, точно – напутал штатовский прэзидэнт… Не даёт бабло быдлу свободы. Даже если ты – топ-быдло. И совершенно точно: без разницы, имеешь ты их, не имеешь – они тебя имеют всегда. Когда они есть – заботишься об их сохранении и преумножении, трясёшься над курсами валют, к стоимости грёбаной нефти каждый Божий день прислушиваешься. «Быть в курсе» – быть на поводке. Всегда. Чем бы ты ни занимался.

Стоп! Об этом я, кажется, уже рассуждал. И ещё – стоп! Чего это я надысь сформулировал? Быдло! Но я ж никогда себя быдлом не считал! Считал, не считал… А что, разве не быдло? Тягловая рабочая скотинка… Тянем – потянем, вытянуть не можем… Себя из наёмников, наёмной рабсилы – слабо вытянуть? Вот, дождался пинка под зад. Что, не пинком тебя? Ну да, ну да, внешние приличия были соблюдены. Просто вызвал хозяин, и вежливо, тактично так, издевательски корректно – вначале поинтересовался здоровьем родных, ну а уж потом, внимательно и даже где-то сочувственно глядя прямо в глаза, как бы изучая реакцию, сообщил: «Должности, которую вы, уважаемый, занимаете, со следующего месяца в нашей компании не будет». Железный занавес. Слабонервных уносят из зала. В качестве реквиема звучит ретро-песня, которую так и хочется вынести в название следующей главки:

– …Так это ж очень важный сеньор! Вы не смотрите,

что он трус и обжора. Вы с ним сойдётесь, я уверена.

(Монтейру Лобату. «Орден Жёлтого Дятла»)

Хорошая такая песня, про любовь, милого в гимнастёрке, то-сё про страдания деревенской девушки… К чему это я? Да к тому, что вышел я тогда из начальственного кабинета, и первое, что влетело в мою голову, было именно «Вот кто-то с горочки спустился…» Кака така любовь? Про работу эта дивная песня, про то, как я со своей горушки, со своей топ-должности в одну секунду спустился. Съехал! Слетел! Сверзился!

Либо ты имеешь деньги, либо они имеют тебя… О! А я понял, почему столькие – вон, даже Достоевский – покупались на эту обманку. Чеканная свобода! Да потому что когда ты в безденежье, любая монета начинает светить тебе чеканным солнышком.

Либо – либо… Любо – Любо… Любо, братцы, любо, Любо, братцы, жить… О! Узнаю тебя, родной «великий и могучий»: разница в одну букву – и вот уже свобода обернулась любовью! Любо-любо, любо-любо, любо-любовь! А ты немцам удивлялся…

Ну что за дурацкая манера! Вместо того, чтобы заняться конкретикой – в данном случае поиском работы, он… то есть ты… то есть я – философствует. Нет, филологствует… Нет, всё что угодно, только не фило-лого, хоть ты и закончил университетский филфак. Вот именно: фил – фак! В смысле – ф-а-ак-ю!