Серов понимал: он сделал то, что считал правильным, и делал это для того, чтобы спасти людей и помочь эрвам освободить планету от пришельцев. Он хотел, чтобы те, кто еще остался людьми, вернулись домой. А Доронин и Трюфо уже никогда не вернутся.
Виктору приходилось и раньше терять солдат. Война есть война, а боевые действия — это не учения. На войне командиру приходится принимать трудные решения, брать на себя ответственность, посылая людей на гибель. Даже зная точно, что они идут на верную смерть. Такова уж доля командира. Если бы Серов отличался излишней чувствительностью, то тогда ему не стоило бы заканчивать академию по подготовке офицеров. Но он не сомневался в себе и когда-то выбрал именно этот путь — свой путь.
На войне требуются командиры, умеющие руководить, делать выбор и отдавать приказы. Так всегда считал Виктор. Командиры, которые не прячутся за своих солдат. Однако иногда им приходится выполнять такие задачи, при выполнении которых без потерь никак не обойтись. Это Серов уже понял, когда проходил преобразование в офицера в академии. Но одно дело проводить тренировки или моделировать бой на симуляторах, и совсем другое — реальное сражение. В реальном бою нет возможности что-то переиграть, что-то поменять, если допустил промах. От правильности твоего решения зависят успех задания и жизни солдат под твоим командованием. Это Виктор тоже прекрасно осознавал. Когда ты знаешь, что твои солдаты отдали жизни, даже если это и необходимо для выполнения задания, то чувствуешь вину и сомнение: а все ли ты правильно сделал? Такие вещи оставляют в душе раны, и они никогда полностью не затягиваются.
Сидя в своей пентире, Серов не мог отделаться от ощущения, что он допустил ошибку. Возможно, вообще не стоило соваться в поселение. Это напомнило ему историю, произошедшую с ним, когда он участвовал в одном из первых своих боев. В то время он еще был молодым лейтенантом, только закончившим академию.
Тогда, в стычке с анархистами, чье разрушительное движение набирало силу на планете Нефела, входящей в состав Федерации, ему пришлось командовать отрядом солдат.
Это было сражение за стратегически важную высоту. Виктор хорошо все помнил: шум канонады, крики, гул техники, взрывы, вспышки и шипение сгустков энергии, прорезающих тьму ночи. Под его командование тогда попали сто четыре десять и младший сержант. Им пришлось вступить в схватку с превосходящим по численности отрядом наемников, — настоящих головорезов. Они были отлично вооружены, опытны, и сначала уничтожили и оттеснили часть одного из батальонов Коалиции, а потом сосредоточились на оставшихся разрозненных группах солдат. Серов и остальные солдаты отбивалась, но капитан погиб, и Виктор взял на себя командование уцелевшими людьми. Скоро должно было прибыть подкрепление, и им нужно было только продержаться. Однако Серов не знал этого, так как специалисты анархистов по шифрованию отрезали всю связь с командными центрами Коалиции.
Виктор и его солдаты укрылись в развалинах, сдерживая натиск вражеской пехоты и роботов. Серов и остальные солдаты дрались отчаянно, только силы были неравны. Солдаты умирали один за другим, и всюду лилась кровь. Это было подлинное безумие.
К Виктору подбежал молодой рядовой Терри Джексон и что-то в отчаянии орал, но Серов его не слышал. Только спокойствие и присутствие духа у лейтенанта Виктора Серова в тот момент не давали остальным бежать в панике. И Виктор понял: если он хочет хоть кого-то спасти, нужно уходить отсюда. Позади них было сернокислотное озеро протяженностью около десяти километров. Это озеро, разумеется, нельзя было одолеть вплавь, и поэтому самым разумным решением Серов счел прорываться через руины города. Они, конечно, по-прежнему будут находиться под обстрелом сил анархистов, но выбора не оставалось.
Когда совсем близко раздался взрыв, и Виктора обрызгало кровавыми останками младшего сержанта Альваро Домингеса, он приказал отступать. Серов и не догадывался, что к ним и остальным силам Коалиции уже идет помощь.
Они бежали между разрушенными аэростроениями некогда красивого пригорода, а солдаты анархистов продолжали вести по ним стрельбу. И тут Виктор и оставшиеся солдаты попали под обстрел своих же частей, которые шли к ним на помощь и приняли за врага.
В общем, когда Серов и другие добрались до территории, занятой войсками Коалиции, то кроме Виктора в живых остались только десять человек.
Серова вызвали на допрос. В первую очередь его спросили, почему он ослушался приказа и не стал ждать подкрепления. Он долго и подробно все объяснял, но его отправили на станцию «Арахнид-3» до конца расследования. Там Виктора поместили в каюту под арест и отстранили от службы на неопределенное время. Теперь он мог спокойно обдумать и осмыслить все случившееся.
Чем дольше Серов размышлял о недавнем бое, тем сильнее винил себя в случившемся. Ведь получается, двадцать восемь человек из тех, что прорывались вместе с ним тогда через руины, погибли из-за ошибочного решения, решения, которое принял он. Но если бы он не приказал прорываться, не уцелел бы вообще никто. Веский довод и хорошее утешение, однако Виктора не покидало чувство вины. Оно снедало его и он не находил себе места. Серов думал о том, что родителям солдат уже сообщили о гибели их сыновей, и эти мысли были куда хуже, чем перспектива разжалования.
Через два дня Виктор совсем не находил себе места. Он не ел, не пил, и лишь часами мерил шагами свою каюту. Он уже собрался потребовать, чтобы его отдали под трибунал, когда все закончилось. Правда, измученную совесть Серова это не успокоило.
К нему прислали майора из внутренней Службы Расследований. Это была уверенная в себе женщина с внимательными глазами. От ее взгляда, казалось, ничего не могло укрыться. Она сообщила, что следственная комиссия провела тщательное расследование, изучила всю имеющуюся информацию и пришла к выводу, что действия Виктора в том бою были оправданы. Серов поверил в это с трудом. «Принимая во внимание тот факт, — добавила майор, — что между отдельными частями Коалиции связь некоторое время была закодирована шифровальщиками анархистов, то вы приняли единственное правильное в той ситуации решение». Виктор был растерян и находился в смятении. Все разрешилось как нельзя лучше, но это, считал он, не снимало с него ответственности.
Майор велела ему поставить цифровую подпись в базе данных комиссии и поздравила с тем, что теперь с Виктора сняты все обвинения и подозрения. Заметив, что Серов вовсе не рад этому, майор бросила на него проницательный взгляд, и, улыбнувшись, сказала: «Не грызите себя. В том, что произошло, действительно нет вашей вины. Вы поступили правильно и сделали все от себя зависящее. Сейчас вы думаете, что это не так, но со временем поймете, что я права». Она коснулась рукой руки Виктора и покинула каюту. Охрану тут же сняли, и Серов должен был вернуться в расположение своей части. На этом все и закончилось. Вернее, завершилось расследование, потому что все происшедшее оставило рану в душе молодого лейтенанта. Глубокий шрам, который не уберешь с помощью специальных средств.
Первое время после случившегося Виктор пытался избавиться от чувства вины и гнетущих мыслей при помощи эффектраторов, только это не приносило облегчения. Он стал даже подумывать о том, чтобы стереть тяжелые воспоминания, но вина перед погибшими солдатами не позволяла это сделать. Когда Серов представлял, что должны сейчас чувствовать родители солдат, оставшихся на Нефеле, то проклинал себя и жалел, что не погиб там вместе с ними. Он хотел встретиться с кем-нибудь из их отцов и матерей, но так и не нашел в себе ни сил, ни мужества сделать это.
Потом, когда начался новый виток конфронтации Федерации и Альянса, Виктор вызывался идти добровольцем в самые горячие рейды, лишь бы искупить вину перед погибшими солдатами. В те мрачные времена он был бы рад, если бы какой-нибудь солдат Альянса прикончил его. Но этого, к счастью, не случилось.
Шло время и Серов несколько переосмыслил события того дня. Он понял, что майор из СР и в самом деле была права. В общем, можно сказать, что Виктор примирился с собой. Он повзрослел и нашел силы, чтобы справиться с бременем, лежащим на душе. Однако несколько лет после тех событий по ночам его мучили тяжелые сны. Он видел лица всех тех, кто остался на Нефеле, и просыпался в холодном поту...
