А раз так, он не станет спешить.

Незачем.

– Эй, Конфетка, я не говорил, как сильно я тебя люблю? – спросил Тей, ненадолго отрываясь от промежности Эшли, чтобы глотнуть воздуха.

– Ради бога, не останавливайся! – простонала она, выгибаясь и откидывая голову назад. Эшли смутно представляла себе, насколько хорош Тей как футболист, но языком он работал как настоящий мастер.

– Но я тебя очень люблю! – настаивал Тей. – Правда. Ты моя единственная. Никто другой мне не нужен.

– Ладно, ладно, – поспешно согласилась она. – А теперь займись делом. Не останавливайся, я уже почти кончила.

– Не переживай, Конфетка, я тебя не подведу, – ухмыльнулся Тей.

Путешествие на яхте оказалось не только на редкость приятным, но и полезным для их семейных отношений.

– Ну, наконец-то!.. – язвительно пробормотал Джероми, когда Люка открыл дверь каюты и с размаху бросился на кровать.

– Что ты делаешь?! – всполошился партнер. – Ты же весь в поту, в песке и еще черт знает в какой дряни! Прими хотя бы душ, иначе ты испачкаешь нашу общую постель.

Люка закинул руки за голову и блаженно потянулся. У него не было ни малейшего желания двигаться с места.

– Напрасно ты не поехал, – сказал он. Мысленно Люка все еще бродил по сказочным джунглям необитаемого острова.

– Ничего не напрасно, – возразил Джероми. – Пока ты там развлекался, я зря времени не терял. Я побеседовал с мистером Бакстером, и, мне кажется, он почти готов нанять меня для оформления своего нового особняка.

– Клифф покупает новый особняк? – удивился Люка. – Лори ничего об этом не говорила.

– Кто такая эта Лори, чтобы столь знаменитый актер делился с ней всеми своими планами? – пожал плечами Джероми. – И вообще, с каких это пор ты с ней дружен? По-моему, вы впервые встретились только вчера, – желчно добавил он. Ему вдруг стало завидно, что пока он изнывал от скуки на борту, партнер успел обзавестись новыми знакомствами.

– Мы дружим с тех самых пор, как я, словно отважный рыцарь, спас ее от лап похотливого сенатора, – объяснил Люка. – И будь так добр, не называй ее «эта Лори». Если бы ты дал себе труд познакомиться с ней поближе, ты бы понял, какой она приятный человек.

– Хочешь снова поменять ориентацию? – презрительно фыркнул Джероми. – Ищешь способ забраться в ее крошечные трусики?

– Только давай без грязи, ладно? – Люка вздохнул. – По-моему, ты просто ревнуешь.

– Что-о? – Джероми состроил обиженную гримасу. – Я ревную?!..

– Ну да. Что-то вроде того.

– Да как ты смеешь!

– Что именно я «смею»? – спокойно уточнил Люка.

– Как ты смеешь утверждать, что я ревную тебя к женщине?

– Знаешь что, Джероми?.. – Люка смерил партнера прохладным взглядом. – По-моему, нам нужно серьезно поговорить.

Джероми невольно вздрогнул. «Нам нужно серьезно поговорить» – этих слов он всегда страшился. Ему приходилось слышать их уже много раз, и каждый раз они сулили ему крупные неприятности. В первый раз эти слова произнес его отец, мелкий гражданский служащий и человек очень строгих правил, немилосердно выпоровший Джероми, когда тот впервые заикнулся о своей принадлежности к секс-меньшинствам. Во второй раз их произнес в Оксфорде один старший преподаватель, в которого Джероми был пламенно и безответно влюблен. В третий раз он услышал их от семидесятилетнего старика маркиза, который в течение пары лет содержал Джероми в качестве секс-игрушки. Ну а в последний раз роковые слова произнес некий крупный бизнесмен, тщательно скрывавший свои нетрадиционные пристрастия и одновременно вкладывавший значительные суммы в фирму Джероми. Увы, все закончилось, когда жена бизнесмена пронюхала, что на самом деле происходит между ее мужем и Джероми, и положила конец их отношениям – в том числе финансовым.

А теперь и Люка захотел с ним «серьезно поговорить».

Нет, только не это! Знаменитый певец значил для Джероми очень много. От Люки зависело его будущее. Джероми не раз мечтал, как они вместе состарятся, как вместе будут наслаждаться славой Люки и его деньгами, и вот теперь – «серьезно поговорить»… Нет! Он этого не допустит!

Джероми был готов на все, лишь бы предотвратить назревающую катастрофу.

Сегодняшний вечер Бьянке захотелось провести «в испанском духе», как она выразилась, и Гай, засучив рукава, принялся за работу. Ему довольно быстро удалось нанять мексиканский фольклорный ансамбль, исполнявший в том числе и испанскую музыку, а также выписать с берега шеф-повара – специалиста по испанской кухне, знаменитого, в частности, своей фирменной паэльей с морепродуктами. Музыканты и повар с парой помощников и необходимым набором высококачественных продуктов должны были прибыть на быстроходном посыльном судне. Обошлось это, естественно, в круглую сумму, но Касьяненко с самого начала предупредил Гая, что не постоит за расходами, лишь бы угодить гостям и своей любовнице, для которой он требовал только всего самого лучшего. Гай не сомневался, что, если бы Бьянке вдруг захотелось, чтобы сам Вольфганг Пак приготовил для нее свою популярную пиццу с копченой лососиной, русский миллиардер пошел бы ей навстречу и доставил бы кулинара на яхту прямо из его широко известного ресторана в Лос-Анджелесе.

Солнце уже садилось, когда Бьянка появилась на палубе. Она была совершенно ослепительна в белом с оборками платье в стиле фламенко и с белыми розами в черных волосах. Сопровождавший ее Александр, как и подобает настоящему мужчине, особо наряжаться не стал: на нем были белая сорочка и простые черные брюки, которые, впрочем, делали его моложе и стройнее. Глядя на них, Гай даже немного им позавидовал – до того гармоничной парой они были. А ведь, кроме внешности, у них были деньги, слава, влияние – все, о чем только может мечтать человек. Казалось несправедливым, что кто-то получил так много, а другие – так мало.

Гай, впрочем, не стал слишком задумываться о капризах судьбы. Он… привык. Привык к своему положению, привык обслуживать богатых и знаменитых, привык удовлетворять любые их желания и следить за тем, как они развлекаются, благо в конце круиза его всегда ждали хорошие чаевые. Он сам выбрал такую жизнь, и, по большому счету, она была не так уж плоха.

Кроме того, у него был постоянный партнер, который его искренне любил. Они вместе снимали в Сиднее уютную квартирку, и каждый раз, когда Гай возвращался домой из очередного плавания (что, к сожалению, бывало не часто), они прекрасно проводили время, черпая удовольствие в общих забавах и занятиях. В целом Гай был доволен, хотя в душе_́ (и не только в душе_́) не мог не вожделеть роскошного Люку Переса. Это был безупречный образчик настоящей мужественности, не говоря уже о его редком певческом таланте. Последний англоязычный хит Люки Гай специально записал в память своего айпода, чтобы прокручивать в минуты исключительного душевного волнения.

Когда Хэммонд вышел из душа, Сьерры в каюте не было.

Проклятье, подумал сенатор, торопливо одеваясь. Куда подевалась эта лживая сука, его жена, что еще задумала эта двуличная тварь после того, как потолковала один на один со своим бывшим бойфрендом?

В нем росла мрачная, холодная злоба. Неужели Сьерра действительно думает, что сумеет так легко от него отделаться? Развод и даже просто раздельное проживание могли погубить его политическую карьеру, и Хэммонд не собирался допускать ничего подобного. Если понадобится, он цепями прикует ее к себе, но никуда не отпустит – ведь рано или поздно он будет участвовать в президентской гонке, и Сьерре, хочет она того или нет, придется быть рядом с ним.

Живая или мертвая, но она должна оставаться его преданной, образцовой женой.

– Что с тобой приключилось? – спросила Хван, когда, вернувшись в каюту, застала там Флинна. – Почему ты уехал, ничего мне не сказав?