– О-о… – протянула та, выпятив свои устрашающие губы, которые напомнили Лори жирных красных червей. – Тогда ты просто идеально подходишь нашему Клиффу.

«Не вашему, а моему. И вы все скоро в этом убедитесь». – Лори снова улыбнулась и посмотрела на своего ничего не подозревающего бойфренда, который обсуждал с продюсером животрепещущий вопрос, где лучше снимать будущий фильм: в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе.

– В Нью-Йорке более мягкое налоговое законодательство, – вещал продюсер. – Точнее, там больше всяческих лазеек, которые смогут использовать наши бухгалтеры. Да и тамошние стрип-клубы намного лучше здешних, – добавил он с похотливой усмешечкой.

Клифф покачал головой.

– К сожалению, я не могу позволить себе ходить по стрип-клубам. Если меня кто-нибудь узнает, через несколько часов мои фото будут в Интернете. Нет, я вполне могу обойтись без лишнего геморроя.

– Какая тебе разница? Ты же не женат, – возразил продюсер.

– Это может повредить моей репутации. Кроме того, у меня есть подружка.

Продюсер бросил взгляд в направлении Лори.

– Как у вас с ней дела? – спросил он. – Ты, я вижу, крепко к ней привязался. Во всяком случае, она задержалась дольше остальных.

Клифф только кивнул. Он не любил делиться с посторонними подробностями своей частной жизни. Из всех людей только Энид кое-что было известно, остальные же питались главным образом слухами и сплетнями, которые скармливали им СМИ. Клифф, однако, был не прочь подогреть ажиотаж вокруг своей персоны, для чего время от времени делился с окружающими крохами истинной информации.

– Лори мастерски делает минет, – сообщил он доверительным тоном, прекрасно зная, что теперь его приятель с ума сойдет от зависти. – Она в этом отношении лучше, чем любая порнозвезда. Отсасывает, как пылесос. Я, во всяком случае, еще никогда не испытывал ничего подобного.

Некоторое время продюсер переваривал полученную информацию. Губы его слегка шевелились, словно он по пунктам перечислял все те земные блага, которые свалились на актера. Мало того что Клифф был абсолютным кумиром публики и звездой кино, мало того что он и к пятидесяти годам ухитрился остаться холостяком… В довершение всего он заполучил девчонку, которая отлично делает минет. Порой жизнь бывает чертовски несправедлива, подвел неутешительный итог продюсер. Одним достается все, а другим – ничего или очень мало.

В завершение вечера продюсер и его жена предложили гостям устроить в своем домашнем кинотеатре премьерный показ нового, только что снятого фильма, но Клифф решил, что им с Лори лучше не задерживаться.

– Пожалуй, мы поедем. Нам завтра рано в аэропорт, – сказал он и, подмигнув приятелю, добавил: – А мне еще нужно кое-что сделать перед сном.

Прежде чем попрощаться с Лори, продюсер бросил на нее алчный взгляд, а его жена ухитрилась поцеловать Клиффа в губы.

На обратном пути Клифф, сидевший за рулем собственного «бентли», предложил Лори сделать ему минет прямо сейчас.

– А вдруг нас остановит полиция? – спросила она, думая о вероятных последствиях.

– Пускай! Дело стоит того, чтобы рискнуть, – небрежно отозвался он, из чего она заключила, что сейчас Клиффу очень хочется получить свой кусочек удовольствия, а до остального ему нет никакого дела.

Чуть слышно скрипнув зубами, она приступила к делу. Теперь Клифф правил одной рукой, на довольно приличной скорости ведя машину по извилистым улочкам Бель-Эйра. Другую он положил ей на затылок, так что она не могла даже поднять голову.

В этот раз Лори особенно постаралась, так что Клифф кончил уже через несколько минут.

«Посмотрим, удастся ли тебе найти подружку, которая будет обслуживать тебя лучше, чем я, – мстительно подумала Лори. – Думаю, найти мне замену будет труднее, чем кажется, но раз уж ты решил – флаг тебе в руки. А там посмотрим, чья возьмет».

В Мехико-Сити у Шаки должен был состояться плановый концерт, поэтому Люка решил, что, побывав на шоу, окажет бывшей жене серьезную моральную поддержку. Да и в любом случае это была хорошая возможность приятно провести время перед поездкой в Кабо Сан-Лукас.

Джероми, однако, этот план пришелся не по душе. Он просто не мог смотреть, как Шака кривляется перед публикой, – для него это было как острый нож. Знаменитая поп-дива напоминала ему разжиревшую куклу Барби – особенно когда принималась скакать по сцене в своих более чем откровенных костюмах, которые она, несомненно, считала безумно сексуальными. На самом деле надеть что-то подобное без ущерба для собственной репутации могла бы только высоченная, плоскогрудая модель лет восемнадцати. Коренастой, приземистой Шаке, которая к своим пятидесяти с изрядным хвостиком годам набрала не меньше двадцати лишних фунтов, они шли как корове седло.

Огромные трясущиеся груди, огромный трясущийся зад, растрепанные светлые волосы и толстый слой грима на лице – от всего этого Джероми просто тошнило.

Зато поклонникам, которые тысячами приходили на стадионы и наполняли концертные залы, все это явно было до лампочки. Похоже, габариты знаменитой певицы им даже импонировали, словно все они придерживались расхожего мнения, будто хорошего человека должно быть как можно больше, однако Джероми их убеждений не разделял. Шака ему не нравилась, не нравился и ее голос, от которого у него, словно от визга бормашины, начинали ныть все зубы сразу.

Вот почему концерт Шаки в Мехико-Сити стал серьезным испытанием и для его терпения, и для его лояльности. Особенно худо пришлось Джероми, когда Шака вытащила Люку на сцену. При виде сразу двух своих кумиров собравшаяся на арене толпа устроила настоящую овацию, причем среди восторженных воплей, девчачьего визга и протяжных завываний ревнивое ухо Джероми явно улавливало оргиастические вздохи тех, кто видел в Люке не столько певца, сколько объект своих сексуальных устремлений.

Этого Джероми уже не мог вынести. Ведь Люка – этот белокурый латиноамериканский бог – принадлежал ему, и только ему. Что он делает на сцене вместе с этой волчицей в женском обличье, с которой он когда-то – страшно подумать! – был близок?

Каким-то чудом Джероми все же пережил концерт, однако его ждало еще одно испытание – традиционная послеконцертная вечеринка, которая проходила в переполненной гримерке звезды. В небольшой комнатке собралось несколько десятков человек – прихлебатели, старые поклонники, молодые поклонники, менеджеры, промоутеры, агенты и пара фотографов, и Джероми сразу забился в самый дальний угол и затаился в надежде, что его никто не потревожит. В праздновании он не принимал почти никакого участия – только наблюдал.

Самое неприятное заключалось в том, что Люка то ли не заметил его подавленного настроения, то ли ему было наплевать. Как и большинство присутствующих, все свое внимание он уделял Шаке, и та буквально купалась во всеобщей любви и поклонении.

Чертова шлюха! Чем больше времени Джероми проводил в обществе певицы, тем сильнее он ее презирал и ненавидел. И ревновал. Ведь она отнимала у Джероми самое дорогое, что у него было!

Затравленно озираясь по сторонам, Джероми в конце концов встретился взглядом с одним из танцовщиков сопровождавшего Шаку кордебалета. Это был высокий, худой, наголо бритый парень в коротких кожаных шортах, почти не прикрывавших его накачанный, мускулистый зад. Все танцовщики, разумеется, были одеты одинаково, но этого парня Джероми приметил еще на сцене. Сейчас, разглядывая его практически в упор, он почувствовал пробуждение знакомого азарта. Парень явно был «в теме».

Они еще некоторое время пристально смотрели друг на друга, потом Джероми слегка склонил голову, движением бровей указывая на выход.

Люка все еще ломал комедию перед своей бывшей женушкой, поэтому он не заметил, как выскользнул за дверь его любовник. На то, что практически сразу за ним вышел один из танцовщиков, Люка и вовсе не обратил внимания.

Так и не обменявшись ни словом, Джероми и парень зашли в мужской туалет и заперлись в одной из кабинок. Там Джероми осторожно погладил танцовщика по бритой голове, свободной рукой сражаясь с молнией на брюках. Еще мгновение – и парень, опустившись перед ним на колени, принял в себя его распухшую плоть.