Вопросы и ответы — О душа, где была, что видела, Почему ты плачешь, душа? — Я была в горах, барса видела. Перед ним лежал, не дыша, Холодея, детеныш пепельный. Барс оплакивал малыша. Знала ль я, что и зверя дикого Скорбь терзает, сердце круша. — Что же снова ты плачешь? Чем еще Дольный мир тебя огорчил? — Повстречался печалью раненный Мне олень, исполненный сил. Он бродил в одиночку пó лесу, А подруги не находил. Он потерю свою оплакивал, Отчий лес был ему не мил; Радость жизни его покинула, Клял он свой безответный пыл. Да изведает одиночество, Кто печаль ему причинил! — Отчего ты снова заплакала, О душа, скажи, что с тобой? — Плачу я затем, что отравлена, Точно ядом, горькой судьбой, Долей горестной сирой женщины, Дивною своей красотой, Властной ослепить и ума лишить Ослепленного красотой, Красотой, сравнимой с фиалкою, Алой розой или звездой. Билась и рыдала красавица, Голову посыпав золой, Над высокой свежей могилою Под скалистой Эльбрус-горой. Кто погиб у нее — не ведаю, Муж ее или кто другой, Но меня ее причитания Обжигали смертной тоской. Почему же судьба жестокая Не щадит красоты такой? — О источник жалоб и жалости, А теперь ты плачешь о чем? — Я селенье дальнее видела, Где разрушен был каждый дом И повержен храм, и голодные Дети ползали нагишом; Где, обшаривая развалины, Выли горестно псы кругом, Где столбы да стены щербатые Были вычернены огнем И усеяны сытым, каркавшим, Перья чистившим вороньем. Там с врагом сражался единственный Уцелевший еще храбрец, Но и он не достиг желанного, И его подкосил свинец. Будто волчья стая их резала, Меж руин из конца в конец Все селенье было завалено Тушами коров и овец. Снедью стал для жадных стервятников Смертью храбрых павший боец, Напились орлы сизокрылые Влагой глаз и кровью сердец. — Вот зачем ты одета в черное! Чем еще ты удручена? — Ничего не скажу я более. Пред тобою — твоя страна. Оглянись, поймешь, чем я ранена, Отчего смертельно больна. — Что ж хохочешь ты, как безумная? Не таись, душа, предо мной. — Я схожу с ума, я с ума схожу От страданий земли родной. Разъясните фиалке нежной…
Разъясните фиалке нежной, Что ее изничтожат слизни, Что дверей блаженного рая Не увидит она при жизни, Что гордиться ей красотою Ни к чему на собственной тризне. Лучше б ей не глядеть на солнце, Крепко спать в земляной отчизне. Наше солнце непостоянно, Счастья мало в нашем пределе. Мать-земля, ты мою фиалку Приюти в своей колыбели. Твой обычай — служить покровом, Пуха птичьего не тяжéле. Старинная песня воинов Матери не для того ли Пели нам у колыбелей, Чтоб клинки мы отточили, Чтоб кольчуги мы надели, Чтоб сердца лихих соседей Перед битвой холодели, Чтоб не страшен был отчизне Враг, искусный в бранном деле! Жен, детей, поля родные Мы удаче поручили, Поклялись умыться кровью, Посвятили жизнь могиле, Чтобы дани мы вовеки Урожаем не платили. Наши матери недаром Смелых витязей взрастили! Жизнь сжигаем, как солому, Для отчизны несравненной, Умираем с легким сердцем, Гибнем с песней дерзновенной: «Пусть они умрут, — что нужды? Дети вырастут мгновенно, Кружатся колеса прялок, И шумят крыла вселенной: Сыновья бесстрашны будут, Мужество отцов нетленно. Кто теперь в наш дом ворвется, Лютой смертью угрожая? Побеждает тот, кто бьется, Как солому, жизнь сжигая. Мы живыми не уступим Ни земли, ни урожая, Мы клялись умыться кровью, Жизнь сраженьям посвящая. Ну-ка, витязей подобных Родила ль страна другая? Родины ничьей не тронем, Только нас дразнить не надо. Даже мертвый засмеется: Будет хороша засада. Живы будем — не пропустим Ни единого отряда. Отступить нас не заставит Ни кинжал, ни кубок яда. Мы, как львы, идем на гибель, Смерть в бою — для нас отрада. Мы спины врагам не кажем, Пусть они бегут, как стадо. Бейтесь так, чтоб наши внуки Наши подвиги воспели. Поразим себя клинками, — Только б не был враг у цели». Чтобы родине прекрасной Угрожать враги не смели, Надо, чтоб такие песни Люди знали с колыбели, Чтобы матери таких же Витязей вскормить хотели. |
