Сельбинияз Взгляни: я втянут в караван печали. Из глаз моих озера слез упали. Соперники меня оклеветали, О уточка моя, Сельбинияз! Проносишь плавно свой наряд зеленый. Казнит меня твой взгляд неблагосклонный, Твоих объятий ждет певец влюбленный, Былой огонь тая, Сельбинияз! Твой Кемине от края и до края Мир обошел, свои стихи слагая, Неведома Сельбинияз вторая. О уточка моя, Сельбинияз! Кожух Я вечером пришел и сел. Ты встретил ли меня? Ты накормил ли, напоил, Приветил ли меня? Тебя на плечи натянув, Я стал рабом огня; Заплаты вшам внаем сдаешь, Твоя вина, кожух! Я собранным тюльпанам счет Довел до сорока. Колени вскинулись к плечам, — Так я дрожал, пока Не стала голова моя, Как лист сухой, легка. Шуршишь, хрустишь, людей страшишь, Как сатана, кожух! Встал на рассвете, поглядел — А шкура козья — рвань, И взяли желтизну твою Жара и дождь, как дань, И весь ты в лысинах сплошных, И за такую дрянь Я верблюжонком заплатил! Чем не цена, кожух? Гулял на тоях, пировал И нажил сто заплат. Приподыму — стоишь колом И рукава торчат. Ты к небу рук не воздевай, Кончай молитву, брат, Зашьем прорехи: не пришла Еще весна, кожух! Таков уж мой кожух, что им Как жизнью, дорожишь, — В Хиву отправишь на базар — Возьмешь большой барыш. И птичьей шкурки он теплей, Когда под ним лежишь. Он помнит Ноя: скроен был В те времена кожух. Когда окончился потоп, Кожух купил мой дед. И дождь и град его секли Сто семьдесят семь лет; Живого места на твоей Крысиной шкуре нет, И сократилась на аршин Твоя длина, кожух! Ни в Бухаре, нигде еще Подобных нет вещей. Едва накинул я тебя — Попал я в когти вшей. Когда успел ты обветшать, Душа души моей, Наследство Ноево, мой клад, Моя луна, кожух? Коль бог мне друг, придет рассвет — Спаситель Кемине. На что мне царские дворцы, Когда кожух на мне? Укажет на тебя народ И спросит о цене, — Верблюд с верблюдицей теперь Тебе цена, кожух! «Полумесяц небес и тюльпан земли…» Полумесяц небес и тюльпан земли, Сокровище мира! Алмаз! Огульбек! Я прозрел, я увидел тебя вдали, Ты — солнце тоскующих глаз, Огульбек! Ты встаешь на заре и пасешь ягнят, Украшения в косах твоих звенят, Сердцу бедному речь твоя — мед и яд. Сокровище мира! Алмаз! Огульбек! «Кемине говорит: „По лугам брожу…“» Кемине говорит: «По лугам брожу, Душу я твоему отдаю ножу». А еще говорит: «Я один лежу. Приходи на кошму! Вот будет день!» «Любовь ступила на порог…» Любовь ступила на порог, — Свой хлеб ты гостью отдала ли? Да обернется твой творог Источником твоих печалей! Рай на кошме твоей простой Могли бы мы найти с тобой, Тебя ослицею слепой В стихах тогда бы не назвали. «Какая жизнь, какие сны настали!..» Какая жизнь, какие сны настали! И я не знал, что буду делать дале. И падал скот, и люди голодали, Взглянуть боялись: ад стоял в дверях. Что высоко, что низко — все смешалось. Вкруг очага семья не собиралась. Бедняк молчал, жена не унималась, И грешником он был в ее глазах. Молланепес (1810–1862) Из дестана «Зохре и Тахир» Влюбленный Пленен, влюблен, опьянен я, Мне теперь не страшен палач. Спасен я, или казнен я — Глаз — нарциссов твоих — не прячь. Ты — роза, жалкий побег — я. Зачем простой человек я? Прогонишь меня — навек я Обречен — соловей — на плач. Как влюбленный Меджнун, гоним, Волоском прикован одним, Верный пес — по следам твоим Я влачу клеймо неудач. Безумный твой любовник я, Своей беды виновник я, В твоем саду — садовник я… Дай мне яблок твоих, мой врач! Твоих бровей роковой лук Небо сразил и земной круг. Глаз не сводит с тебя твой друг, Для иной красоты незряч. Скажут люди, что ты — Лейли, Значит — нужных слов не нашли. Змеи кос меня оплели. Задыхаюсь. Выкуп назначь! В сетях любви изнемог я. В огне любви — мотылек я. Кляну, обезумев, рок я. О Тахир, свой жребий оплачь! |
