«В Египте — мор, но нет на свете края…» В Египте — мор, но нет на свете края, Где человек живет, не умирая. Рассудок наш у смерти на виду Пытается предотвратить беду. Какой араб, иль перс, иль грек лукавый В расцвете сил, величия и славы — Пророк иль царь — остался невредим, Когда судьба открылась перед ним? Закон стрелы: лететь быстрей, чем птица, Щадить стрелка и крови не страшиться. Своей спиной, как пленные рабы, Мы чувствуем следящий взор судьбы. «Разумные созданья бессмертного творца…» Разумные созданья бессмертного творца Идут путем страданья до смертного конца, И смертным смерть вручает подарок дорогой: Наследникам — наследство, покойнику — покой. «Говорящим: „Побойся всезрящего бога!..“» Говорящим: «Побойся всезрящего бога!» — Отвечай: «Хорошо, погодите немного!» Семизвездью, играющему в буккару [38]Уподоблю цветы и траву на ветру. Но никто из живых ни в почете, ни в славе Уподобиться канувшим в землю не вправе. Я другим подражаю, стараюсь и я Приспособиться к путанице бытия. Многим смысл бытия разъясняет могила, А меня жизнелюбие опустошило. Мне, по правде сказать, не опасен сосед, Я и знать не желаю — он друг мне иль нет, Потому что моя некрасива невеста И насущный мой хлеб не из лучшего теста. «Одно мученье — жизнь, одно мученье — смерть…» Одно мученье — жизнь, одно мученье — смерть. Но лучше плоть мою прими, земная твердь! Пуста моя рука и нёбо пересохло, Но жадно смотрит глаз и ухо не оглохло. Глядите: человек выходит со свечой, Чтоб высоко поднять огонь во тьме ночной. Ему потребен врач, он тешится надеждой Насытить голод свой и плоть прикрыть одеждой. Но тот, кто спит в земле, избавясь от забот, Ни разорения, ни прибыли не ждет. Копье, петля и меч ему всю жизнь грозили, Он покорялся их неодолимой силе, Но не страшится он в объятиях земли Ни длинного копья, ни шелковой петли, Ни острого меча. Лишившемуся тела До кличек и обид нет никакого дела. За брань и похвалы, покинув этот свет, Он благодарен всем. Но мертвым счастья нет! Пускай завистники своей достигнут цели, Чтоб смерть у мертвецов отнять не захотели. Душа-причудница служанку-плоть бранит, А плоть покорствует и верность ей хранит И каждый замысел своей хозяйки вздорной Спешит осуществить исправно и покорно. Растение плоду все соки отдает, А человек ножом срезает этот плод. И кто-то седину закрашивает хною; Но как же быть ему со сгорбленной спиною? И кто-то вздор несет, рассудок потеряв, Пока не хватит смерть безумца за рукав. Все на одно лицо: исполненный гордыни Сын знатной женщины и жалкий сын рабыни. Смерть приготовила напиток для меня И сохранит его до рокового дня. Хоть время говорит отчетливо и внятно, А все же речь его не каждому понятна. И тлен и золото — у времени в руках. Где прежде был дворец, там вьется мелкий прах. Обитель райская открыта человеку, Зане он совершил паломничество в Мекку! «Довольствуй ум досужий запасом дум своих…»
Довольствуй ум досужий запасом дум своих, Не обличай порока, не укоряй других. Своей бедой не надо судьбе глаза колоть, Когда преступно сердце и многогрешна плоть. Хоть привяжись он втайне веревкою к звезде, От смерти злой обидчик не спрячется нигде. Разит, как рот девичий, смертельное копье, Меж ребер клык холодный — и ты в руках ее. Она и без кольчуги — что дева без прикрас. Хинд и Зейнаб — вот поле ее войны сейчас. Верблюд изнемогает и дышит тяжело, А смерть опять бросает добычу на седло. Повержен храбрый воин, и кровь, как водомет, Шипит в глубокой ране и прямо в небо бьет. Теперь его согбенной не выпрямят спины Ни конь великолепный, ни трубный клич войны. «Ты в обиде на жизнь, а какая за нею вина?..» Ты в обиде на жизнь, а какая за нею вина? Твой обидчик — ты сам. Равнодушно проходит жена, И у каждого сердце палящей любовью объято, Но красавица в этом пред встречными не виновата. Говорят, что — бессмертная — облика ищет душа И вселяется в плоть, к своему совершенству спеша. И уходит из плоти… По смерти — счастливым награда В благодатном раю, а несчастным — страдания ада. Справедливого слова не слышал питомец земли, Истязали его, на веревке по жизни влекли. Если мертвая плоть не лишается всех ощущений, То, клянусь тебе, сладостна смерть после стольких мучений. |
