Светлое время Охотится небо, крепка его сеть. Ты где, долгожданное светлое время? Я больше не в силах разлуку терпеть. Ты где, долгожданное светлое время? Мне сорок исполнилось… Чаша полна… Душа моя разувереньем больна, Надеждой обманута… Плачет она: Ты где, долгожданное светлое время? Покоя нигде не находит народ; Как пес, по пятам лихолетье идет — То зубы оскалит, то руку лизнет… Ты где, долгожданное светлое время? Голодная бедность глотает огонь, Напрасно протянута к небу ладонь, — Стреножен у всадника нищего конь. Ты где, долгожданное светлое время? Тщета-скопидомка в юдоли мирской Не спит, и не ест, и теряет покой, Пока не утонет в казне золотой. Ты где, долгожданное светлое время? Слова мои ложью муллы нарекли, Лжецу в благодарность — дары принесли; Их клятвы изранили лоно земли… Ты где, долгожданное светлое время? Погрязли наставники в смертных грехах И лгут при бессовестных учениках, Что так повелел всемогущий аллах. Ты где, долгожданное светлое время? Язык твой огонь извергает, Фраги. Различий не знай, недостойного жги, А там — в Хиндостан отдаленный беги… Ты где, долгожданное светлое время? Тоска по родине
В черный день одиночества сонные очи, Увядая, родную страну будут искать. В тесных клетках своих опочив с полуночи, Соловьи только розу одну будут искать. Из-за родины принял я жребий скитаний, Тяжело мне; мой взор заблудился в тумане. Зарыдают ладьи о своем океане, Истлевая на суше, волну будут искать. Не забудет престол о своем властелине; Сердце, в пламень одетое, сгинет в кручине; И в разлуке с луною, в беззвездной пустыне, Одержимые страстью, луну будут искать. Если кровь страстотерпцев прольется ручьями И душа захлебнется под злыми руками, Беззаботные бабочки, рея роями, В чашах роз молодую весну будут искать. Безъязыкие рты, некрасивые лица Будут молча на песню высокую злиться; Вздор пустой, неуместная речь, небылица — Глухоту, немоту, тишину будут искать. Наяву, в сновиденьях, счастливцы, страдальцы, Неразумные шахи, рабы и скитальцы, Руки нежные, белые тонкие пальцы — Жемчуг, золото, клады, казну будут искать, Стрéлы гнет, тетиву обрывает изгнанье. И Фраги и богач в золотом одеянье Перемену судьбы, как свое достоянье, У горящей разлуки в плену будут искать. Чоудор-хан Выходят гоклен и йомуд на дорогу И смотрят: не скачет ли в стан Чоудор-хан? С молитвой припав к милосердному богу, Муллы дочитали Коран, Чоудор-хан! На поиски горлицы вдаль полетели, Рванулись и выпили реку форели; Невесты халаты скроили — хотели Окутать шелками твой стан, Чоудор-хан! В туманы оделся гранит крутоглавый, На небе Мюррих [114] показался кровавый; Не в силах взлететь, через мертвые травы Влачится, трубя, ураган, Чоудор-хан! Пришли конепасы, пришли, коневоды, Глубинные рыбы покинули воды, Томясь на земле, застонали народы, — Тревогой весь мир обуян, Чоудор-хан! Скитальцы забыли далекие страны, Купцы возвратили свои караваны; Встречают рыданьями сумрак багряный И дэвы и люди всех стран, Чоудор-хан! Высокое имя гремит по вселенной, Кто был в Хиндостане — вернулся мгновенно, Гадающим ныне по книге священной Не сможет помочь и Лукман, Чоудор-хан! Стрела у туркмена застыла на луке, На мир возложил ты могучие руки И скрылся. Склонясь, обреченный на муки, Исходит слезами Туран, Чоудор-хан! Взывает Фраги: «Где мой брат? Где земная Опора моя? Где мой сокол?» — Седая Мутится моя голова, поникая. Клубится кромешный туман, Чоудор-хан! Кемине (ок. 1770–1840) Напутствие Спешите, юноши, на этот мир взглянуть: Воспоминание блаженных лет останется. Играйте, милые, любите дольный путь. И капля радости в пучине бед останется. Жизнь, точно девушка, приятная на вид, Для неудачников готовит сто обид. Кочевники уйдут, и песня отзвучит, Но все же от колес в пустыне след останется. И скажет Кемине: сомненья нет, умрешь, Измученную плоть сухой земле вернешь. Твою казну возьмут и взвесят каждый грош, Но сыновьям твоим весь этот свет останется. «В неведенье день проводил я за днем…»
В неведенье день проводил я за днем, Беды я не чуял беспечной душой, Но горе вошло в мой незапертый дом. В теснине томлюсь, хоть простор предо мной. Лицо отвратил я от милых друзей, Не тронул я розы в прохладе ночей, Не ел и не пил я в печали своей, Хоть были и хлеб и вино под рукой. Где свет мой, где жизнь моя, где ты, мой друг? На гору взошел я, — пустыня вокруг. Мой стан одиночеством согнут, как лук, Хоть здесь обитает народ мой родной. До неба рукою достать я не мог, На землю взглянул — и душой изнемог. Раскинулись черным драконом у ног Долины и горы юдоли земной. Пристанище малым дано муравьям, Дыханье и крылья даны комарам. Даны справедливые ханши мужьям. Без ханши остался я в юрте пустой. Ты тешила взор Кемине, как павлин. В блаженстве прошло тридцать лет. Я один Остался пред сонмом враждебных годин. Веселье покинуло мир золотой. |
