Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

«Русь моя, Россия, дом, земля и матерь!..»

Кони ржут за Сулою…

«Слово о полку Игореве»
Русь моя, Россия, дом, земля и матерь!
Ты для новобрачного — свадебная скатерть,
Для младенца — колыбель, для юного — хмель,
Для скитальца — посох, пристань и постель,
Для пахаря — поле, для рыбаря — море,
Для друга — надежда, для недруга — горе,
Для кормщика — парус, для воина — меч,
Для книжника — книга, для пророка — речь,
Для молотобойца — молот и сила,
Для живых — отцовский кров, для мертвых — могила,
Для сердца сыновьего — негасимый свет.
Нет тебя прекрасней и желанней нет.
Разве даром уголь твоего глагола
Рдяным жаром вспыхнул под пятой монгола?
Разве горький Игорь, смертью смерть поправ,
Твой не красил кровью бебряный рукав?
Разве киноварный плащ с плеча Рублева
На ветру широком не полощет снова?
Как душе — дыханье, руке — рукоять.
Хоть бы в пропасть кинуться — тебя отстоять.

«Тебе не наскучило каждому сниться…»

Тебе не наскучило каждому сниться,
Кто с князем твоим горевал на войне,
О чем же ты плачешь, княгиня зегзица,
О чем ты поешь на кремлевской стене?
Твой Игорь не умер в плену от печали,
Погоне назло доконал он коня,
А как мы рубились на темной Каяле,
Твой князь на Каяле оставил меня.
И впору бы мне тетивой удавиться,
У каменной бабы воды попросить.
О том ли в Путивле кукуешь, зегзица,
Что некому раны мои остудить?
Так долго я спал, что по русские очи
С каленым железом пришла татарва,
А смерть твоего кукованья короче,
От крови моей почернела трава.
Спасибо тебе, что стонала и пела.
Я ветром иду по горячей золе,
А ты разнеси мое смертное тело
На сизом крыле по родимой земле.

Проводы

Вытрет губы, наденет шинель
И, не глядя, жену поцелует.
А на улице ветер лютует,
Он из сердца повыдует хмель.
И потянется в город обоз,
Не добудешь ста грамм по дороге,
Только ветер бросается в ноги
И глаза обжигает до слез.
Был колхозником — станешь бойцом.
Пусть о родине, вольной и древней,
Мало песен сложили в деревне —
Выйдешь в поле, и дело с концом.
А на выезде плачет жена,
Причитая и руки ломая,
Словно черные кони Мамая
Где-то близко, как в те времена,
Мчатся, снежную пыль подымая,
Ветер бьет, и звенят стремена.

«Чего ты не делала только…»

Чего ты не делала только,
   чтоб видеться тайно со мною…
Тебе не сиделось, должно быть,
   за Камой, в дому невысоком,
Ты пóд ноги стлалась травою,
   уж так шелестела весною,
Что боязно было: шагнешь —
   и заденешь тебя ненароком.
Кукушкой в лесу притаилась
   и так куковала, что люди
Завидовать стали: ну вот,
   Ярославна твоя прилетела!
И если я бабочку видел,
   когда и подумать о чуде
Безумием было, я знал:
   ты взглянуть на меня захотела.
А эти павлиньи глазкú —
   там лазори по капельке было
На каждом крыле — и светились…
   Я, может быть, сó свету сгину,
А ты не покинешь меня,
   и твоя чудотворная сила
Травою оденет, цветами подарит
   и камень, и глину.
И если к земле присмотреться,
   чешуйки все в радугах. Надо
Ослепнуть, чтоб имя твое
   не прочесть на ступеньках и сводах
Хорóм этих нежно-зеленых.
   Вот верности женской засада:
Ты зá ночь построила город
   и мне приготовила отдых.
А ива, что ты посадила
   в краю, где вовек не бывала?
Тебе до рожденья могли
   терпеливые ветви присниться,
Качалась она, подрастая,
   и соки земли принимала.
За ивой твоей довелось мне,
   за ивой от смерти укрыться.
С тех пор не дивлюсь я, что гибель
   обходит меня стороною:
Я должен ладью отыскать,
   плыть и плыть и, замучась, причалить,
Увидеть такою тебя,
   чтобы вечно была ты со мною,
И крыл твоих, глаз твоих,
   рук — никогда не печалить,
Приснись мне, приснись мне, приснись,
   приснись мне еще хоть однажды.
Война меня потчует солью,
   а ты этой соли не трогай,
Нет горечи горше, и горло мое
   пересохло от жажды,
Дай пить, напои меня, дай мне воды
   хоть глоток, хоть немного.

Беженец

Не пожалела на дорогу соли,
Так насолила, что свела с ума.
Горишь, святая камская зима,
А я живу один, как ветер в поле.
Скупишься, мать, дала бы хлеба, что ли.
Полны ядреным снегом закрома,
Бери да ешь. Тяжка моя сума;
Полпуда горя и ломоть недоли.
Я ноги отморожу на ветру,
Я беженец, я никому не нужен,
Тебе-то все равно, а я умру.
Что делать мне среди твоих жемчужин
И кованного стужей серебра
На черной Каме, ночью, без костра?
13
{"b":"559995","o":1}