- Здорово, мужики! - приветствовал толпу губернатор. - Со мной приехал присланный самим императором генерал-фельдмаршал князь Репнин. Вот он перед вами. Он готов выслушать ваши жалобы, ежели справедливы. Говорите.

Толпа молчала. Репнин чувствовал устремлённые на него взгляды - взгляды людей, желающих удостовериться, можно ли быть с ним откровенным или нельзя.

Репнин, подойдя к толпе, заговорил первым:

   - Что вас заставило решиться на бунт?

   - Терпения больше не стало, вот и взбунтовались, - раздался голос из глубины толпы.

   - Совсем нас за людей считать перестали.

   - Раньше хоть по воскресеньям могли на себя работать, а теперь и воскресные дни отняли - всё на барина да на барина. Где же тут правда?

   - Правды нету! - хором подхватила большая часть толпы.

   - Поспокойней, поспокойней, - призвал толпу Репнин. - Когда же вы на себя работаете?

   - Управляющий дозволяет работать на себя только по ночам.

   - А вы барину своему об этом говорили?

   - Барин наш генерал, ему до нас дела нету. Хоть разочек посмотреть, какой он есть!..

   - Я понял вас. Что до вашего дела, то оно будет расследовано и доложено императору. Наш император примет справедливое решение. Можете мне поверить.

При возвращении в Орел большую часть пути Репнин ехал молча, углубившись в свои мысли. Уже подъезжая к городу, он вдруг спросил губернатора:

   - Помните ли вы десять заповедей Моисея?

   - Десять заповедей?.. А где о них написано?

   - В Священном Писании, которое мы называем Законом Божьим.

   - Не помню, - признался губернатор.

   - В одной из этих заповедей указано, что седьмой день недели Богом определён днём нерабочим. А в тех поместьях, где мы с вами были, владельцы крестьян заставляют их работать на хозяина даже по воскресеньям. Вот где таится одна из главных причин бунта. Думаю, вам следует серьёзно в этом разобраться и призвать помещиков быть добрее к своим крестьянам, пересмотреть количество установленных ими дней для работы в пользу своих господ.

   - Поговорить с помещиками, конечно, можно. Но будет ли от этого толк? Тут нужен закон.

   - Да, закон нужен, - соглашаясь, промолвил Репнин и снова замолчал, теперь уже до самого конца пути.

О результатах своей поездки Репнин доложил императору уже на другой день после возвращения в Петербург. Павел Петрович был удовлетворён тем, что бунтовщиков удалось усмирить в течение двух-трёх часов. Не вызвало у него гнева и то, что в ходе усмирения было убито 20 и ранено 70 человек.

   - Надо было бы ещё человек пять-шесть повесить, - комментируя действия карателей, сказал он. - На виду всего народа. Чтобы знали, что ждёт тех, кто осмеливается бунтовать против своих хозяев и законных властей.

   - Ваше величество, - мягко заговорил Репнин, - карательные меры, конечно же, необходимы. Без строгостей порядка не будет. Но смею заметить, ваше величество, одними устрашениями воцарить вечное спокойствие в губерниях невозможно. Есть причины, которые, ежели их не устранить, будут побуждать крестьян бунтовать снова и снова.

   - Какие это причины? - насторожился Павел.

Репнин рассказал о своём разговоре с жителями села Брасова, о том, что их заставляют работать на помещика семь дней в неделю, и им совершенно не остаётся времени для работы на себя.

   - То, что делается сейчас, - говорил Репнин, - противоречит Божьему Закону, где в десятисловии Моисея седьмой день недели признается нерабочим.

   - Десятисловие Моисея я помню, - сказал государь. - Но что вы от меня хотите? Хотите, чтобы сим делом занялась церковь?

   - Ваше величество, народ ждёт восстановления справедливости от своего нового монарха. Вам достаточно будет объявить всей империи манифест о не- принуждении крестьян работать в воскресные дни, и народ успокоится, поверит в торжество справедливости.

Павел подумал и согласился:

   - Пожалуй, манифест нужен. Народ должен знать: я желаю справедливости, желаю, чтобы богато жили не только помещики, но и крестьяне. Как установлено Божьим Законом, так пусть и будет.

Когда от императора Репнин вернулся к себе домой, Наталья Александровна, глянув на него, просияла:

   - Ты получил пост в правительстве?

   - С чего ты взяла?

   - Но у тебя такое лицо, словно ты одержал великую победу!

   - Победу я действительно одержал, но не на том поле, о котором ты думаешь, - заключил её в объятия супруг. Он рассказал, как убедил императора обнародовать манифест об ограничении дней, которые крепостные крестьяне обязаны отрабатывать в пользу своё го помещика.

   - Я рада, - сказала Наталья Александровна, - что он тебя послушался, значит, твоё мнение для императора многое значит.

Коронация нового императора состоялась 5 апреля 1797 года. Торжества проходили по сложившейся традиции: с церковными колоколами, богослужениями, парадами, даровыми угощениями для черни, приёмами для знатных господ, весёлыми забавами... Желая, чтобы это событие запомнилось всем надолго, Павел решил обнародовать в сей день два важных документа: закон о порядке престолонаследия и манифест о непринуждении крестьян работать в воскресные дни. Наибольший интерес вызвал, конечно, манифест, поскольку он затрагивал интересы всех слоёв населения империи. Вот что в нём говорилось:

«Объявляем всем нашим подданным. Закон Божий, в десятисловии нам преподанный, научает нас седьмой день посвящать Ему; почему в день настоящий, торжеством веры христианской прославленный, и в который мы удостоилися восприять священное миропомазание и царское на прародительском престоле нашем венчание, почитаем долгом нашим пред Творцом и всё благ подателем подтвердить во всей империи нашей о точном и непременном сего закона исполнении, повелевая всем и каждому наблюдать, дабы никто и ни под каким видом не дерзал в воскресные дни принуждать крестьян к работам, тем более, что для сельских издельев остающиеся в неделе шесть дней, по равному оных вообще разделяемые, как для крестьян собственно, так и для работ их в пользу помещиков следующих, при добром распоряжении, достаточны будут на удовлетворение всяким хозяйственным надобностям».

На приёме, устроенном по случаю коронации, Павел Первый был, как всегда, суетлив. Он то и дело подзывал к себе Репнина, говорил ему что-то на ухо, таким же образом обращался к другим лицам, иногда уходил куда-то. В том, что император часто разговаривал с её мужем, Наталья Александровна - а она тоже присутствовала на приёме - видела добрый знак. Ежели постоянно обращается, значит, ценит его советы, и князь может рассчитывать на новые монаршие милости.

В суете прошло не менее получаса. Наконец наступило время, которое все ждали, - оглашение царских милостей. Император был щедр и никого не обидел. Не обошёл вниманием и князя Репнина. В награду за заслуги перед Отечеством император жаловал ему 6 000 душ крепостных крестьян, а в дополнение к его прежним должностям добавлял ещё одну - должность инспектора инфантерии Литовской и Лифляндской дивизий. О министерских видах ни слова. Сказать правду, Наталья Александровна ожидала большего, но и это её не расстроило.

«Ежели государь умолчал о министерской должности, значит, Нелидова ещё не успела с ним переговорить, - утешала она себя. - Ещё не всё пропало. Время есть. Нелидова должна выполнить своё обещание» .

По глазам мужа она видела, что князь недоволен наградами. И она его понимала. В самом деле, зачем ему на старости лет эти шесть тысяч крепостных душ? Помещик из него всё равно не получится. Ему нужно постоянное место в Петербурге или Москве, которое соответствовало бы его заслугам, обширным знаниям и богатому опыту государственной и военной службы.

После торжеств по случаю коронации императора Репнин, вернувшись домой, слёг в постель и две недели лежал больным: сказалась простуда, подхваченная в дороге. Наталья Александровна тоже чувствовала себя неважно. Однако благодаря ухаживавшим за ними слугам они смогли преодолеть недуги без каких-либо осложнений, к концу месяца снова почувствовали себя здоровыми и, когда после весенней распутицы дороги чуточку просохли, не мешкая отправились в Вильно.