- Когда во время переговоров в Кучук-Кайнарджи общался с турецкими уполномоченными, кое-чему научился.

И Репнин начал допрос:

   - Кто главный начальник в вашем лагере?

   - Сераскир Гассан-паша.

   - Не тот ли Гассан-паша, который был капитан-пашой?

   - Не могу знать.

   - Сколько у сераскира воинов?

   - Много.

   - Десять тысяч?

   - Много.

   - Двадцать?

   - Много.

   - Тридцать?

   - Много...

   - Что он говорит? - поинтересовались генералы.

Репнин перевёл им содержание ответов пленного.

   - Какой толк его допрашивать, - разочарованно резюмировал Салтыков, - он, наверное, и до десяти считать не умеет.

   - Надо нам самим взглянуть на этот лагерь, - предложил Кутузов.

На рекогносцировку выехали ещё до того, как в батальонах началась раздача завтрака. Проехав половину пути верхом, военачальники спешились и продолжали путь пешком, местами пригибаясь, чтобы не оказаться замеченными противником. Сопровождавший их казачий эскадрон спрятался в лощине, готовый в случае опасности прикрыть главных командиров.

По обычной традиции местом для своего лагеря турки избрали возвышенность, господствовавшую над местностью. С одной стороны лагерь прикрывала неширокая река Сальче с обрывистым берегом, с другой - заросший кустарником овражек. Фланги представлялись открытыми, если не считать обозных повозок, загораживавших проход внутрь лагеря. Воспрепятствовать атаке с флангов могли и вырытые здесь ретраншементы[25] с установленными на них орудиями. Судя по количеству палаток, в стане могло быть не более 20 тысяч человек.

Осматривая лагерь со стороны, военачальники оживлённо обменивались мнениями.

   - Может быть, удобнее атаковать со стороны овражка? - предложил Салтыков. - Там и кавалерию можно задействовать. Одним решительным ударом сбросим их в реку, и дело с концом.

   - Овражек может оказаться заболоченным, - возразил Кутузов. - На то место, как раз против овражка, удобнее поставить орудия. Лучшего места для батарей не придумаешь: и прикрытие есть, и фронт обстрела широк.

Репнин его поддержал:

   - Фронтальная атака нужна разве что для отвлечения сил противника, решающий удар учиним по правому флангу - там и повозок меньше, и ретраншемент послабее. Будет где развернуться нашим гренадерам.

   - А куда пустим кавалерию?

   - Кавалерии придётся подождать, пока турок не выбьем из лагеря.

Посоветовавшись таким образом ещё некоторое время, генералы вернулись к ожидавшим их казакам, сели на коней и поскакали в расположение своих войск. И сразу же началась подготовка к баталии.

На рубеж атаки противника выступили под покровом ночной темноты. Шли тихо, не подавая голоса. Однако как ни старались быть осторожными, неприятельские сторожевые посты опасность заметили. В лагере вспыхнули костры, забили барабаны, поднялась тревога. В этих условиях надо было действовать быстро и решительно. Батальоны стали занимать исходные позиции для штурма, а артиллеристы устанавливать орудия на местах, указанных в диспозиции.

Между тем стало светать. Теперь уже хорошо были видны не только палатки, но и передвигавшиеся с места на место группы солдат. Турки тоже готовились к сражению, но огня пока не открывали.

   - Пора начинать, - подал знак артиллеристам Репнин, когда приготовления к наступлению были закончены.

Грянул пушечный залп, за ним последовал второй. Турки ответили огнём своей артиллерии. И штурм начался.

Со стороны русских первым пошёл вперёд егерский полк кутузовского корпуса. Продвинувшись на расстояние ружейного выстрела, он залёг, ожидая, когда артиллеристы закончат пушечную пальбу по правому флангу и центру лагеря. Между тем турки стали скапливаться у своего ретраншемента и стоявших на краю лагеря повозок в надежде дать отпор наступающим. Казалось, ещё немного и они кинутся навстречу русским в рукопашную схватку. Вместо этого они неожиданно залегли и открыли по егерям ответный ружейный огонь. Идти в атаку ни та, ни другая сторона не решалась. Но вот к егерям присоединился гренадерский полк, и это взбодрило наступавших. Они не стали больше ждать, когда артиллеристы закончат своё дело, а по команде командиров дружно поднялись и с криками «ура» пошли в штыковую...

Турки защищались упорно. Но атаковавших оказалось больше, и они вынуждены были, оставив ретраншемент, отойти вглубь лагеря. Отступив, турки, однако, оборонялись достаточно организованно, даже временами переходили в контратаки. Паника в их лагере началась после того, как на поле боя ворвались конники генерала Салтыкова. Это произошло сразу же, как только смолкли орудия. Почувствовав свою слабость, турки оставили лагерь и стали отступать вдоль берега Сальчи к Дунаю. Русские преследовали их по пятам.

От полного уничтожения или пленения турок спасло только то, что на пути отступления оказалась крепость Измаил. Им вовремя открыли ворота и тем спасли от полного уничтожения.

Итоги короткой, но жаркой баталии Репнин и его соратники подводили, собравшись на совещании неподалёку от стен крепости. Победителям достались знатные трофеи, в том числе девять знамён и обоз с различным имуществом.

   - А теперь что будем делать? - спросили генералы.

   - Попытаемся взять крепость.

   - Измаил - сильная крепость, пожалуй, сильнее Очакова, - заметил осторожный Кутузов, - с ходу не возьмёшь.

   - В прошлую войну она нам уже покорялась, покорится и в этот раз.

   - Но тогда она была не такой маленькой, а сейчас - с полевыми орудиями не подступишься.

Репнин сам видел, что крепость стала совершенно другой. С момента окончания предыдущей войны турки затратили много сил и средств, чтобы сделать её поистине неприступной. По форме она напоминала гигантский треугольник, опиравшийся основанием на рукав Дуная и нацеленным на север острым углом. Оборонительные сооружения, начиная от вершины, тянулись как в правую, так и в левую стороны к основанию треугольника на расстояние до трёх вёрст. Основным препятствием для взятия крепости служили глубокий ров и высокий земляной вал, сооружённые по всему периметру. А внутри этого своеобразного треугольника находилась ещё и старая крепость с толстыми каменными стенами.

   - Как бы то ни было, а крепость мы должны взять, - твёрдо сказал Репнин. - Я сегодня же пошлю курьера в светлейшему с просьбой прислать дополнительное войско с осадными орудиями.

   - Ежели выделит нам хотя бы ещё три пехотных полка да ещё осадные орудия, тогда, конечно, можно попробовать.

   - Надо бы получше пленных допросить, - предложил Салтыков. - Может, в крепости турок немного... Тогда и сикурсу не понадобится.

Показания пленных оказались противоречивыми: одни говорили, что в крепости сорок тысяч воинов, другие - двадцать тысяч... Точно никто не знал, говорили обычно: много, а как много, о том один Аллах ведает...

После допроса пленных главные командиры посовещались ещё раз, после чего решили учинить осаду крепости и начать готовить её штурм.

Внушительный вид крепости вызывал у солдат удивление: не ожидали увидеть такое.

   - Смотри, махина какая! От угла правый ров версты на три тянется.

   - А левый ещё длиннее. Крепкий орешек!

   - А там внизу что за вода? Это и есть Чёрное море?

   - Это Дунай. До моря отсюда далеко.

   - А как далеко?

   - Говорят, пятьдесят миль.

   - А ежели вёрстами мерить?

   - Вёрст восемьдесят наберётся.

   - Далеко!..

Пока главные командиры размещали войска на подступах к крепости, Репнин писал главнокомандующему князю Потёмкину донесение о разгроме турецкого лагеря на реке Сальче и осаде крепости Измаил. В том же донесении он просил князя выделить в его распоряжение дополнительно три пехотных полка и осадные орудия, без которых взятие крепости штурмом будет затруднено...