Вдруг авангардный отряд остановился, впереди показалась толпа, валившая в обратном направлении, - кто с ружьями, а кто и без...

   - Что за люди, откуда они взялись? - грозно спросил визирь.

Подъехавший начальник авангардного отряда доложил, что это остатки находившегося в лагере разбитого турецкого войска.

Со вспыхнувшим гневом визирь стал оглядываться по сторонам:

   - Где Гассан-паша, почему его не вижу?

   - Нету Гассан-паши, - отвечали ему. - Был всё время со всеми и вдруг исчез.

Командир авангардного отряда напомнил о себе:

   - Как нам быть, продолжать движение?

   - Нет, мы возвращаемся в крепость.

   - А что делать с этими беглецами? Их число умножается с каждой минутой.

   - Пусть следуют за нами. Коменданту скажете, чтобы впустил всех.

В крепость возвращались ещё более быстрым шагом, чем при маршировании на поле боя. Всю дорогу визирь был зол и ни с кем не желал разговаривать. В крепости он приказал коменданту усилить караулы и, не удостоив его никакими объяснениями относительно причин возвращения корпуса, направился к себе. В рабочее помещение он дозволил войти только своему советнику, не принимавшему участия в прерванном походе.

   - Русские снова взяли верх? - догадался о причине возвращения корпуса советник.

   - Когда наступит мир, я немедленно займусь формированием войск, - не отвечая на его вопрос, сказал визирь. - Пока у нас будет такая армия, как сейчас, мы никогда не добьёмся победы.

Советник на это ничего не сказал, решив подождать, когда визирь окончательно успокоится. Возникшая пауза длилась долго. Но вот визирь, усевшись за письменный стол, заговорил снова:

   - Ты был прав, когда говорил о необходимости начать переговоры с русскими. Подбери людей, которые могли бы этим достойно заняться, а я тем временем напишу письмо русскому главнокомандующему.

   - Слушаюсь, мой господин, - низко поклонился советник и, не разгибая спины, попятился к выходу. Визирь остался один.

Когда неприятельские солдаты, гонимые русской конницей, бежали с высоты последнего оплота сопротивления и над полем сражения повисла тишина, Репнин понял, что дело сделано. Он приказал подать ему коня и поехал в захваченный лагерь.

Противник бежал так поспешно, что не успел даже снять палатки. Всё осталось на своих местах, в том числе и обозные повозки. Поражало множество трупов. Телами убитых и тяжело раненых были заполнены почти все проходы между палатками. Те, кто имел лёгкие ранения, теснились у брошенной штабной палатки, где был устроен перевязочный пункт. Работы для лекаря хватало.

Репнин слез с коня, чтобы поговорить с лекарями, узнать, нуждаются ли они в какой-либо помощи.

   - Не беспокойтесь, ваше сиятельство, - отвечали на его вопросы лекари, - дело привычное, сами управимся.

На площади против главной палатки появился на верховой лошади генерал Кутузов. Увидев Репнина, он молодцевато спрыгнул с коня и поспешил к нему. Поздравляя друг друга с победой, генералы обнялись.

   - Спасибо, Михаил Илларионович, за умелые действия, - поблагодарил Кутузова Репнин. - Вы несомненно проявили себя главным героем баталии.

   - Я выполнял свой долг, только и всего, - скромно ответил Кутузов.

Вскоре к ним присоединились другие главные командиры. Репнин и их поздравил с победой.

   - Господа, - вдруг вспомнил князь Голицын, - а ведь сегодня у меня во рту ещё росинки не было. Думаю, у вас тоже. Не прикажете ли, князь, подать по бокалу вина? По случаю славного события.

   - Понимаю, вы этого заслужили, - улыбнулся Репнин, - но боюсь, я не смогу найти для вас даже одной бутылки вина, разве что водки... Впрочем, - добавил он, - мы выбрали не совсем удачное место для такого разговора. Приглашаю всех на командный пункт, там у меня палатка стоит, и мы что-нибудь придумаем.

Прибыв на командный пункт, военачальники, однако, заходить в палатку не стали, а постелили на лужайке ковры и устроили обед на открытом воздухе. К общей радости, адъютант князя Голицына привёз откуда-то сумку с выступавшими из неё запечатанными бутылочными горлышками.

   - Меня благодарите, - похвалился Голицын. - Я ещё вчера сообразил, что вино нам пригодится, вот и прихватил. Подарок светлейшего, - добавил он тоном, которым как бы подчёркивал: раз вино от светлейшего, то отказываться от него никоим образом нельзя.

Едва генералы и офицеры успели выпить, как несколько солдат принесли в охапках захваченные у противника боевые знамёна. Репнин приказал сложить трофеи рядом с палаткой.

   - Сколько всего? - поинтересовался он.

   - Пятнадцать штук, - ответил за солдата князь Волконский, который по своей инициативе первым занялся подсчётом трофеев.

   - Кроме этих знамён, что ещё досталось?

   - Подсчёт трофеев не закончен. Известно только, что захвачено 35 орудий да два речных судна.

   - А что скажете о потерях живой силы?

   - Турок полегло не менее четырёх тысяч, а мы потеряли гораздо меньше - человек сто пятьдесят, а то и меньше.

   - А ранено?

   - Около трёхсот человек.

За разговором Репнин не заметил, как к компании военачальников присоединился генерал-майор Рибас, а когда заметил, обрадовался:

   - Очень хорошо, что пришли. Как с переправой?

   - Понтонные мосты содержатся в полном порядке.

   - Прекрасно! Надо немедленно организовать отправку на тот берег раненых. К счастью, их не так много: за ними начнём переправу войск.

Генерал-поручик Волконский недоумённо уставился на командующего:

   - А разве не здесь останемся?

   - Вы, наверное, уже заметили, господа, что мы переправились на вражеский берег налегке. Не захватили с собой даже кухонь, не говоря уже о припасах. Мы имели задачу разбить турецкую армию, которая собиралась напасть на нас, - только и всего. У нас слишком мало сил, чтобы продолжать наступление вглубь неприятельской территории, тем более что тылы наши не обеспечены надёжным прикрытием. Словом, мы сделали своё дело и должны вернуться к себе.

   - Пленных тоже на тот берег?

   - Много их?

   - Всего 34 человека, в том числе двухбунчужный паша.

Репнин подумал немного и решил:

   - Пусть их приведут ко мне вместе с толмачом, я с ними поговорю.

   - Намерены отпустить? - догадался Кутузов.

   - Придётся. Хотя их и немного, но всё равно они будут для нас обузой: надо кормить, одевать. Мы их отпустим с условием, если именем Аллаха дадут клятву никогда не воевать больше против русских.

   - А как быть с двухбунчужным пашой?

   - С ним разговор будет особый.

Вскоре военачальники разошлись по своим местам, готовить войска к возвращению на левый берег Дуная. С Репниным остался только Кутузов, у которого возникли сомнения относительно правильности решения о возвращении армии на прежние места пребывания.

   - Эх, Михаил Илларионович, - выслушав его, тяжко вздохнул Репнин. - А вы уверены в том, что, оставшись на этой стороне, не погубим тем самым свою армию? Да, визирьская армия разбита, но визирю не составит большого труда восстановить её. В крепостях, которых тут великое множество, всегда наберётся достаточное количество войск. Что до нашей армии, то она ослаблена в результате болезней и потерь, понесённых в боях, особенно при взятии Измаила. Усилить же её свежими войсками пока нет возможности, и вы это сами хорошо знаете.

   - Я вас понимаю, но поймут ли другие? Добыть победу - это не только заявить о себе, что ты сильнее противника. Любая военная победа должна иметь стратегическую цель.

- А то, что мы предотвратили нападение турок на нашу территорию, разве эта цель не стратегическая? Впрочем, я знаю, к чему вы клоните. Вы хотите использовать нашу победу для склонения турок к заключению мира. Но ведь и я об этом думаю. Только мне кажется, что отвод войск за Дунай интересам достижения согласия о мире совершенно не помешает. Наоборот, я хочу, чтобы визирь увидел в нашем решении жест доброй воли. И я уверен, он всё правильно поймёт. Кстати, - добавил Репнин, - я собрал о визире достаточно обширную информацию. Этот человек не смирится с унижением, но он искренне желает скорейшего установления между нашими странами мирных отношений.