- Что-то в этом роде.

   - Значит, будете иметь в его лице надёжную опору. В наше время без опоры никак не можно.

В заключение встречи Воронцов угостил своего гостя кофе. Вина не предлагал - давно уже не пил хмельного: лекари запретили, поскольку сердце пошаливать стало. Репнин и сам это заметил: с момента их предыдущей встречи граф сильно постарел, под глазами появились мешки, что говорило не в пользу его здоровья.

Императрица Екатерина Вторая приняла Репнина сразу же, как только дежурный секретарь доложил о его прибытии.

- О, князь!.. - воскликнула она, поднявшись из-за письменного стола, за которым сидела. - Мне приятно вас видеть таким возмужалым и красивым! Генеральский мундир идёт вам лучше, чем полковничий.

Сказав ещё несколько слов в таком духе, она вдруг заговорила о делах, которыми ей приходится заниматься. А дел таких много, очень много, времени на них не хватает.

   - Посмотрите на это, - говорила она, показывая на бумаги, лежавшие на столе. - Читаешь - и сердце сжимается. Что ни бумага, то жалоба на притеснения, лихоимство, несправедливость. Люди отчаялись от бедности. Города наводнены нищими, тюрьмы переполнены колодниками, а я страдаю от мысли, что не могу всё это быстро поправить. Казна пуста, мануфактуры в упадке, а без мануфактур положения в империи не исправить. Вы со мной согласны?

   - Согласен, ваше величество.

   - Но если бы только это! Мне приходится думать не только об устройстве дел внутри страны, но и о безопасности империи. Слава Богу, война с Пруссией кончилась, но могут возникнуть новые войны. Меня настораживает поведение Франции. Она никак не желает примириться с усилением нашего влияния в Польше и ведёт там свою тайную игру. Одновременно тайно подталкивает на войну с нами и Порту, обнадёживая её поставками оружия и необходимых ей товаров. Вена пока к нам благосклонна, но, думаю, была бы рада, если бы Порта напала на нас. При сложившемся положении для нас зело важно заиметь надёжного союзника в лице Пруссии.

Репнин отвечал, что в результате бесед с прусскими государственными деятелями и с самим королём Фридрихом Вторым у него сложилась убеждённость, что достигнуть этого будет не так уж трудно.

   - Недавно, - вновь заговорила императрица, - я принимала прусского посла по его просьбе. Прусский король обнаружил в вас что-то, его очаровавшее, и через своего посла высказал пожелание, чтобы я вернула вас в Берлин в качестве посланника. Знаю, знаю, что хотите сказать, - не дав ему говорить, продолжала государыня, - вы готовы вернуться в Берлин. Но вы туда не поедете. Для вас намечается другое дело, о котором узнаете позднее.

   - Я солдат и приму к исполнению любой ваш приказ, - сказал Репнин.

   - Вам придётся на некоторое время принять на себя обязанности директора Сухопутного шляхетского корпуса и между делом помогать фельдмаршалу Салтыкову в разработке новых военных уставов, ежели он в таковой помощи будет нуждаться.

   - Слушаюсь, ваше величество!

Репнин ушёл от императрицы разочарованным. Он ожидал всего, только не этого. Обязанности директора учебного заведения, пусть даже военного, представлялись ему скучными, неинтересными. Сидеть за учебниками и всевозможными бумагами, ходить на плац смотреть, как проходят экзерциции, - что может быть хуже этого? Однако фельдмаршал Салтыков, с которым Репнин встретился в связи с обновлением военных уставов, посмотрел на это по-другому.

   - Это зело важное дело! Вспомните, какие офицеры служили в вашем полку. Все ли они соответствовали по уровню военных знаний своим должностям? Многие из них, записанные в полки ещё в младенчестве, удостаивались офицерских чинов ещё до поступления на военную службу. Они умели читать и писать, говорить по-французски, фехтовать, наконец, но имели слабое представление о воинских уставах, не говоря уже о тактике ведения баталий. Многие баталии мы выигрывали прежде всего благодаря численному превосходству над противником да храбрости своих солдат, а надобно научить своих офицеров, а через них и низших чинов воевать не менее грамотно, чем, скажем, пруссаки. Вы меня поняли, князь?

   - Да, конечно.

   - Кстати, это я рекомендовал императрице назначить вас директором шляхетского корпуса. Стыдно нам, россиянам, пользоваться услугами наёмных иноземных офицеров. Надобно учить своих, и учить так хорошо, чтобы они по выходе из корпуса могли заткнуть за пояс любого иноземца.

Разговор с фельдмаршалом Салтыковым побудил Репнина к глубоким размышлении. Знаменитый полководец, победитель прусского короля оказался более дальновидным военным деятелем, чем можно было о нём подумать. В сравнительно короткое царствование Петра Третьего российская армия неожиданно оказалась в очень сложном положении. Своим манифестом о даровании вольности и свободы всему российскому дворянству император освободил дворян от обязательной военной службы, чем те сразу же воспользовались. Многие дворяне, служившие в офицерских чинах, покинули армию и вернулись в свои поместья. Возникла ситуация, когда не из кого было выбирать людей для назначения на должности командиров рот и батальонов. Военной коллегии ничего другого не оставалось, как нанимать офицеров из зарубежья. А для этого нужны были деньги, много денег. Между тем казна и без того была пуста...

Осознав важность возложенных на него обязанностей, Репнин горячо принялся за дело. Прежде всего разработал предложения по обновлению учебных программ, принятию на должности наставников более подготовленных специалистов, ремонту помещений и оборудования. Однако добиться существенных перемен он не успел: несколько месяцев спустя его пригласил к себе граф Никита Панин, ставший к тому времени первым министром, и с дозволения императрицы предложил ему новую службу.

Служба, за которую должен был взяться Репнин, была связана с положением в Польше - соседней стране, в близких связях с которой Россия была особенно заинтересована. Собственно, это было, точнее сказать, поручение, но поручение особого, деликатного свойства. А заключалось оно в следующем.

Польский король Август Третий уже давно лежал на смертном одре, его кончины ожидали с часу на час. Естественно, возник вопрос о престолонаследии. Для российской императрицы было далеко не всё равно, кто станет новым польским королём. Ей хотелось посадить на трон такого человека, который бы с пониманием относился к её советам, был бы ей верным другом. Таковым она видела литовского стольника, молодого и красивого графа Станислава Понятовского. В Петербурге ходили слухи, что в своё время, ещё в царствование Петра Третьего, между этим приятным во всех отношениях человеком и её величеством имелась тайная любовная связь. Скорее всего, так оно и было. Они не только переписывались между собой, но и изредка встречались... Короче говоря, по понятиям её величества Станислав подходил на роль короля по всем признакам. Оставалось только найти того, кто мог бы помочь осуществить задуманное. Выбор пал на князя Репнина. Князь прекрасно владел польским языком, хорошо знал польскую культуру, имел среди польской знати немало знакомых. Кому ещё браться за столь сложное дело, если не ему, уже испытанному дипломату?

Когда Панин изложил Репнину суть поручения, тот задумался. Первого министра это насторожило.

   - Боитесь, что не справитесь?

   - Могу и не справиться. Дело сложное. К тому же мы ждём с женой ребёнка.

   - Знаю, Наташа мне говорила. Можете не беспокоиться, я позабочусь о вашей супруге: всё-таки она мне не чужая. Соглашайтесь.

   - Ладно, поеду, - согласился князь.

Репнин выехал в Варшаву в качестве полномочного министра её величества.

В анналах истории не осталось свидетельств того, какие средства и методы использовал Репнин при выполнении высочайшего поручения. Как бы то ни было, своей цели он добился: 7 сентября 1764 года польская знать в лице сейма единогласно проголосовала за возведение Станислава Понятовского на польский престол. Репнин вернулся в Петербург с чувством человека, честно выполнившего свой долг.