Всего четыре дня понадобилось Репниным, чтобы добраться до Петербурга. Дорога потребовала напряжения всех сил. Сам князь в эти дни почти не спал. В конце пути он чувствовал себя настолько разбитым, что по прибытии домой - а это произошло поздно вечером - не стал даже ужинать, а сразу лёг спать. Он спал почти до одиннадцати часов дня и очень удивился, когда, проснувшись, увидел в опочивальне княгиню, одетую в дорожное платье.

   - Собираешься куда-то ехать? - спросил он.

   - Уже ездила, - весело отвечала княгиня. - Пока ты спал, успела побывать у старой подруги, жены обер-церемониймейстера. Представляешь, - оживлённо продолжала она, - Павел царствует всего лишь восемь дней, а в городе уже столько перемен!.. Будто это уже не Петербург, а какая-то другая европейская столица.

   - Что же изменилось?

   - Всё, абсолютно всё. Моды, манеры... Воротнички и галстуки знаешь какие теперь носят? Раньше в моде были пышные, такие, чтобы чуточку закрывали нижнюю часть лица. А теперь их уменьшили и укоротили, так что шея остаётся совсем обнажённой. А причёски? Видишь, какая у меня причёска? Раньше все дамы так причёсывались. Волосы на французский лад завивались и закалывались сзади низко опущенными. А теперь волосы стали зачёсывать прямо и гладко, с двумя туго завитыми локонами над ушами, на прусский манер. Как увидела такую причёску у своей подруги, чуть не расхохоталась.

   - Узнала, от чего умерла императрица? - прервал Репнин женскую болтовню супруги.

   - Говорят, государыня совсем не болела, не мучилась. Умерла от апоплексического удара, царство ей небесное.

   - Пожалуйста, позвони камердинеру. Пора собираться.

   - Поедешь на приём к императору?

   - Надо же доложить о своём прибытии.

   - В Зимнем он принимает в своих старых апартаментах. Я могу проводить тебя, если хочешь.

   - Не стоит себя утруждать. У меня будет к нему чисто деловой визит.

В Зимний дворец Репнин поехал в первом часу пополудни. Увидев на Дворцовой площади несколько экипажей, он понял, что приём у императора уже начался и ждать ему своего часа долго не придётся.

В приёмной комнате оказалось полно народу. Камердинеры, адъютанты, придворные чиновники, генералы... Царила суета. Одни, натыкаясь друг на друга, что-то искали, другие, вынося из кабинета императора какие-то бумаги, скрывались за дверями смежной комнаты, третьи, перешёптываясь между собой, ждали своей очереди на приём.

Репнин доложил о себе дежурному секретарю, сидевшему за большим столом в мундире гатчинского офицера. Выслушав именитого генерала, секретарь сказал, что его величество сейчас занят, но как только освободится, он о нём непременно доложит...

   - Вы пока посидите в соседней комнате, там удобнее, - сказал секретарь, - как только его величество освободится, я вас позову.

В соседней комнате оказалось гораздо свободнее, чем в приёмной. Там сидели за столами два писаря и обер-церемониймейстер, как понял Репнин, готовил к встрече с императором какого-то вельможу.

   - Ещё раз повторяю, - терпеливо внушал обер-церемониймейстер своему плохо соображавшему ученику, - при церемонии целования руки нужно, сделав глубокий поклон, стать на одно колено и в этом положении приложиться к руке императора долгим и, главное, отчётливым поцелуем. Затем надлежит подойти с таким же коленопреклонением к императрице, а потом, исполнив сию церемонию, удалиться, пятясь задом... Вы меня поняли?

   - Теперь понял, - отвечал вельможа с выступившими на лице капельками пота.

Вскоре вошёл секретарь сказать Репнину, что государь его ждёт, и тот, не мешкая, последовал через приёмную в кабинет его величества.

Павел Петрович встретил князя с неподдельной радостью. Разговор начался с того, что Репнин поздравил его величество с благополучным вступлением на российский престол.

   - Так было Богу угодно, чтобы я взошёл на престол в столь трудное для империи время, - подхватил его слова император. - Пришло время восстановить справедливость, и я уже приступил к этому. Первое, что я сделал, - это написал указ о даровании вам чина генерал-фельдмаршала, в чём ранее вам незаслуженно отказывали.

Репнин низко поклонился.

   - Благодарю, ваше величество, за высокую оценку моей скромной деятельности.

   - Для государя справедливость превыше всего, и я буду добиваться справедливости всегда и во всём. Кстати, во имя справедливости я приказал освободить из Петропавловской крепости предводителя польского восстания генерала Костюшко. Я никому не желаю мстить, в том числе и польскому народу. Мы готовы жить в мире со всеми народами и их странами.

Речь императора продолжалась в таком духе ещё несколько минут, но вот наконец его ораторский пыл постепенно угас, и он дал говорить своему гостю. Репнин выразил своё удовлетворение тем, что Костюшко освобождён из-под стражи. Польский народ способен правильно оценить сей добрый жест и станет с лучшим пониманием относиться к политике России, проводимой в бывших польских землях.

   - Кстати, - вдруг вспомнил император, - за вами сохраняются все прежние должности, в том числе управление теми территориями, которые достались нам после раздела Польши. Вам придётся вернуться в Вильно. После коронации, - уточнил он. - А до коронации будет парад гатчинского войска, на который приглашаю вас уже в новом качестве - в качестве генерал-фельдмаршала. Парад состоится в ближайшее воскресенье. Впрочем, мы ещё успеем поговорить об этом в другой раз, а сейчас прошу извинить: сегодня на приём ко мне записалось много людей, а я должен принять всех. Этого требует справедливость.

От императора Репнин сразу поехал домой порадовать жену присвоением ему чина генерал-фельдмаршала: она сильнее всех переживала несправедливость императрицы Екатерины и её окружения при распределении наград за заслуги в последней Русско-турецкой войне.

Наталья Александровна встретила его в новой причёске, сделанной по последней моде. Гладко зачёсанные волосы были стянуты сзади в тугой пучок и сильно напомажены.

   - Ну как, - повертелась она перед ним, - красиво?

   - Слишком много штукатурки, - усмехнулся князь.

   - Не нравится потому, что ты к такой красоте ещё не привык. Завтра буду казаться красивее.

   - От тебя пахнет луком и пряностями, - сказал он. - Была на кухне?

   - Угадал. Помогала поварам готовить праздничный обед.

   - Такой обед будет кстати.

   - Я знала, что доставишь домой радостную весть. Или я неправа?

   - Ты всегда бываешь права, - притянул он её к себе. - Можешь поздравить, с сегодняшнего дня я генерал- фельдмаршал. Государь был ко мне очень милостив.

   - Я знала, что так будет, - торжествующе сказала супруга. - Правду надолго под замок не запрёшь.

Она провела его в столовую и показала столы, сдвинутые друг к другу.

   - Это для дворовых, - пояснила она, - пусть и они порадуются.

   - Мы тоже будем с ними?

   - Наше присутствие их будет стеснять. Для нас накрыт стол в твоём рабочем кабинете. Можешь идти туда, я пойду следом, как только дам кое-какие распоряжения прислуге.

Уединившись в кабинете, они сидели за столом до позднего вечера. Наталье Александровне показалось, что муж не был так рад получению нового чина, как она, да и вообще настроение у него было не совсем праздничное.

   - Ты разочаровался в Павле Петровиче? - спросила она его напрямик.

   - Я уже говорил, он был ко мне милостив. В разговоре высказывал умные мысли. Но он суетлив, а суетливость для руководителя государства - величайший порок.

   - Но может быть, он только сейчас такой, ещё не привык к своему новому положению. Когда освоится, всё может пойти иначе.

   - Будем надеяться.

После встречи с императором Репнин два дня никуда не выезжал, отдыхал дома. Потом поехал к Безбородко, который всё ещё оставался на своём месте, хотя многие руководители ведомств императором были уже заменены.

Первый министр знал о присвоении Репнину чина генерал-фельдмаршала. Он был рад этому событию и в первые минуты встречи не раз подчёркивал это.