556. Мудрость игумений при распределении пищи между старцем, его учеником и сестрами

Ввела игумения авву Даниила в трапезу, предложила вечерю сестрам и сказала: "Авва! Благослови рабыням твоим вкусить с тобой." Он благословил им. Старцу предложили моченое сочиво, невареную зелень, финики и воду. Перед его учеником поставили немного хлеба, вареной зелени и вина, разбавленного водой. Инокиням же предложили различную вареную пищу и рыбу и вина в достаточном количестве. При этом никто не произнес ни одного слова. Когда встали из-за стола, старец спросил игумению: "Что вы это сделали? Лучшую пищу следовало предложить нам, а употребили ее вы." Игумения отвечала старцу: "Владыка! Ты монах, и потому я предложила тебе пищу монашескую. Ученику твоему, так как он ученик старца, также предложена пища монашеская. Мы же — новоначальные и потому употребили пищу новоначальных." Старец сказал на это: "Бог да исполнит любовь вашу, потому что мы извлекли большую пользу из ваших действий." (Еп. Игнатий. Отечник. С. 96. № 12).

557. Мудрое воспитание оптинским настоятелем отцом Моисеем братии своей обители

См. также: Рассудительность

Если кто-нибудь из братии после долгого выжидания со стороны оптинского настоятеля отца архимандрита Моисея не исправлялся, то он, снисходя к душевной немощи брата, старался найти удобный случай к его обличению: либо когда заметит, что тот, кого следует вразумить… в хорошем расположении духа и готов принять замечание, либо когда виновный сам являлся к нему по какой-либо своей надобности и казался спокойным. "Придешь, бывало, к отцу архимандриту, — рассказывал один из старших братий, бывший тогда и сборщиком, и погребничим, — он тебя несколько раз с ног до головы осмотрит, и когда увидит, что ты совершенно спокоен, тогда и начнет: "Да вот, брат, я давно хотел тебе сказать," — и прочее. А если заметит, что неспокоен, то и говорить не станет." Вообще, смотря снисходительно на немощи и не взыскивая за малость, полагаясь на совесть, отец архимандрит не пропускал поступков, требовавших исправления. Он запоминал и, дождавшись удобного случая, за один раз высказывал все, что нужно, что накопилось за долгое время, так что слышавший не знал, чему больше удивляться: продолжительному ли молчанию настоятеля или неожиданному его обличению, из которого было ясно, что он видел все: и то, что было давцо, и не забыл того, ясно представлял его вину и в прежних действиях, и теперь. Обличал неуклонно и делал такое сильное назидание, что всякое самооправдание рассыпалось в прах, и один такой случай оставался памятным на многие годы, действовал сильнее бесконечных выговоров. Оттого это и происходило, что хотя отец Моисей мало и редко говорил, но влияние его ощущалось во всей обители, во всем братстве. (Оптинский патерик. С. 44).

558. Мудрое примирение оптинским настоятелем отцом Моисеем братии своей обители

См. также: Миролюбие

Случалось, что между братиями возникало какое-нибудь неудовольствие, и оба приходили жаловаться к настоятелю. Внимательно выслушав жалобу, отец Моисей давал недовольному высказаться, прерывая изредка замечаниями в таком роде: "Как же он это мог сказать! Поди ты, одобрить этого нельзя." А в заключение, когда пришедший думал, что с виновного последует взыскание, отец Моисей обыкновенно говаривал: "Да, уж нужно кончить дело по-монашески. Пойди как-нибудь там объяснись с ним." То есть тот, кто приходил с жалобой, должен был делать первый шаг к примирению или просить прощения у обидчика. Из многих случаев братия убедились, что по жалобам, приносимым в неудовольствии, они не получают желаемого ответа и перестали жаловаться друг на друга настоятелю, а старались, объяснив дело старцу-духовнику, решать его между собой по-монашески. Если же отец игумен Моисей замечал между братиями немирное расположение, то всячески старался всех примирить. (Оптинский патерик. С. 47).

559. Мудрость оптинского настоятеля отца Моисея в обращении с посетителями обители и братии

См. также: Рассудительность; Человекоугодие

Случилось, что одно семейство, оказавшее много благодеяний Оптиной пустыни, посетило обитель и, остановившись в монастырской гостинице, осталось недовольно каким-то распоряжением гостинника. Пошли жаловаться к отцу архимандриту. "Вот, батюшка, мы всегда с усердием принимаем ваших сборщиков, всячески стараемся их упокоить, с любовью помогаем обители, сколько можем, а ваш гостинник и того-то не захотел сделать для нас." — "Да уж мы думали, — отвечал богомудрый старец, — что вы оказываете нам благодеяния ради Бога и от Господа ожидаете себе награды за ваши добрые дела. Если же вы от нас, грешных, ожидаете себе воздаяния, то лучше уж не оказывать благодеяний, потому что мы, убогие и неисправные, ничем не можем воздать за них." Посетители не только удовлетворились этим объяснением, но и утешились искренностью старца и потом сами с удовольствием и благодарностью вспоминали, как вместо ожидаемых извинений и удовлетворения их самолюбия получили к душевной своей пользе такое высокодуховное назидание. Конечно, в этом случае отец архимандрит знал, с кем он имел дело, а гостинника после все-таки позвал и сделал ему нужное вразумление. (Оптинский патерик. С. 54).

560. Девица своими мудрыми словами вразумила монаха, который хотел обесчестить ее

См. также: Блуд; Женщина мудрая; Твердость; Целомудрие

"Когда я (Иоанн Мосх. — Ред.) был в великой Антиохии, один из пресвитеров той Церкви рассказал мне следующее происшествие, о котором он слышал от Патриарха Анастасия. Один монах из монастыря аввы Севериана был послан на служение в Елевферопольскую область и дорогой зашел к одному христолюбивому земледельцу. У него была дочь. Мать ее уже скончалась. Монах прожил там три дня. Всегдашний враг людей — диавол — внушил брату нечистые помыслы и страсть к девице, и он искал удобного случая причинить ей насилие. диавол, внушивший нечистую похоть, позаботился и об этом. Отец девицы по неотложному делу отправился в Аскалон. Монах, видя, что в доме никого нет, кроме него и девушки, приступил к ней с явным намерением обесчестить ее. Увидев его в сильном волнении, в пылу нечистой похоти, девица сказала: "Успокойся и не спеши причинить мне бесчестье. Отец мой не вернется домой ни сегодня, ни завтра. Выслушай сперва, что я тебе скажу. Видит Бог, я готова удовлетворить твою страсть." И, стараясь перехитрить монаха, девушка начала говорить: "Скажи мне, мой брат, сколько времени ты прожил в монастыре?" — "Семнадцать лет." — "Имел ли ты сношение с женщинами?" — "Нет." — "И теперь ты не прочь ради одного часа перечеркнуть весь свой подвиг? О, сколько раз ты проливал слезы, чтобы представить Христу плоть свою незапятнанной! И неужели из-за минутного наслаждения ты готов теперь сгубить все свои труды? Предположим, я послушаю тебя. Но если ты падешь со мной, возьмешь ли ты меня к себе и будешь ли кормить?" — "Нет," — ответил монах. "Так я тебе скажу сущую правду, — воскликнула девушка, — если ты обесчестишь меня, будешь виновником многих зол." — "Каким образом?" — спросил монах. "Во-первых, — отвечала девушка, — ты погубишь свою душу, а затем и моя погибшая душа взыщется с тебя. Знай, и я клянусь Тем, Кто сказал: "Не лги." Знай, что если ты обесчестишь меня, я немедленно удавлюсь, и ты окажешься убийцей и будешь судим, как убийца! Чтобы не случилось этого, иди-ка лучше в свой монастырь и там прилежно помолись обо мне." Монах пришел в себя, отрезвился и, оставив дом земледельца, возвратился в свой монастырь. Пав к ногам игумена, чистосердечно раскаялся и молил, чтобы ему никогда больше не отлучаться из монастыря. Прожив еще три месяца, он отошел ко Господу." (Луг духовный. С. 51).