685. Ангел принес к старцу, осудившему брата, душу осужденного и предложил совершить суд над ней; старец ужаснулся и понял тяжесть греха осуждения

Один старец, услышав, что некий брат впал в тяжкий грех, осудил его, сказав: "Великое зло сделал он!" Прошло несколько времени, и видит старец, что Ангел принес к нему душу осужденного им брата и говорит ему: "Тот, которого ты судил, умер. Куда велишь положить теперь душу его, в Царство или в муку?" Старец ужаснулся. "Ведь ты судия праведным и грешным, — продолжал Ангел, — так говори же, что прикажешь? Помилуешь ее или мукам предашь?" Понял тут старец, что, осудив брата, он сам впал в тяжкий грех, и со стенанием и плачем стал просить прощения. Долгое время Господь не отвечал ему, но, наконец, сжалился и послал Ангела возвестить ему прощение. "Бог простил тебя, — сказал Ангел, — но с этих пор не забывай, сколь тяжек грех осуждения." (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 84).

686. Преподобный Иоанн Савваитский, осудив ближнего, был отринут Господом и лишен мантии; только через семь лет покаяния он получил прощение от Господа

Преподобный Иоанн Савваитский рассказывает следующее: "Раз пришел ко мне инок из соседнего монастыря, и я спросил его, как живут отцы. Он отвечал: "Хорошо, по молитвам вашим." Затем я спросил об иноке, который не пользовался доброй славой, и гость сказал мне: "Нисколько он не переменился, отче!" Услышав это, я воскликнул: "Худо!" И только сказал это, тотчас почувствовал себя как бы в восторге и увидел Иисуса Христа, распятого между двумя разбойниками. Я было устремился на поклонение Спасителю, как вдруг Он обратился к предстоявшим Ангелам и сказал им: "Изриньте его вон, это — антихрист, ибо осудил брата своего прежде Моего Суда." И когда, по слову Господа, я изгонялся, в дверях осталась моя мантия, и затем я очнулся. "Горе мне, — сказал я тогда пришедшему брату, — зол сей день мне!" — "Почему так?" — спросил тот. Тогда я рассказал ему о видении и заметил, что оставленная мной мантия означает, что я лишен покрова и помощи Божией. И с того времени семь лет провел я, блуждая по пустыням, ни хлеба не вкушая, ни под кров не заходя, ни с человеками не беседуя, пока не увидел Господа моего, возвратившего мне мантию." (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 154).

687. За осуждение неопрятно одетых людей благодать отступила от подвижника; только через месяц покаяния старец достиг прежнего состояния

См. также: Благодать; Соблазн

Старец Ксенофонт, как великий подвижник, отправился на жительство в Валаамский монастырь. Там он сделался постоянным зрителем благодати Божией в различных ее проявлениях при совершении Божественной литургии. Однажды приехали в Валаамский монастырь и вошли в церковь во время службы финны-лютеране, весьма неопрятные. Ксенофонт соблазнился и уничижил их в помысле своем. Благодать немедленно скрылась. Старец понял причину этого и начал приносить покаяние перед Богом. Через месяц, не ранее, Ксенофонт снова сделался зрителем проявлений благодати Божией. (Еп. Игнатий. Отечник. С. 499).

688. Преподобный Виталий, проведя шестьдесят лет в монастыре, принял на себя необычный подвиг — спасение блудниц; претерпевая многие укоризны, он пребывал в этом подвиге до конца жизни, а по смерти был прославлен от Бога многими чудесами

См. также: Бесстрастие; Самопожертвование; Совершенство; Терпение.

Преподобный отец наш Виталий после шестидесятилетних подвигов в келии святого Спиридона пришел в Александрию и начал там жить, как сказано в его Житии, "человеком на соблазн." Желая избежать славы человеческой, он поступал так: днем нанимался на работу и получал за свои труды по сребренику в день. Из этих денег на самую ничтожную сумму он покупал себе бобов, а затем уходил вечером в дома падших женщин. Там, отдав им заработанные деньги, он умолял женщин бросить порочную жизнь, а потом все ночи проводил у них в пении псалмов и молитве. Уходя же, он всегда брал с падших слово никому не говорить о том, зачем он ходит к ним. Между тем жители города, не знавшие настоящей цели его посещений, повседневно укоряли его и говорили: "Ступай, окаянный, тебя ждут твои блудницы." Или: "Уж лучше бы ты женился, чем срамить чин монашеский!" Виталий не оправдывался и, утаив добродетель, продолжал свой подвиг до конца и многих из падших спас. Его дело открылось только после его смерти, когда от прикосновения к его телу исцелилась бесноватая и "мнози, как сказано, хромии и слепни исцелеша." (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 637).

689. Инок, осуждавший своего духовника, был вразумлен грозным сновидением

См. также: Вразумление; Духовник; Подозрение; Сон

О своих молодых годах вспоминает наместник Троицкой Лавры архимандрит Кронид: "В подвиге борения со страстями меня много укреплял мой духовник иеромонах отец Серафим. Он с любовью, как истинный отец, старался уврачевать мою душу. В обители Преподобного Сергия некоторые подозревали его в том, что он будто бы давал отцу архимандриту сведения о немощах братии. На самом же деле, как это впоследствии подтвердилось, ничего подобного никогда не было. Я по своей молодости и неопытности доверился этой клеветнической молве об отце Серафиме и сам иногда осуждал его и даже, страшно сказать, осмеивал. В середине ноября 1884 года отец Серафим пожелал поехать на поклонение в Старый Иерусалим и на Старую Афонскую гору, где и сподобился окончить свою жизнь. Накануне его отъезда я вижу грозный и страшный сон. Мне казалось во сне, будто я распростерт на тончайшей паутине, которая колеблется над широчайшей пропастью. Вдруг вижу: какое-то страшное чудовище силится подняться из пропасти, чтобы поглотить меня. Противоположная сторона пропасти была озарена неописуемым светом. В блистании его виднелся трон, и на нем восседал дивной красоты величественный Муж. По правую и левую стороны Его находились двое предстоящих, как можно видеть их на иконе "Деисус." И слышу я грозный голос дивного Мужа: "Бросьте его в пропасть за то, что он осуждал и осмеивал своего духовного отца." Ужасу и страху моему не было предела. Я воскликнул: "Всемилостивый Господи! Помилуй мя и прости мои тяжкие согрешения. Я покаюсь, покаюсь…" Крик мой во сне был так пронзителен, что разбудил моего соседа по келии — послушника Алексея Ивановича Баранова. Тот начал усиленно стучать мне в дверь со словами: "Константин Петрович! Константин Петрович (мое мирское имя). Что с вами, что с вами?" Я, пробудившись, сидя на кровати и не приходя еще в себя, с рыданиями продолжал кричать: "Господи, помилуй мя, Господи, помилуй мя!" И только через несколько минут, очнувшись, наконец, отворил дверь своей келии и смог рассказать о своем страшном сне Алексею Ивановичу (впоследствии игумену Авелю, ризничему Лавры), как своему другу. Немного утешенный им, я после этого сна уже не ложился, а, одевшись, пошел к ранней обедне в церковь Смоленской Божией Матери. Возвратившись от литургии, я в передней отца наместника Лавры увидел своего духовного отца — иеромонаха Серафима, который пришел взять благословение на поездку и проститься с архимандритом. Я тогда же искренно испросил себе у него прощения и с облегченным сердцем расстался с ним." (Троицкие листки с луга духовного. С. 46).