269. Вдова своей твердостью вразумила монаха, уязвленного нечистой страстью

См. также: Твердость; Целомудрие

Один инок, живший в монастыре, был отпущен по какому-то монастырскому делу в одно из селений. Там жил один человек, который знал этого монаха, любил его и иногда приглашал к себе. У него была единственная дочь, вдова, которая прожила с мужем всего только год или два. Монах был уязвлен любовью к ней, а она, боясь греха, всячески избегала свидания с ним. Но вот однажды ее отец уехал по делу в город и оставил ее дома одну. В отсутствие отца монах пришел к ней и спросил: "Где твой отец?" Она сказала, что тот уехал в город. Заметив, что монаха волнуют грешные мысли, целомудренная вдова сказала ему: "Не смущайся, отче, злыми мыслями, а лучше встань, помолись и прогони злого врага из сердца." И затем раскрыла перед ним всю мерзость греха. Услышав это, монах прослезился, пришел в себя и понял весь ужас и мерзость греха. Вдова продолжала: "Ну что бы было, если бы ты совершил грех? С каким бы лицом ты явился к настоятелю и стал бы слушать хор поющих святых. Умоляю же тебя, восстань от греховного сна и не погуби своей награды, не лишай себя вечных благ!" Инок после этого восхвалил Бога, спасшего его через вдову от смертоносного греха и даровавшего ему победу над самим собой. (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 651).

См. также: Мученик № 571; Мученичество №№ 572—574.

См. также: Жизнь земная № 274.

270. Старец ради блаженной Вечной Жизни с терпением пребывал в бесплодной пустыне

См. также: Ад

Во внутренней пустыне жил некий старец, удручавший себя в течение многих лет воздержанием и всеми духовными подвигами. Пришли к нему некие братия и, удивившись его житию, спросили: "Отец! Как ты переносишь это сухое, бесплодное и неудобное место?" Старец отвечал им: "Весь труд этого времени, которое живу здесь, не может сравняться с одним часом вечных мук геенны. Подобает нам в краткое время этой жизни подчиниться труду и измождить страсти нашего тела, чтобы обрести некончающееся успокоение в Будущей и Вечной Жизни." (Еп. Игнатий. Отечник. С. 416. № 2).

См. также: Исповедь № 285; Муки вечные № 569; Праведник № 874; Рай № 937; Скорбь об умершем № 1012; Сон дивный № 1072.

271. Рассказ ожившего воина о виденном им загробном мире

См. также: Ад; Рай

Некий воин погиб во время бури на море, и тело его лежало на берегу бездыханным. Но вскоре всемогущим Божиим повелением душа его возвратилась в тело, и он ожил. Воин рассказал, что было с ним по разлучении души с телом: "Увидел я мост, и под ним была тьма. Там текла река, и от нее исходил нестерпимый смрад, и все покрывала какая-то мгла. А перед мостом расстилались прекрасные сады, покрытые благовонными травами и украшенные драгоценными цветами, и великое множество мужей в белоснежных одеждах были там и наслаждались неизреченным благоуханием. Были там различные обители, исполненные великого света. И строился там чудный дом с великолепными украшениями, но для кого, это я узнать не мог. По берегу реки были еще многие обители, и от некоторых из них исходило зловоние, и мгла к ним приближалась, а другие были свободны от всего нечистого. На этом мосту для людей было испытание. Грешники, хотевшие перейти по нему, сталкивались в темную, зловонную реку, а праведники беспечально и свободно переходили мост." Итак, лгут нераскаянные грешники, что ни блаженства праведных, ни мучений грешников не будет. Нет, будет и то и другое, и это для них ужасно. Зловонная река, непроглядная мгла застигнут их. А удаление от Бога, бесплодное раскаяние, вечный огонь и скрежет зубов — все это будет с ними. И возопиют тогда они горам: падите на нас! и холмам: покройте нас! (Лк. 23, 30). Но будет уже поздно. (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 705).

272. Души иноков, убитых варварами и уже погребенных, воспевали громкими голосами

Валентий, человек достопочтенный по жизни, управлял прежде своим монастырем в области Валерии. Свирепые лонгобарды пришли тогда в его монастырь и, как он мне сам рассказывал, повесили на сучьях одного дерева двоих его монахов, которые в тот же день и были погребены. По наступлении вечера души повешенных начали петь на том месте ясными и громкими голосами, так что сами убийцы, когда услышали голоса поющих, чрезвычайно удивились и устрашились. Эти голоса слышали и все пленные, бывшие тут, и после свидетельствовали о псалмопении убиенных. Всемогущий Бог для того сделал голоса этих душ слышимыми для телесного слуха, чтоб живущие еще в плоти знали, что, если будут служить Богу, и по смерти плоти будут жить истинной жизнью. (Св. Григорий Двоеслов. Собеседования о жизни италийских отцов. С. 294).

См. также: Великодушие № 114.

273. Притча преподобного Варлаама о человеке, упавшем в пропасть, окруженном со всех сторон опасностями, но, несмотря на это, спокойно лакомившемся медом

См. также: Время (его скоротечность)

Некий муж, говорит преподобный Варлаам, встретил страшного, беснующегося зверя, который готов был растерзать его. Убегая от ярости животного, человек этот упал в глубокую пропасть и, падая, по счастью, успел ухватиться за ветви большого дерева, росшего в пропасти. Ухватившись крепко за ветви и найдя опору ногам, человек считал себя уже в безопасности, как вдруг, посмотрев вниз, увидел двух мышей, которые непрестанно грызли корень дерева, а еще ниже — страшного змея, раскрывшего пасть и готовившегося пожрать его. Отвратив свой взор от страшного зрелища, он увидел выползающего из скалы аспида, который был очень близко к нему. Окруженный со всех сторон опасностями человек, естественно, поднял глаза вверх и там, на вершине дерева, заметил какое-то количество меда. Между тем положение его становилось ужасным. Дерево, на котором он находился, подточенное мышами, уже готово было упасть, ноги соскальзывали, и со всех сторон грозила ему смерть. Что же в таком положении стал делать несчастный? Вместо того, чтобы хоть что-нибудь предпринять для своего спасения, он спокойно устремился к меду и стал вкушать его. Что же значит эта притча? Она представляет подобие нашей настоящей жизни. Зверь, неуклонно стремившийся пожрать человека, это образ смерти, которая преследует всех нас. Пропасть есть мир, исполненный всевозможных смертоносных сетей. Дерево, беспрестанно подтачиваемое мышами, есть наша жизнь, подтачиваемая временем. Аспид являет собой образ беды, грозящей телу от страстей, которые терзают и разрушают его. А страшный змей изображает ненасытное адово чрево, готовое безвозвратно нас поглотить. Что же, наконец, значат малые капли меда, за которыми устремился окруженный опасностями человек? Это как бы ничтожные блага мира, за которыми мы, очень хорошо зная, что впереди смерть и вечная мука, все-таки устремляемся и, таким образом, внезапно восхищаемся смертью и сводимся в ад. (Прот. В. Гурьев. Пролог. С. 198).