Я переворачиваю бумажку на другую сторону, и делаю сам себе игру на обратной стороне:_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ . И тут же записываю ответ: ОДНА НЕДЕЛЯ И ТРИ ДНЯ.

***

На следующий день, в пятницу, Крис спрашивает меня после тренировки:

- Чем занимаешься в эти выходные?

Я пожимаю плечами.

Я думал о многих вещах, но ни одни выходные не проходят без этого.

– Семейная фигня в субботу, как всегда.

- А, точно, я забыл. Ты проведешь больше качественного времени с Мэдди.

С Мэд и нашими родителями. Да, это так, я хочу родительского надзора. Мне нужно отвлечение. Может посмотреть на красивый пейзаж из нашего любимого кафе?

– Что на счет завтрашнего вечера, не хочешь сходить в «Cappi's»?

- Не, только не завтра. Я должен дать ей игровую приставку, да и Кейт меня простила, у нас есть планы. Нам надо попрактиковаться в новых движениях, ну ты понимаешь, о чем я,- он толкает меня локтем.

Я ухожу до того, как буду подвергнут прослушиванию сказок о «Крисе Трояне».

Мэд ничего не говорит об уроке английского по пути домой. Она переписывается с кем-то, пока я еду. Но я хорошо слышу звуки сообщений, уходящих и уходящих, и изредка, ее хихиканье.

Что происходит с ней? Сначала она много чего предлагает мне, потом игнорирует, затем флиртует с моими друзьями, а потом заставляет поцеловать ее.

Мэд опять смеется.

- Что смешного?

Это вышло слишком раздражительно, чем предполагалось.

- Что коричневое и липкое?

Шутка про какашки, нам что, снова по шесть лет?

– Дерьмо.

- Нет,- она смеется,- это палочка.

- Это совершенно неубедительно.

- В этом весь смысл. Почему помидор краснеет?

- Я не знаю. Почему?

- Я тоже не знаю.

- Тогда почему…

- Подожди, Кейт пишет мне ответ,- у нее звенит телефон. - Потому что он увидел салатную заправку.

Возможно, это чуть-чуть смешно; может быть я просто решил притвориться, что нам опять по шесть. Я позволяю себе посмеяться.

– Говори мне следующую шутку.

Я до сих пор не понимаю, что происходит, но пока это работает.

***

Когда я прихожу домой, мама с папой сидят в столовой и разговаривают.

– Это не очень хорошо выглядит,- говорит папа. – Я действительно хочу, чтоб они…

Мама останавливается.

– Ты думаешь, мы должны поговорить с Синтией?

- Я думаю…,- папа затихает, когда видит, как я захожу. – Привет, Гейб.

О чем они волнуются, и о чем они должны поговорить с мамой Мэд? Если это обо мне и Мэд…

Папа прочищает горло:

- Я думал, ты сегодня собираешься идти на танцы.

Блин, это сегодня вечером.

– Эм, я должен… но Элисон болеет.

- А чего бы тебе не взять Мэд?- говорит мама,- вы можете пойти просто, как друзья.

Они что, устраивают мне тест, это плохо. В любом случае, это не случится. В двойне черт! Вот о чем Ион так беспокоился. Но все равно, я не собирался сегодня танцевать.

– Мэд уже… есть с кем пойти.

- Почему ты мне не рассказал об Акселе Мэд?- спрашивает мама.

- Думаю, я забыл. Я пойду наверх.

В своей комнате, я сажусь на стол и смотрю на другую сторону двора, на шторы Мэд. Проходит достаточно времени, и я надеюсь, что я ошибся. Затем подъезжает машина к ее дому. Небесно-голубую старинную посудину Иона ни с чем не перепутаешь. Мэд смотрит на него, стоя у входной двери, одетая в обтягивающую юбку, новый, красный топ и кофту с завышенной талией.

Он придерживает дверь и закрывает ее за ней. А я ударяю по оконной раме перед собой. Когда гул мотора удаляется, я хватаю ключи и направляюсь в «Cappi's».

***

Все места заняты, не смотря на то, что в школе дискотека. В углу играет группа на гитарах и барабанах.

Я пробираюсь к стойке, заказываю латте, и встаю позади, рассматривая толпу.

Это легче, чем я предполагал. Рыжая голова незаметно подходит ко мне до того, как я делаю глоток. В своем серебряном топе, очень обтягивающих джинсах и на высоких черных шпильках, она выглядит больше для клуба, чем для кафе.

- Здесь всегда так шумно?- спрашивает она, перекрикивая шум.

Я киваю. Сегодня я не хочу разговаривать.

- Ты Габриель Нильсен, да ведь?

Я снова киваю, хотя только Игорь, мои учителя и репортеры называют меня Габриель.

Она откидывает свои длинные, прямые волосы назад на плечи, двигая своими пышными бедрами в танце и выкрикивая свое имя.

Я не услышал его, да и мне все равно. Сегодня не до имен. Через полтора часа, она в моей машине в «Miller's Point», с поднятым топом и с запотевшими стеклами.

Мои руки жесткие. И где та часть меня, которой я обычно являюсь? Ее нет. Это не должно быть так, и я не могу перестать думать о Мэд. Я стону.

- Тебе нравится?

Неважно как ее зовут, ее руки на моей промежности.

Я останавливаюсь, отодвигаюсь от этой слишком загорелой кожи.

– Я не могу этого сделать.

Она смеется, поправляя свои огненные волосы и двигая бедрами.

– Такой скромный, - она притягивает меня обратно к себе и шепчет,- ты делал это довольно хорошо слишком долго.

Нет. Я сажусь.

– Просто… это слишком быстро. Я не хочу все испортить.

Она садится, находит свои джинсы, одевает их и хмурится.

- Ты только что это сделал. 

Мэдди

На следующее утро после тренировки, я засовываю ноги в машину Гейба и чувствую, как что-то прилипает к кроссовкам. Я наклоняюсь, тянусь вперед и вижу маленький кусочек ткани цвета фуксии, на котором красуется надпись «Тусовщица». Это трусики, которые обмотались вокруг моих шнурков.

Я напряженно моргаю, снимая «Тусовщицу» с кроссовок кончиками пальцев, и смахивая их обратно под сиденье.

– Полагаю, ты был занят прошлой ночью. Ну, хотя бы один из нас повеселился.

- Ты пошла с Ионом, - обвиняет меня Гейб, - я видел, как ты уходила.

- Ты шпионил за мной?

- У меня есть вещи поважнее.

- Очевидно,- я морщу нос, когда думаю о том, что лежит под моим сиденьем, и даже не волнуюсь, насколько я сейчас саркастична. – Не то чтобы это твое дело, но ты можешь быть уверен, я всем расскажу, как я хорошо провела время с Ионом, проводя исследования в книгохранилище школьной библиотеки.

Гейб открыл рот, закрыл и снова открыл.

- Прости.

- Не переживай, я ведь не твоя девушка. Хотя, мне жаль обладательницу белья под моим сиденьем. Потому что я почти уверена, мистер «У меня есть вещи поважнее», что эти трусики принадлежат человеку

- Я знаю это, Мэд.

« Let me down easy…»[21] раздается из телефона Гейба.

Нереально. Я смотрю, как рот Гейба опять открывается, он вздыхает и тянется к телефону. Я останавливаюсь, вспоминая Элисон. Нет, все, я закончила.

***

Вечера суббот – это «семейные» вечера. Годами я наслаждалась традицией между моими родителями и Нильсенами, которая началась до того, как я и Гейб родились. А вот сегодня, я бы лучше прыгала тройные Аксели без защиты. Это было бы менее болезненно, чем сидеть с Гейбом в одной комнате.

Мама обнимает сбоку миссис Нильсен, так как они сидят за столом и обсуждают костюмы для новой программы.

– Я думаю шелковый шифон. Двухслойный естественно, с завышенной талией?

- Безусловно, это будет прекрасно выглядеть в сочетании с музыкой,- миссис Нильсен вздыхает,- я всегда хотела кататься под Ромео и Джульетту.

Я вожу «курицей марсала» по тарелке, и пытаюсь не подавиться куском, уже находящемся во рту.

Обычно, я быстро доедаю, включаю музыку и заставляю Гейба проделать нашу программу для родителей. Но сегодня, программа только заставляет меня думать о Гейбе, а мысли о Гейбе, заставляют меня думать о «Тусовщице».

– Так, кто готов для покера? - спрашиваю я, в попытке закончить этот жалкий ужин.

- О нет, дорогая, сегодня без игр,- говорит мама. – Я разве не сказала тебе, мы с папой взяли напрокат «Влюбленного Шекспира»,[22] в честь вашей новой программы?