Я откланяюсь настолько, насколько возможно, чтобы не упасть.

– Я не припоминаю, чтобы Игорь давал нам дополнительные задания на этой неделе.

Сейчас Гейб наклоняется ко мне.

– Я разговаривал с Игорем.

Ну, это я слышала.

Я чуть-чуть откланяюсь назад, и чувствую, что мой зад уже висит на кране.

Низкий голос Гейба звучит в моем ухе:

- Он сказал поработать над всякой ерундой на этой неделе, если мы так хотим.

Я ерзаю.

Ты знаешь, что должно быть сделано.

Но я точно уверена, что Игорь не говорил Гейбу делать это со мной на этой неделе, и я не хочу сегодня вечером «дополнительную тренировку». Теперь время Гейбу прыгать.

Потом я чувствую что-то странное и теплое сзади у себя на джинсах.

– Я намокаю!

Он целует мое ухо:

– Так и предполагалось.

В этот раз я толкаю его.

– Нет, кран!

Я вскидываю руки, и вода из тарелок «KitchenAid», которые я раньше удерживала, каскадом проливаются прямо Гейбу на ноги. Он отпрыгивает в удивлении, и шлепает по крану.

У меня мокрые джинсы.

– Что предполагается, я должна делать с этим?

Он игнорирует воду на полу и встает передо мной, впитывая ее в свои носки.

– Хммм,- его руки продвигаются к моему поясу. – Да, тебе нужно снять штаны.

Я ударяю его.

– Прекрасно, но я сделаю это дома. Ты позаботься о посуде.

***

У себя в комнате, я хмурюсь, смотря на пустой комод с одеждой. Мама была очень занята, чтобы стирать на этой неделе, и признаться честно, с огромным количеством домашней работы, я тоже не сделала этого.

И сейчас у меня нет ни одной чистой пары джинс, и моя мама-дизайнер, заметит, если я вернусь к Нильсенам в голубых леггинсах и в футболке.

Я роюсь в корзине, но кроме моих штанов для занятий, все остальное воняет. Я вздыхаю, надеваю джинсовую юбку и думаю, что этого достаточно.

Возвращаюсь к Гейбу, и вижу около двери горы полотенец, но посуда так и лежит без внимания.

Гейб оценивает мой новый наряд.

– Мило, - он кладет слегка мокрую руку мне на бедро, чуть выше края юбки и кивает головой в сторону стойки. – Я не думаю, что ты хочешь?

Я закатываю глаза.

– Что будем делать, когда родители заметят, что я переоделась?

Он пожимает плечами.

– Скажем правду?

- Какую из?

Что он безумно влюблен в меня. Давай, Гейб, прыгай.

- Что я пролил на тебя воду. Думаешь, они не поверят?

А он дело говорит.

Это не так, как будто он собирается заниматься домашними делами. Я вздыхаю и помогаю ему закончить с посудой.

Проще, чем я думала, хотя, когда мы входим в гостиную, мама и родители Гейба замолкают. Гейб может объяснить это одной моей маме.

Гейб смотрит на меня. К сожалению, он выглядит так, как будто он не заинтересован в нашей наполовину правдивой истории.

Потом мистер Нильсен прочищает горло:

– Гейб, почему бы вам с Мэдди не пойти и не поиграть в игру?

Когда мы выходим из гостиной, все продолжают молчать: полная, бездыханная тишина.

Смотрю назад поверх плеча, и встречаюсь взглядом с тремя взрослыми, которые смотрят на нас.

Стоя на коленях напротив двери в общую комнату с Гейбом, я поворачиваюсь к нему.

– Это было страшно или нет?

Он уже смотрит на меня поверх игровых коробок.

– Что было страшно?

- Они смотрели на нас.

- Нет. Если они волнуются о нас, тогда зачем послали сюда нас одних?

Я задумываюсь на секунду, но он прав. Это имеет смысл. И мама ничего не сказала, по поводу моего «другого» в кавычках костюма.

- Во что хочешь поиграть?

Я изучаю выбор: Покер на костях, Скрабл, Табу?

Нет, определенно не в этот раз. Никоим образом, я не хочу сталкиваться с обсуждением слов типа «белья» или «голые». Подождите. Я палюсь на коробку.

– Табу, - Гейб тянется, чтобы достать игру, но я останавливаю его. – Нет, я имею в виду наших родителей. Они говорили о чем-то, о чем не хотели, чтобы услышали мы.

Гейб морщится.

– Возможно, мы в любом случае не хотим слышать о каких-то медицинских случаях.

С волнением перед тестом, я забыла об этом, и тут, мамины слова по телефону врезаются в мой мозг.

Я знаю, ты не собираешься отрекаться от нас.

- Что на счет…, - палец Гейба касается моей щеки, и я понимаю, что она влажная. – Прости, Мэд. Я был задницей там, с краном. Я не понимал, что ты так расстроилась.

- Все хорошо,- говорю я, как будто сказав это, я могу превратить слова в правду. – Давай играть в Скрабл.

Когда Гейб разворачивает поле, я беру свои буквы из мешочка и расставляю их в алфавитном порядке.

Одна Л, Е, еще А и Д.

- Д-Е-Л, - произношу я по буквам, смотря на свою подставку.

Осталась одна буква А. Медленно, я соединяю их вместе и в вздрагиваю.

Папа не приезжает домой уже четыре выходных подряд. Он никогда не уезжал так надолго до этого, но и у ФДР (Франклин Д. Рузвельт) и у ДФК (Джон Ф. Кеннеди) были ДЕЛА.

***

Этой ночью я не сплю. Гейб до сих пор не делает никаких шагов, чтобы определить наши отношения, но сейчас он хочет меня достаточно, чтобы на время создать нас.

Ему никогда не позволялось пропускать семейные обеды, и его машина всегда была у дома по пятницам. Но кристально ясно, что он хочет большего, и если не дать ему этого, он пойдет куда-то еще? Он пойдет к кому-то еще, опять?

Я выбираюсь из кровати и подхожу к окну. Его дом темный, за исключением мягкого света из его комнаты.

Я вытаскиваю фонарик из верхнего ящика стола. Мы с Гейбом не делали этого со средней школы, но я свечу из своей комнаты и сигналю ему. Ничего. Я еще раз сигналю, но он должно быть занят.

Я убираю фонарик, когда вижу, как гаснет свет в комнате Гейба. Его ответ приходит медленно, как будто ему нужно свериться с шпаргалкой.

Все хорошо, я тоже немного отсталая: у меня уходит много времени, на то, чтобы расшифровать его послание.

«ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?»

«Я ХОЧУ ТЕБЯ»

«Я ТОЖЕ ТЕБЯ ХОЧУ»

Остальная часть его дома все еще темная. Я делаю глубокий вдох, обратно включаю свет у себя, и задергиваю шторы. Стоя напротив окна, я хватаю безрукавку со дна шкафа.

Гейб

Святой Бэтмэн и Робин!

Я сопротивляюсь желанию прижаться лицом к окну, даже не волнуясь, что Мэд может увидеть меня, подглядывающего за ней. Она действительно раздевается с выключенным светом? Это действительно происходит?

Да, она трясет своей жилеткой поверх головы, привлекая мое внимание.

Черт.

Она сбрасывает свои пижамные штаны на пол.

Я знаю, как работают крысоловки. Это точно не хорошая идея, но я здесь, лечу все ближе и ближе к свету.

Она поворачивается ко мне спиной. Поглядывая поверх плеч, она скользит своей другой рукой по спине и расстегивает бюстгальтер.

Я утыкаюсь лицом в стекло.

Во что я впутываюсь?

Она сбрасывает на пол одежду.

И я точно знаю, во что впутываюсь – я впутываюсь в Мэд.

Она выходит из поля моего зрения и выключает свет.

«СЛАДКИЕ МЕЧТЫ»,- сигнализирует она фонариком.

Я ложусь на кровать, но не могу уснуть. Я не могу перестать думать о сегодняшней вечерней… тренировке.

Я спускаюсь в подвал для небольшой тренировки в более традиционной разновидности. Сажусь на скамейку, но не трогаю штангу.

Я не хочу думать о традиционной тренировке. Я хочу думать о трусиках Мэд, на полу, вместе с остальной одеждой. Я не понимаю, что к чему.

Вне льда, я чувствую себя на еще более скользкой поверхности. У меня жажда, и я забываю о тех прошедших двух неделях.

Я убираю папины гири, и начинаю работать. Я делаю миллион подходов, но я не могу выкинуть растущую идею из своего мозга.

Я и Мэд. Я должен попробовать. 

Мэдди

Когда я просыпаюсь на следующее утро, у меня в животе ледяной комок. О чем я думала прошлой ночью? Я тру руки друг о дружку, чтобы согреть их, а потом прижимаю их к животу, где чувствую спазмы.