Когда пришло время, Гейб накрывает меня сзади своим телом.

- Эта классика: почему-ты-не-встречаешься-со-своей-партнершей.

Я игнорирую последние слова, просто наслаждаясь секундами нашей близости. Наша музыка начинается, и мы приходим в движение, под быстрый ритм «The incredibles». Мы в унисон плывем по катку, делая тройной синхронный тулуп,[5] прежде чем закружится в Либеле[6]. Мы наклоняемся ко льду для следующего вращения, вытягиваем ноги позади нас, и быстро кружимся. В парном вращении, я прижимаю свою ногу к голове, да я гибкая девушка.

Я вращаюсь вокруг Гейба в Тодесе,[7] мое тело выгибается до тех пор, пока я не оказываюсь лицом к лицу со льдом. Наш последний элемент, это выброс[8] в тройной Сальхов. Руки Гейба уверенно лежат на моей талии. Я взмываю надо льдом, и чувствую свободу, когда он отпускает меня. Мои руки скрещены на груди локтями вниз, ноги также скрещены. Я кружусь в воздухе, и хвост на моей голове, летает из-за вращения. Мои носки ударяются о лед, я скольжу назад с выпрямленными руками и улыбаюсь. Это приземление было идеальным, как показательное видео.

На последних аккордах, мы встаем в финальную позу. Я вздыхаю, но не с той улыбкой, которую тренер заставляет нас показывать судьям, а с той, которую они видят на каждой тренировке. Она настоящая. Мы сделали этот прогон.

- Это… было… невероятно.

- Заканчиваем,- говорит Гейб, и мы выходим из позы. Он тоже тяжело дышит, обхватывает меня руками, чуть-чуть наклоняется ко мне и обнимает.

- Мы… выиграем.

Я улыбаюсь, обратно прижимаясь к нему. Если мы будем кататься, как сейчас, то да, он прав, мы победим. Забудем наши жалкие прошлогодние оловянные медали, в этом году у нас Гран-при среди юниоров.

Гейб отпустил меня так быстро, словно у меня выросли зубцы на плечах. Он встает смирно, как в армии, кладет руки по швам, вместо того чтоб поприветствовать кого-то позади нас. Это означало только одно, и я тоже встаю прямо.

Игорь скользит по льду по направлению к нам. Его черное пальто развивается позади него. Его сегодняшняя задача, разобрать наше катание, и на моем лице появляется злорадная улыбка, побуждающая его найти хотя бы одну ошибку.

Игорь останавливается перед нами, но он не улыбается. Он даже не кивает. Его рот закрыт, образую тонкую линию, лоб такой же прямой, но с морщинами.

- Будем так кататься, - его серые глаза смотрят на нас из под пушистых серебряных бровей, которые сочетаются с его меховой шапкой, - проиграем.

Я не вздрагиваю, но я чувствую, как прежде сделанный мною вздох, выходит из меня.

Глаза Игоря пронзают меня, но потом я вижу в них мягкие блики.

- Технически – это идеально, но…, - он наклоняет голову. - Пора. Габриель не всегда будет мальчиком. А Мэделин девочкой. В этом году, нам нужна новая произвольна программа – « Ромео и Джульетта». Нам нужна… страсть, история любви.

Мое сердце разрывается в груди, я могу сделать страсть. Но оно падает, когда я смотрю на моего лучшего друга, потому что Гейб даже не смотрит на меня.

Гейб

Черт, вдвойне черт! Если бы мой тренер был сейчас записан на видеомагнитофон, я бы поставил на перемотку. История любви? Это что, какая-то идиотская шутка? Учитывая то, что Игорь не шутит, да он едва знает, как нужно улыбаться.

Я бросаю взгляд на мечтательную Мэд рядом со мной. Значит, я правильно услышал тренера.

Я поворачиваюсь и неотрывно смотрю на Игоря, но внутри у меня все трясется еще сильнее, чем когда я сказал Курту, что покидаю хоккей, прям перед поездкой на командное первенство.

Игорь кивает на наши бутылки с водой, лежащие на трибунах.

- Я оставляю копии музыки здесь. Послушаете сегодня вечером, хорошо? Сегодня мы должны понять с чего начать, - он щелкает суставами пальцев под кожанами перчатками. - Тодес, еще раз. Прежде вы катались для зрителей. Сейчас их нет, только Мэделин и Габриель. Поняли?

- Да, сэр.

Я понял, но это, черт возьми, станет самым неожиданным случаем на катке: потому что я действительно собираюсь сделать то, что он хочет. Я беру инициативу на себя и встаю в циркуль[9], смотря на пустые лавки.

Мы были Мэделин и Габриель дольше, чем я помню. Я позволил ей отрезать мои волосы в детском саду. Я сломал руку для нее. Нет ничего, чего бы я ни сделал для нее… кроме этого. Она мне как сестра, мы знаем друг друга слишком хорошо. Я могу разделить с ней братскую любовь, но на этом все.

На выезде из позиции, я выталкиваю себя так, чтобы оказаться спиной к Игорю и смотреть поверх головы Мэд, но моя миссия по обману тренера сокрушительно проваливается.

- Еще раз,- говорит он. – Ты должен смотреть на нее, Габриель.

Теперь, я смотрю на ноги Мэд, скользящие вокруг меня. Игорь ездит перед нами, пока мы не заканчиваем двигаться. Он кивает Мэд.

- Хорошо, Мэделин. Я передумал, мы послушаем музыку сейчас, включайте.

Мэд уезжает, оставляя меня один на один с КГБшником.

- Я не верю,- говорит Игорь. – Заставь меня поверить.

Я бью носком по льду. Неуважительно, да, я знаю, но уход в штрафную сейчас звучит, как лучшая сегодняшняя идея. Я знал, что этот день придет. Я знал это с тех пор, как в первый раз заставил себя отвернуться от округлой груди Мэд и…

- Я не могу.

Игорь подъезжает ближе, и я останавливаюсь. Я не знаю, что он будет делать, если я случайно ударю его, но я уверен в том, что не хочу это узнавать. Его дыхание обдает теплом мое лицо.

- Не говори мне «Я не могу». «Я не могу» - это не по нашему плану.

Годами, я доверялся планам Игоря, по уважительным причинам: он тренировал меня с Мэд для чемпионата США в классе юниоров и для трех Гран-при, включая четвертое в финале прошлого года. Но…

- Это же Мэд.

Глаза Игоря цвета нержавеющей стали вспыхивают:

– Ты хочешь выиграть?

- Да,- выдыхая я. Мамины медали загораются на задворках моего сознания.

Мне нужно выиграть.

- Значит, ты притворишься. Мне нужно сказать это по буквам?

Мне не надо было, чтобы Игорь разъяснял. Я знаю, как заполучить девушку. Проблема в том, что я не настолько крутой, чтобы сохранить наши с ней отношения.

Мэд возвращается, и я с легкостью повторяю с ней предыдущее движение еще раз, только теперь растянувшееся на безнадежно долгие минуты музыки. Я смотрю на ее лицо.

Сестра, сестра, сестра, мысленно скандирую я. Но появляется мультяшный дьявол на моем плечи и напоминает мне, что я единственный ребенок в семье.

Ладно, тогда: Друзья?

Я пытаюсь осуществить слабую попытку по созданию другого демона, но в итоге они колотят друг друга.

– Еще и с преимуществом! - кричит первый демон.

- Где, черт возьми, мои ангелы? – вопрошаю я.

- Нет! – вслух отвечаю я сам себе.

Я, должно быть, говорю очень громко, потому что Мэд пугается. Она соскальзывает с края и падает с Тодеса.

Она всего лишь в нескольких дюймах[10] ото льда, но все же падает. Наиглупейшее падение в мире. Даже малолетние пары делают это во сне.

- Прости,- я помогаю ей встать.

- Мэделин,- говорит Игорь слабо, как небо перед ураганом,- пожалуйста, сейчас иди, поработай над скобками[11].

Обычно, гнев Игоря направлен на проделки Криса, но сегодня его негодующие глаза смотрят на меня.

- Я вижу тебя. Все те девушки, воздыхающие на трибунах во время игры в хоккей. Здесь, какая проблема? - Он сжимает свои одетые в перчатки пальцы, сейчас похожие на черные лапы.

Я смотрю на Мэд, которая мелькает на льду, выполняя скобки. Она борется с извилистыми поворотами, с жестким решительным выражением лица. Она вкладывает очень много силы в элемент, что приводит в конечном итоге к тому, что она практически ударяется о бортик.