Мэд идет к своему шкафу. Она натягивает тренировочную юбку поверх пижамных штанов, а потом вылезает из них. Она переодевает кофточку спиной ко мне. Дрожь. Дистанция. Это не синяки. Это вообще не фигурное катание. Это я. когда все это началось? Чертовы презервативы в машине. Не переиграть Д-карту. Твою ж мать!

Я пытаюсь подобрать правильные слова.

– Прости. Возможно, это не лучший план.

Мэд поворачивается и смотрит на меня. Она застегивает кофту до горла и опять отворачивается.

– Возможно, да,- говорит она стене. Она собирает свои школьные принадлежности и оставляет меня в своей комнате.

Я натягиваю свои штаны и следую за ней, наплевав на то, что я полураздет.

– Я люблю тебя, Мэд. Даже если бы мы не… Я бы ждал тебя.

Она останавливается и оглядывается на меня. А затем мягко говорит:

- Некоторых вещей не переиграть.

***

На катке перед утренней тренировкой, я сижу в кресле перед столом Игоря и качаю коленями то вверх, то вниз. Игорь поднимает свой нос над блокнотом. Я кладу руки на колени, чтобы остановиться.

- Да? Что?- он все еще держит свой карандаш.

Я делаю глубокий вздох.

– Что-то не так с Мэд.

Игорь кидает на меня КГБэшный равноценный «не-чертов-Шерлок взгляд».

– Это нужно.

Это нужно, что? Он не заканчивает и моему уму нужно несколько секунд, чтобы выяснить, что он имел в виду, что ему нужны двое. Это касается двоих. Это я знаю, но…

- Я не знаю, что делать.

- Ты не сделал ничего плохого.

- Я знаю это. Да.

- Потом исправишь.

Если бы Игорь был моей мамой, он бы сдул челку прямо сейчас. С тех пор, как у него нет челки, у него мех трепещется на шапке.

Я не знаю, как это исправить. Что еще хуже, я не уверен, что могу это исправить. Я тяжело моргаю и выхожу из офиса. Это все потому что я смотрю прямо, заставляя себя не заплакать, когда вижу найки Мэд исчезающие в конце коридора в холле. 

Мэдди

Я бы ждал тебя, Мэд. С другой стороны, я практически поверила, пока не увидела Гейба у офиса Игоря, опять. И если подумать, я…

- Мэдди? Эй, Мэдди? Алло!- Ион мотает рукой у меня перед лицом. – Может, сделаешь перерыв для астрономии?

- Ион, прости.

Я смотрю на полную страницу крошечного шрифта инструкций для нашего эксперимента, а потом сдаюсь и смотрю на него.

Он протягивает мне два карандаша без ластиков.

– Заточи с обоих концов, пожалуйста.

Вот где проявляется мой уровень концентрации в последнее время.

Единственная часть проекта, которую можно мне доверить, это затачивание карандашей. Но когда я возвращаюсь за свой стол, Ион забирает у меня карандаши, протыкает ими картон, расположенный над стаканами с водой, и начинает присоединять их к батарее проводами и изолентой.

– Ты уверен, что все правильно?

Он поворачивает предмет, чтобы я могла видеть диаграмму сзади, и продолжает печатать.

Хах. Я обратно переворачиваю листок, заинтересованная теперь, о чем этот эксперимент. Электролиз? Расщепление молекул?

– Вот и все!

- Где?- спрашивает Ион. – Я еще не вижу пузырьков.

Меня не волнует где и как, предполагается, что появятся пузырьки. Я сделала более научное наблюдение. Я все еще могу контролировать ситуацию. Я не должна быть частью пары. После всех записей, которые я делала о «сверстниках-одиночниках»? Я уверена слишком поздно номинироваться на какое-либо большое соревнование в этом сезоне, как девушка сеньор. Но мировые уже пройдут через несколько недель. Я смогу сделать это через несколько недель. После всего этого, я уйду из парного катания.

***

Я надеваю защиту на дневную тренировку, просто чтобы защитить свои бока, но мне все равно. Я возвращаюсь. Дома помогаю маме быстро нарезать овощи для салата до того, как папа вернется с городского собрания. Я натираю свежую морковь в салатницу и решаю обсудить свою идею с мамой.

– Как думаешь, я могу стать одиночником?

Мама натирает резанный сельдерей вместе с моей морковью.

– Что?

- Одиночное катание. Думаешь, я могла бы соревноваться?

Она потирает подбородок большим пальцем.

– Мэдди, у тебя папин напор. Я думаю, ты можешь сделать это, как только решишь,- говорит она в итоге, возвращаясь к нарезанию на этот раз лука. – Но что тебя заставило спросить?

- Я подумала, может быть в следующем сезоне, знаешь, после мировых, я возможно, смогла бы кататься сама некоторое время.

Она медленнее нарезает, а потом совсем останавливается. Нож начинает дрожать в ее руках. Она откладывает его в сторону.

– Зачем ты хотела бы это сделать? У вас с Гейбом все хорошо. Мировые в этом году и может однажды, Олимпийские игры, как ты всегда мечтала. И ты всегда хотела кататься с Гейбом, с тех пор, как ты была маленькой девочкой.

Я пожимаю плечами, глаза все еще держу на ноже. Почему мама ведет себя со мной так странно?

– Некоторые вещи меняются.

Мама трет глаза и ругается.

Я вздрагиваю.

– Луковый сок, ауч.

Она подходит ко мне и сильно меня обнимает. Она держит меня в объятьях несколько минут.

– Боже, я хотела чтобы так было. Влюбленные…

Край моего лба становится влажным. Мама плачет? Я отстраняюсь от нее, и понимаю, что в ее слезах виноват не лук.

– Ты начинаешь пугать меня.

- Прости…

За что?

Мамин голос трясется.

– Мы должны были сказать тебе. Я знала, мы должны были сказать тебе. Мы должны были сказать тебе еще очень давно.

Я отхожу от нее. Честный Билл, ха. Скорее Бесчестный Отец.

– Скажи мне, что?

Она сморит в пол.

– Папа не хотел, чтобы ты стеснялась этого.

- Мам, из-за чего мне стесняться?

Ее глаза все еще на плитке. Вялым голосом она говорит:

- Ты не сможешь кататься сама.

- Что? Но ты сказала…

Она рывком поднимает голову и смотрит на меня. Две злые точки пылают на ее щеках.

– Мы не можем себе этого позволить.

- Это не будет дороже, чем сейчас.

У меня сжимается все в груди. Может быть она не верит по-настоящему…

- Ты сказала, я могу сделать это.

Мама прерывисто вдыхает. Она вытягивает руки, но я игнорирую ее. В итоге, она кидает их по обеим сторонам своего тела.

– Я, правда, думаю, что ты можешь, Мэдди. Но мы с папой никогда не платили за катание, не считая коньков и материала для костюмов. Тестовые сборы, даже этот последний тест. Дженсин и Ричард всегда платили за лед и уроки за вас с Гейбом.

Я изучаю ее на признак того, что она шутит. Ничего. Правда? В мире столько девушек, которые отчаянно ищут партнеров, что их мамы приглашают для своих дочерей русских парней, а родители Гейба платят за то, что б я каталась с их сыном?

– Почему?

- Дженсин себя плохо чувствовала, когда взяла вас обоих на каток. Она думала, что вы явно хорошо проведете время. Она не ожидала, что вы влюбитесь в фигурное катание, а вы это и сделали. Она каталась сама и знала насколько дорого стоит спорт, который даже был просто хобби. Твой папа только начинал политическую карьеру. А магазин платьев? Маленькая черная прибыль. Она знала, что мы не сможем позволить себе этого, а Гейб хотел кататься с тобой. Так вот, Нильсены предложили платить за ваши уроки так долго, как ты захочешь кататься с Гейбом.

- Так все и было?- я пялюсь на маму. Предательства Игоря было достаточно. Я всегда любила маму Гейба, как она давала мне наряжаться в ее платья и медали, как она всегда хвалила мое катание. Но она использовала меня. Она видела, как хороша я была, она купила меня, чтобы у Гейба была хорошая карьера фигуриста.

А моя собственная мать… моя собственная мама позволила ей? Что ж, зато так были сэкономлены деньги на фонд кампаний Бесчестного Отца? Бизнес сделка. Воспоминания слов Гейба заставляют меня трястись. Все знали об этом. Все, но не я.

Как сильно ты хочешь выиграть? Деньги не могут купить медаль, но могут чертовски это приблизить. Это часть игры.