Даже потому что у папы с мамой есть дистанционные вопросы, я не должна бросаться на Гейба как… ух!

Я хочу накрыться одеялом с головой и остаться в кровати. Но потом, я вспоминаю, что сегодня воскресенье, а значит, могу лежать в кровати.

Может быть, Гейб так устанет, что даже не попытается вспомнить, что случилось?

Я лежу в кровати до того, пока мама не заходит в мою комнату, спотыкаясь, как слепая. У нее отекшие глаза и волосы до сих пор не расчесаны, и это все напоминает аварию.

– Я обессилена, Мэд. Как ты думаешь, что если мы пропустим церковь сегодня?

Если бы папа был дома, этого не произошло. Но что? Его нет.

***

Мы с мамой все-таки будим друг друга и завтракаем в час дня. После сна, мы обе выглядим лучше, но я не чувствую себя лучше.

Я не видела и не разговаривала с Гейбом весь день и вечер, и вообще начала думать, что он слишком устал, чтобы вспомнить. Или ему стыдно из-за этого, и мы оба притворимся, что этого никогда не случалось. Но как только я выключаю свет, чтобы лечь в кровать, я вижу вспышки в его окне. «РАНЯЯ ТРЕНИРОВКА ЗАВТРА. БУДЬ В МАШИНЕ В 4:30.»

«ПОЧЕМУ?»

«ЭКСКУРСИЯ»

***

Утром в машине у меня сжимается желудок и скачет вместе с дорогой. За фарами видно только толстый туман, но я ездила по этой извилистой дороге недавно, и понимаю, куда мы едем. Вопрос в том, это то место, в которое я хочу ехать?

Миллер Поинт такой же пустынный, как и в день урока вождения, но только сегодня я не на водительском сидение.

Гейб подъезжает к шлагбауму на выезде. Мы должны видеть огни нижнего берега, но с таким густым туманом как сегодня, ощущение, будто там крутой обрыв и больше ничего. Когда Гейб выключает фары, темнота все поглощает.

Пугающе тихо. Ночные животные ходят, пока остальной мир еще не проснулся.

Гейб устанавливает будильник на телефоне. Удары пальцами по экрану, звучат невозможно громко. Он дотягивается до меня через рычаг переключения передач, и запускает пальцы в мои волосы.

– Мы не можем оставаться здесь очень долго. Я не знаю, какой шериф патрулирует здесь в это время.

Я позволяю ему поцеловать меня, но его слова, крутятся в моей голове. Мысль растет по мере того, как я считаю...

Гейб был здесь достаточно часто, чтобы запомнить маршруты полиции? Что для него наши дополнительные тренировки, еще один перепих?

Я отклоняюсь и говорю:

– Не здесь.

Он смотрит в окно в черную пустоту.

– Это мерзко для тебя. Я не хотел, чтобы это было так.

А как он хотел? И чего вообще я ожидала? Люди не приезжают в Миллер Поинт ради вида, ну точно не ради вида на реку.

Он тянется к ручнику.

– Прости, поехали.

Я не хочу здесь оставаться, но я не хочу уезжать.

– Это просто… ты бывал здесь много раз.

- Я не думаю о тебе в таком ключе, ты же знаешь, - он находит мои руки и переплетает свои пальцы с моими. – Это как-то иначе. С тобой, это не просто для развлечения.

Вождение. Тройные Аксели. Здесь нет ничего. Я еще никогда не была так напугана в своей жизни, как сейчас.

Мой голос даже не шепот, когда я спрашиваю:

- Что ты думаешь обо мне?

Первая птичка чирикнула, сигнал о начале утра, его руки сжимают мои. – Ты единственная девушка, которая заслуживает такого раннего подъема.

Это начало. Неустойчивый первый – шаг – на – лед, но все же начало. Я тоже сжимаю его руки.

***

Мы тренируем поддержку на катке, когда Гейб говорит мне:

- Ты должна помочь мне.

- Я сжимаю руки, что ты еще хочешь, чтобы я сделала?

- Не с поддержкой.

Когда я слезаю, я вижу, как у Гейба начинают краснеть уши.

– С… нами. Ты должна говорить мне, когда я делаю «этого» слишком много.

- Хорошо, - я улыбаюсь.

Следующий шаг, еще парочку и мы засияем.

После тренировки, я кружась, подхожу к шкафчику. Я все еще в поддержке, парю вместе с Гейбом, держащим меня. И тут, я слышу голоса моих одногруппниц.

- Ты думаешь, она ему действительно нравится?- спрашивает Люси.

- Гейбу? Две недели?- Реджина смеется, фыркая. – Это просто хореография Игоря и все.

Очень ревнивы? Все же, я захлопываю дверцу шкафчика, чтобы Реджина и Люси услышали, что кто-то пришел и заткнулись. И я ничего не скажу им обо мне и Гейбе.

Гейб

После импровизированного представления, мы с Мэд начинаем одеваться.

Миссис Ксандер прогнала нас по Роме и Джульетте. И к концу сентября мы изучали Макбет неделями. Мне кажется, даже Мэд уже тошнит от этого.

- Где видно множество других; иные – с трехствольным скипетром, с двойной державой,- читает миссис Ксандер, пытаясь игнорировать хмыки Криса над словом «держава»[41], но он не один, кто хихикает. Она вздыхает и смотрит поверх книги. – Шекспир имеет в виду, державы[42], что монархи держат на коронации. Джеймс был дважды коронован, оба раза и в Шотландии, и в Англии, исходя из этого, «двойная», значит две державы.

- Тогда почему нельзя просто так и сказать?- фыркает Крис.

Миссис Ксандер опять вздыхает:

– Если сказать просто «золотые державы»[43], это не будет соответствовать той эпохе, Кристофер. Это часть прекрасной шекспировской работы.

- Ой, если сказать «orb» ничего не случится,- бормочет Крис.

Миссис Ксандер опять продолжает, в этот раз, читая со своих записей:

– Сейчас, если вы посмотрите на следующую строчку, то увидите, что можно пропустить один слог в третьем слове, но не принять к сведению предыдущий, «семя…,- она опускает плечи и заканчивает слово на выдохе,- …извержение».

Она только больше привлекает внимание своим бедным словарным запасом к этому слову. Что заставляет Курта с хоккейной командой чуть ли не по полу катаются в припадке ржача.

Крис даже не высмеивает ее на этот раз.

– Как она это делает?- шепчет он мне.

Ее лицо становится багровым, но миссис Ксандер тем не менее не бросает пьесу, а продолжает. Она проходит через это вполне достойно, до «чуткости природной не достает ему». Ее слова заглушаются очередным взрывом смеха.

Она хлопает книгой по столу – это была последняя капля. Взрыв раздражения и эмоций, дает ей шанс наброситься на нас.

– Как Вы можете ожидать что поймете пьесу, если вы столь невнимательны? Леди Макбет, показывает контраст между поведением ее мужа и королька[44]. Он убежал, а королек, обычная птица, осталась бы защищать свою семью. Ваше незрелое поведение не дает вам понять сей метафоры!

Мэд поднимает руку:

– Может, мы будем что-то сравнивать с современными вещами?

Она вроде любимчиков у учителей, но после маленького шоу со мной, миссис Ксандер ко всем нам относится с подозрением, даже к Мэд.

– Это будет вроде самостоятельного обучения.

Воспитательный вариант заинтересовывает миссис Ксандер.

– Хорошо,- говорит она, обводя взглядом класс и ясно видя, что хуже поведения, чем уже, не будет. – Я полагаю, мы можем попробовать, - она хватает маркер и идет к доске. – Скажите мне несколько современных вещей, которые важны для вас.

Народ начинает выкрикивать, и миссис Ксандер минуту собирается с мыслями, смотря на нас. Она-то хотела, чтобы мы поднимали руки, но столкнулась с внезапным, не контролированным наплывом участников.

Миссис Ксандер записывает наши идеи, ее почерк становится все неразборчивей и неразборчивей, пока она всеми силами пытается не отставать.

Деньги, сотовые телефоны, машины, видео игры, список пополняется, туда даже включили «Тако Белл»[45] и «Фламин Хот Читос».

Она отступает от доски, массажируя правую кисть. У нее все еще раскрасневшееся лицо, но на этот раз, я думаю, ее улыбка может быть реальной.