– Прости,- шепчу я Мэд. – Прости. Прости, мне так жаль.

Музыка льется, вторя моему отчаянию, когда Мэд едет слева от меня, располагаясь спиной ко мне перед выбросом. Я кладу руки ей на талию, сгибаю колени, поворачиваюсь и подбрасываю.

Не вовремя, очень не вовремя. Мэд тяжелее, чем должна быть. Мертвый груз.

- Стоп,- орет Игорь.

Но уже слишком поздно, я уже далеко, чтобы остановить это, она летит в воздухе вне досягаемости, и все что я могу делать – это смотреть на это шоу ужаса…

– Мэд!! 

Мэдди

На бок падать больнее все… 

Гейб

Уже разгруппировавшись, она ударяется о лед, ее тело с такой силой летит к бортикам, что слетают наши бутылки с водой. Я подъезжаю к ней в то же время, что и Игорь.

- Кейт!- орет Игорь. – Звони 911, а потом позови миссис Расготру! Сейчас же!

Он отталкивает мои руки от белого лица Мэд:

– Не трогай ее, - он трогает ее пульс и проверяет дыхание одновременно.

– Мэделин? Ты слышишь меня?

Коньки Кейт лязгают, когда она поднимается по лестнице и бежит в холл. Мелодия эхом витает над катком. Я не могу стоять здесь и ничего не делать. Я сделал ей больно. Она лежит здесь, сломанная. Я виноват в этом! Я бью кулаками в непробиваемый стеклянный барьер.

Крис оттаскивает меня и хватает мои кулаки в свои.

– Самая наитупейшая чертова пьеса в мире! Я не позволял тебе быть реальным Ромео! Трагедия заканчивается здесь - она упала. Это случилось! Дерьмо случается, но это не значит, что ты должен сдаваться! Сейчас приедет скорая к Мэдди. Ты ее партнер или нет?

Ее партнер. Она больше чем мой партнер. На самом деле, катание не имело значение. Все всегда было из-за Мэдди. Все эти годы, она гонялась за мной по барам. Я всегда был больше, быстрее, сильнее. Я всегда мог обогнать ее. Но никогда не делал этого. Сейчас я понимаю, что где-то глубоко внутри, я всегда знал. Как ботинок и лезвие, мы всегда означали пару. Нам суждено быть вместе.

- Соберись и иди.

Крис смотрит на мои костяшки:

– Гребский ты мудак, они похоже и так заставят тебя пойти в любом случае. Твои руки выглядят так, будто им срочно нужны швы.

***

Игорь не хочет, чтобы я ехал, но как и сказал Крис, парамедики один раз взглянув на мои руки, сказали куда могут засунуть моего тренера, если он еще что-то скажет. Я следую за ними в тишине, когда они несут носилки Мэд на автостоянку. Последний раз, скорая приезжала для меня. Это был день дерева. Я помню, как лежал на земле, глядя на голые ветви нашего дуба, и на треснувшие на маленькие кусочки небо. Я позвал Мэд, и она наклонилась ко мне, ее лицо заставило кусочки исчезнуть.

– Я здесь,- сказала она. – Со мной все хорошо.

В этот раз, я держу ее руку, когда орут сирены.

– Я здесь, все будет хорошо, - потому что я должен верить в это, я добавляю, - С тобой все будет хорошо.

И пожалуйста,- умоляет мое сердце. Пожалуйста, сделай так, чтобы у нас все было хорошо! Я умоляю тебя, господи.

Когда мы выгружаемся у больницы, я бегу за носилками. Медсестра ловит меня только в самом отделении скорой помощи.

– Не так быстро, тебе тоже нужно немного внимания.

Мама врывается в двери, пытаясь достучаться до меня и медсестры.

– Гейб! Игорь сказал, что это несчастный случай, что Мэдди упала…

Ее глаза падают на окровавленные марли НМТ[110] обернутые вокруг моих рук.

– Она задела тебя?

Я трясу головой.

– Я уронил ее.

Ее глаза встречают мои.

– Нет. Не ты. Падения случаются в фигурном катании, мы все это знаем. Игорь думает, она ударилась головой, но твой папа с ней.

Мой папа. Доктор Ричард Нильсен. Известный, награжденный нейрохирург.

– Это плохо,- говорю я. Мое тело трясется. – Насколько плохо?

- Гейб.

Мама кладет руки мне на плечи.

– Все будет хорошо. Это может быть просто сотрясение мозга. Серьезное, да, но мы знаем, как это лечить. И твой папа, очень, очень хорош в своем деле.

Она берет мои руки, убирает марли, смотрит на мои костяшки.

– Позовите пластического хирурга,- говорит она медсестре. Она проводит меня в комнату, где накладывают швы и ближе осматривает мои раны.

– Эти порезы не от лезвий. Что черт возьми произошло?

Остальной части меня сейчас еще больнее чем глупым раненым рукам и я должен сказать сейчас. Трагедия прекращается здесь.

– Я спал с Мэд.

- Что?

Мамин взгляд переключается с моих рук прямо на мое лицо, что я могу видеть каждое слово, один за одним.

– Нет…, - она смотрит на меня минуту, а потом оседает в кресло. – Ох Гейб…

Дверь в комнату открывается и седовласый доктор заходит, срывая перчатки. Он смотрит на мои руки и свистит.

– Я не хотел бы видеть другого парня.

- Защитное стекло,- говорю я. – Я бил защитное стекло.

Доктор наклоняет голову в сторону, очевидно не уверенный, шучу ли я. – Ладно. Догадываешься, что я не рекомендую это в будущем?

- Я, никогда,- говорю я. – Оказывается оно не такое защитное.

По нескольким причинам, это сумасшедшее смешно, и я начинаю смеяться, как ненормальный.

Доктор смотрит на маму.

– Ты, хах, хочешь консультацию с психотерапевтом, Дженсин?

Она трясет головой, все еще разбитая в кресле.

– Не так необходимо.

Я прекращаю смеяться.

Она выпрямляется и поднимается с кресла.

– Дай нам пару минут, Джек, ладно?

- Это не займет много времени.

Доктор Джек какой-то там мажет чем-то мне руку, что порезы начинает жечь.

Я вздрагиваю, но не от чувства жжения в руках, а от того, что не хочу быть наедине с мамой прямо сейчас.

– Дай ему закончить, мам.

- Пожалуйста.

Доктор останавливается и смотрит на нее.

– Все хорошо, Дженсин.

Он снимает перчатки и выходит из комнаты.

Мама встает и начинает ходить из стороны в сторону, крошечная комнатка заставляет ее поворачиваться после каждых пяти шагов. Она останавливается и смотрит в потолок.

– Я ненавижу спрашивать тебя об этом. Но честно, Гейб. О. Чем. Ты. Думал?

Я вновь преодолеваю слезы.

– Я люблю ее, мама. На этот раз, я влюблен в нее.

Мама не говорит ничего долгое время, просто сидит и сжимает руки. А потом говорит:

- Как долго?

Это никогда не было двумя неделями. Никогда здесь не было слова «девушка». Черт, тут даже никогда не было секса. Это просто была Мэд. Я никогда не мог даже построить другие отношения, потому что мое сердце всегда принадлежало Мэд.

– Всегда.

Мама говорит спокойно:

- Я должна была знать.

Мэдди

Я все еще лежу в больничной койке, когда папа Гейба дотрагивается до моей щеки.

– Выше голову, малыш. Компьютерная томография хорошая. Тебе придется отказаться от тренировок на несколько недель, просто чтобы удостовериться, но все будет хорошо. Чуть больше спи по ночам впредь не пропускай завтрак, хорошо?

Он встает со стула рядом с моей кроватью, его белый халат резко падает на это место.

– Чего-то хочешь прямо сейчас?

- Нет.

Я пялюсь в пенопластовые потолочные плитки. На одном из них бледно-коричневое пятно прямо по середине. Я отвожу взгляд от них, но все эти маленькие точки и трещинки выглядят так, что в любую секунду могут упасть на меня.

- Эй,- говорит он, все еще стоя рядом с кроватью. – Нам всем еще надо много работать. Хотел бы я, подтолкнуть их, чтобы они сказали тебе раньше, но все будет хорошо, Мэдди. С тобой и твоим папой все будет хорошо, - он быстро сжимает мне руку. – Я впущу твою маму.

За несколько минут, я слышу стук о дверную раму.

Я вздыхаю:

– Войди, мам.

Без ответа, только шуршание полиэтилена. Это не мама… Я поднимаю голову по направлению к двери. Лучше бы мне этого было не делать… я кладу голову на краешек кровати. Двигаться так быстро была не очень хорошая идея.