Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Багрицкий Всеволод ЭдуардовичСмоленский Борис Моисеевич
Отрада Николай Карпович
Кульчицкий Михаил Валентинович
Джалиль Муса Мустафович
Артемов Александр Александрович
Богатков Борис Андреевич
Вакаров Дмитрий Онуфриевич
Коган Павел Давыдович
Майоров Николай Петрович
Лебедев Алексей Алексеевич
Карим Фатых Валеевич
Занадворов Владислав Леонидович
Вилкомир Леонид Вульфович
Гаврилюк Александр Акимович "О.Вольний, А.Холмський"
Герасименко Кость
Инге Юрий Алексеевич
Калоев Хазби Александрович
Каневский Давид Исаакович
Квициниа Леварса Бидович
Костров Борис Алексеевич
Котов Борис Александрович
Кубанев Василий Михайлович
Лобода Всеволод Николаевич
Монтвила Витаутас
Наумова Варвара Николаевна
Нежинцев Евгений Саввич
Пулькин Иван Иванович
Росин Самуил Израилевич
Спирт Сергей Аркадьевич
Стрельченко Вадим Константинович
Суворов Георгий Кузьмич
Сурначев Николай Николаевич
Троицкий Михаил Васильевич
Федоров Иван Николаевич
Чугунов Владимир Михайлович
Шершер Леонид Рафаилович
Ширман Елена Михайловна
Шогенцуков Али Асхадович
Шпак Микола
Копштейн Арон Иосифович
Розенберг Леонид Осипович
Лапин Борис Матвеевич
 > Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне > Стр.17
Содержание  
Сохранить
Шрифт
Размер шрифта   


Цвет фона

Цвет шрифта
Очистить
Настройки  
A
A
1
2
3
...
16
17
18
...
152

16. «Ты помнишь дачу…»

Ты помнишь дачу
И качели
Меж двух высоких тополей,
Как мы взлетали и немели
И, удержавшись еле-еле,
Смеялись,
А потом сидели
В уютной комнате твоей?
Был час, когда река с луною
Заводит стройный разговор,
Когда раздумывать не стоит
И виснут вишни за забор.
На дачку едешь наудачку —
Друзья смеялись надо мной:
Я был влюблен в одну чудачку
И бредил дачей и луной.
Там пахло бабушкой и мамой,
Жила приличная семья,
И я твердил друзьям упрямо,
Что в этом вижу счастье я,
Не понимая, что влюбился
Не в девушку, а в тишину,
В цветок, который распустился,
Встречая летнюю луну.
Здесь, ни о чем не беспокоясь,
Любили кушать и читать;
И я опаздывал на поезд
И оставался ночевать.
Я был влюблен в печальный рокот
Деревьев, скованных луной,
В шум поезда неподалеку
И в девушку, само собой.
1941

17. «Бывает так, что в тишине…»

Бывает так, что в тишине
Пережитое повторится.
Сегодня дальний свист синицы
О детстве вдруг напомнил мне.
И это мама позабыла
С забора трусики убрать…
Зимует Кунцево опять,
И десять лет не проходило.
Пережитое повторится…
И папа в форточку свистит,
Синица помешала бриться,
Синица к форточке летит.
Кляня друг друга, замерзая,
Подобны высохшим кустам,
Птиц недоверчивых пугая,
Три стихотворца входят к нам.
Встречает их отец стихами,
Опасной бритвою водя.
И строчки возникают сами,
И забывают про меня.
1941

18. ОДЕССА, ГОРОД МОЙ!

Я помню,
Мы вставали на рассвете:
Холодный ветер
Был солоноват и горек,
Как на ладони,
Ясное лежало море,
Шаландами
Начало дня отметив,
А под большими
Черными камнями,
Под мягкой, маслянистою травой
Бычки крутили львиной головой
И шевелили узкими хвостами.
Был пароход приклеен к горизонту,
Сверкало солнце, млея и рябя,
Пустынных берегов был неразборчив контур…
Одесса, город мой! Мы не сдадим тебя!
Пусть рушатся дома, хрипя в огне пожарищ,
Пусть смерть бредет по улицам твоим,
Пусть жжет глаза горячий черный дым,
Пусть пахнет хлеб теплом пороховым,
Одесса, город мой,
Мой спутник и товарищ,
Одесса, город мой,
Тебя мы не сдадим.
1941

19. «Мне противно жить не раздеваясь…»

Мне противно жить не раздеваясь,
На гнилой соломе спать.
И, замерзшим нищим подавая,
Надоевший голод забывать.
Коченея, прятаться от ветра,
Вспоминать погибших имена,
Из дому не получать ответа,
Барахло на черный хлеб менять.
Дважды в день считать себя умершим,
Путать планы, числа и пути,
Ликовать, что жил на свете меньше
Двадцати.
1941

20. ОЖИДАНИЕ

Мы двое суток лежали в снегу.
Никто не сказал: «Замерз, не могу».
Видели мы — и вскипала кровь —
Немцы сидели у жарких костров.
Но, побеждая, надо уметь
Ждать, негодуя, ждать и терпеть.
По черным деревьям всходил рассвет.
По черным деревьям спускалась мгла.
Но тихо лежи, раз приказа нет,
Минута боя еще не пришла.
Слушали (таял снег в кулаке)
Чужие слова, на чужом языке.
Я знаю, что каждый в эти часы
Вспомнил все песни, которые знал,
Вспомнил о сыне, коль дома сын,
Звезды февральские пересчитал.
Ракета всплывает и сумрак рвет.
Теперь не жди, товарищ! Вперед!
Мы окружили их блиндажи,
Мы половину взяли живьем…
А ты, ефрейтор, куда бежишь?!
Пуля догонит сердце твое.
Кончился бой. Теперь отдохнуть,
Ответить на письма… И снова в путь!
1942

21. ВСТРЕЧА

Был глух и печален простой рассказ
(Мы в горе многое познаем)
Про смерть, что черной грозой пронеслась
Над тихой деревней ее.
…Немало дорог нам пришлось пройти,
Мы поняли цену войне.
Кто, встретив женщину на пути,
О милой не вспомнит жене?
…Она стояла, к стене прислонясь,
В промерзших худых башмаках.
Большими глазами смотрел на нас
Сын на ее руках.
«Германец хату мою поджег.
С сынишкой загнал в окоп.
Никто на улицу выйти не мог:
Появишься — пуля в лоб.
Пять месяцев солнца не видели мы.
И только ночью, ползком,
Из липкой копоти, грязи и тьмы
Мы выбирались тайком.
Пусть знает сын мой, пусть видит сам,
Что этот разбитый дом,
Студеные звезды, луну, леса
Родиной мы зовем!
Я верила — вы придете назад.
Я верила, я ждала…»
И медленно навернулась слеза,
По бледной щеке потекла…
Над трупами немцев кружит воронье.
На запад лежит наш путь.
О женщине этой, о сыне ее,
Товарищ мой, не забудь!
1942
17
Перейти к описанию Предыдущая страница Следующая страница
{"b":"247382","o":1}