Литмир - Электронная Библиотека
Литмир - Электронная Библиотека > Карим Фатых ВалеевичОтрада Николай Карпович
Вакаров Дмитрий Онуфриевич
Лапин Борис Матвеевич
Копштейн Арон Иосифович
Герасименко Кость
Каневский Давид Исаакович
Ширман Елена Михайловна
Кубанев Василий Михайлович
Майоров Николай Петрович
Коган Павел Давыдович
Кульчицкий Михаил Валентинович
Багрицкий Всеволод Эдуардович
Пулькин Иван Иванович
Смоленский Борис Моисеевич
Лебедев Алексей Алексеевич
Богатков Борис Андреевич
Костров Борис Алексеевич
Калоев Хазби Александрович
Росин Самуил Израилевич
Джалиль Муса Мустафович
Гаврилюк Александр Акимович "О.Вольний, А.Холмський"
Лобода Всеволод Николаевич
Монтвила Витаутас
Нежинцев Евгений Саввич
Суворов Георгий Кузьмич
Троицкий Михаил Васильевич
Шогенцуков Али Асхадович
Стрельченко Вадим Константинович
Шпак Микола
Сурначев Николай Николаевич
Шершер Леонид Рафаилович
Розенберг Леонид Осипович
Вилкомир Леонид Вульфович
Инге Юрий Алексеевич
Котов Борис Александрович
Наумова Варвара Николаевна
Квициниа Леварса Бидович
Чугунов Владимир Михайлович
Спирт Сергей Аркадьевич
Артемов Александр Александрович
Занадворов Владислав Леонидович
Федоров Иван Николаевич
>
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне > Стр.142
Содержание  
A
A

КЛЯТВА ВОИНА-ГЕРОЯ ЯКОВЛЕВА

В дни сталинградских боен на одну из стрелковых рот внезапно напало 18 фашистских танков. Среди бойцов наступило замешательство. Но секретарь ротной комсомольской организации Яковлев, взяв противотанковые гранаты, побежал вперед и взорвал головной танк. Яковлев упал, сраженный пулями. Увлеченные его примером бойцы забросали вражеские танки гранатами и стремительной атакой опрокинули вражескую пехоту.

После боя в медальоне Яковлева была найдена записка с клятвой.

574. МОЯ КЛЯТВА

Я — партии сын, и Отчизна мне мать,
В бою я не буду назад отступать,
А если погибну в жестоком бою,
Скажите словами народу:
Он честно, достойно отдал жизнь свою
В сраженье с врагом за свободу.
Ноябрь 1942

ПРИЛОЖЕНИЕ

АРОН КОПШТЕЙН

Арон Иосифович Копштейн родился в 1915 году в Очакове. Отец его учительствовал в начальной школе, потом служил ночным сторожем. В 1920 году он умер от голода. В том же году умерла от сыпного тифа мать. Оставшийся сиротою мальчик был принят в детдом. Живя в детдоме, Арон Копштейн окончил семилетку и поступил на завод учеником калильщика. Одно из первых стихотворений Копштейна было опубликовано в заводской многотиражке. В 1933 году А. Копштейн выпустил первую книгу стихов «Хотим, стремимся, можем» на украинском языке. С тех пор книги поэта выходили почти ежегодно. В 1934 году появился сборник «Разговор», в 1936 году — «Улица Щорса», в 1937 году — «Источник», в 1938 году — «Государство солнца» и первый сборник стихов на русском языке «Радостный берег». Копштейн нередко сам переводил свои стихи на русский язык.

Стремление продолжать учебу привело Копштейна в 1939 году в Москву, в Литературный институт. Но в мирные студенческие будни врезалось зловещее слово «война». Арон Копштейн вместе со сверстниками Николаем Отрадой, Сергеем Наровчатым, Иваном Бауковым, Михаилом Лукониным и другими отправился добровольцем на финский фронт…

Он погиб, спасая раненого друга, 4 марта 1940 года на Суо-Ярви, Петрозаводского направления.

Посмертно в Киеве в 1941 году издали седьмую книгу Копштейна — «Синее море».

В 1956 году в Москве был выпущен сборник стихотворений А. Копштейна, переведенных на русский язык.

575. ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ГОД

1
Падает тень бомбовоза
На черную землю крестом.
Всадники скачут.
Пыль пролетает степная.
2
У самого Черного моря раскинулся город Херсон.
Детство мое, улица Насыпная.
Что я запомнил?
Серую воду Днепра.
Взрывы снарядов, плач сумасшедшей старухи.
Кровь на прибрежном песке.
Хриплые крики «ура».
Сырость подвала, матери теплые руки.
Над городом хмурым сдвигаются тучи и гром,
На расстояньи годов кажутся тучи стальными.
Так начинается память о детстве моем.
Тяжко топочут солдаты.
Дети бегут за ними.
Так начинается память о детстве моем.
Глупое сердце мое сжимается острой бедой.
Остроконечная каска, штык за плечом,
Фляга, налитая нашей днепровской водой.
Как тяжело восходить раненой алой заре!
Звезды на штык напоролись.
В небе снарядная копоть.
Стража на Рейне!
Зачем ты стоишь на Днепре?
Стража на Рейне!..
Тучи,
             ветер
                              и топот.
3
Память моя,
Посмотри не глазами ребят,
Память моя, отчетливей будь и огромней.
Вот говорит солдат,
Слушает тоже солдат.
— Товарищ, но что я запомню?
Ночи слепые,
Четкий, холодный расстрел
На рассвете,
Погрузку пшеницы в вагоны.
(Молнии в небе — сверканье невиданных стрел,
С запада — туч эшелоны,
По крыше стучит однообразно вода,
Только и слышишь, что капли
                                                  бегут да бегут…)
Вот говорит солдат,
Слушает тоже солдат.
— Товарищ, и я не могу!
Наши штыки заржавели — хоть чисть,
                                                 хоть не чисть —
От крови горячей.
И сердце, ты слышишь, устало.
Я не могу!
Товарищ, ведь я металлист,
Я не убийца,
Я знаю повадку металла.
Может быть, завтра семью расстреляют мою…
Я не могу, мой товарищ,
Ты слышишь, ты слышишь — довольно!
Зачем мы, как тучи, проходим в солнечном этом краю?..
(В казарме — казенная полночь.
Солдаты заснули — сто десять голов
Однообразных —
Стриженых, бритых, квадратных.)
Слышишь —
Сгущается шепот.
Уже не услышишь слов.
Медленно слушает ратник.
Солдаты спокойно лежат — к голове голова.
Шепчут они.
Генерал не услышит слова.
4
И вот в приднепровский город приходят красноармейцы —
Наши простые ребята в порванных сапогах.
И нам показалось:
Солнцу скажешь: «Засмейся!» —
И ляжет улыбка на сыпучих песках.
Красноармейцы ушли.
С ними пошел мой брат.
Товарищи провожали, мама желала счастья.
Красноармеец Копштейн не возвратился назад.
(Что ж, я недаром служил на Дальнем Востоке в мехчасти.)
Яков, мой брат, ты в Варшавском уезде зарыт,
В польской земле, в неоплаканной братской могиле.
Яков, мой брат,
Твое тихое имя звенит
В сердце моем, в поступи нашей и силе.
Ты лежал не в гробу,
Ты без гроба лежал на земле,
На зеленой земле ты лежал и смотрел
                                                             на сумятицу облак.
Вот я вырос, и детство мое видится
                                                            в пасмурной мгле,
Но забыть не могу этот дальний негаснущий облик.
Я присягаю тебе, Яков, убитый мой брат,
Сердцем моим и стихом, пулеметом моим и мотором,
Что никогда не пройдет немецкий солдат,
Что никогда не пройдет японский солдат
Над нашей рекой,
По нашим горячим просторам!
142
{"b":"247382","o":1}