Однако, на случай, если врагу повезет, она вела «Тарнхельм» призраком среди груд орбитального мусора, чтобы между ней и охотниками было как можно больше дрейфующих остовов.

Это был именно такой изящный, сверхсложный стиль полета, которого мог достичь лишь тот, кого воспитали и подвергли аугментации хирурги магистров клад. И все равно ее лоб покрылся тонкой блестящей пленкой испарины.

— Дай мне знать, как только любой из этих эсминцев изменит курс хоть на микрон, — произнесла она.

Каин кивнул, но наградил ее снисходительно-покровительственным взглядом.

Она точно не знала, что из себя представляет его устройство, однако Каин утверждал, будто оно в состоянии найти путь даже сквозь самые плотные слои обороны, и до сих пор оно их не подвело. Верхнюю орбиту усеивали установленные после боя мины, электромагнитные пульсары и пассивные ауспики, но прибор учуял каждый из них и внес в курс поправки, чтобы избежать их.

Когда она спросила у него, откуда оно взялось, он ответил лишь, что эту безделушку создал Владыка Железа в один из периодов наиболее замкнутого настроения. Она рассмеялась и сказала, что не думала, что его примарх склонен к замкнутости.

Он странно поглядел на нее и ответил: «Чем сильнее и оригинальнее разум, тем больше он будет склоняться к уединению».

Покинув ее с заверением, что прибор будет безупречно работать и без него, Каин вернулся в отсек для экипажа, и его место занял Арес Войтек. Рассуа предстояло вести корабль, а Войтеку — управлять его орудиями. Любая существенная стрельба, скорее всего, выдала бы их присутствие так же явно, как оповещение по воксу, однако было лучше оставаться наготове. Войтек подключился к консоли, и его чувства переплелись с пассивным ауспиком.

— Управляемая сервитором однозарядка, — произнес он, зафиксировав активность сканеров торпеды, в которую был встроен сервитор, чтобы запустить ее при обнаружении цели. — Девятьсот километров вверх на десять часов.

— Вижу ее, — отозвалась Рассуа, меняя курс, чтобы обойти сектор охвата.

— Перекрывающая сторожевая система прямо по ходу, — сказал Войтек.

— Ты можешь сжечь ее ауспик узконаправленным волкитным лучом?

— Могу. Генерирую расчет микроимпульса.

— Арес, подожди, — произнес Рубио, возникнув в люке позади них. Его лицо было покрыто морщинами от напряжения. — Не стреляй в нее.

— Почему нет? — спросил Войтек. — У меня есть идеальный огневой расчет.

— Уничтожишь ее и оповестишь наших врагов.

— Я не собираюсь ее уничтожать, просто ослеплю основной ауспик.

— Тебе надо волноваться не об ауспике.

— Собьем ее и откроем просвет наибольших размеров, — пояснил Войтек. — Эти штуки отправляют на командный корабль сообщения, только когда что-то засекают. Никто не заметит, что она погасла.

— Открой огонь и узнаешь, насколько сильно можно ошибиться, — сказал Рубио. — На борту есть извращенный разум Механикума, нечто аналогичное таллаксам, но имеющее единственное назначение — поддерживать связь в цепи ауспиков. Если нарушить цепь, враг узнает о нашем присутствии.

— Нам нужен этот просвет, — произнесла Рассуа. — Игрушка Каина сможет найти дорогу на «Мстительный дух» только при наличии просвета.

Рубио кивнул и прикрыл глаза.

— Я дам тебе просвет, Рассуа. Арес, будь готов. Стреляй по моей команде.

Веки Рубио окутало марево колдовского свечения, и на его хрустальном капюшоне запульсировали коронные разряды. Рассуа почувствовала, как волоски у нее на загривке встают дыбом. Глаза Рубио метались из стороны в сторону, словно он следовал по извилистому лабиринту, где один неверный поворот означал катастрофу. Его губы разошлись, выдохнув ледяной туман.

— Стреляй, — произнес он. — Сейчас.

Рассуа не заметила, как что-либо произошло. Войтек управлял орудиями посредством имплантированной серворуки, а волкитный луч был слишком быстрым и точным. И все же она затаила дыхание.

Рубио открыл глаза, но его капюшон продолжал светиться. Кожа побледнела, он выглядел так, словно только что съел нечто неприятное.

— Что ты сделал? — поинтересовалась Рассуа.

— Поместил в его грязное сознание образ мертвого космоса, — ответил Рубио. — Войтек уничтожил его глаза, однако оно видит то, что я хочу. Оно полагает, что до сих пор является частью цепи ауспиков.

— Как долго оно будет так считать?

— Пока я сохраняю прочность образа в его разуме, — сказал Рубио, крепко ухватившись за дверные опоры. Усилия по поддержанию ложных мыслей в сознании аномального киборга не проходили даром.

Логистер Каина издал звон, обнаружив вновь созданный просвет, и предложил курс. Рассуа уже заводила «Тарнхельм» туда при помощи тяги маневровых двигателей.

— Лети ровно и плавно, — предостерег Рубио.

— Я только так и летаю, — заверила его Рассуа.

Перед «Тарнхельмом» увеличивался в размерах «Мстительный дух»: громадное сооружение из черного металла, находившееся в двухстах километрах и приближавшееся.

При виде флагмана Магистра Войны Рассуа затрепетала, словно он был ненасытным океанским хищником, а они — истекающим кровью лакомым кусочком, который беззаботно плыл в его направлении.

Все в «Мстительном духе» излучало угрозу.

Каждая орудийная амбразура представляла собой щерящуюся пасть, каждая закрытая бортовая батарея — зубчатое скопление горгулий и демонов. Огромные янтарные глаза на бортах, каждый из которых был не меньше сотни метров в поперечнике, неотрывно глядели на нее. Носовой клинок был кинжалом убийцы, единственным предназначением которого было перерезать ей горло.

Рассуа попыталась избавиться от наползающего ужаса, который вызывал корабль. Трон, это же просто звездолет! Сталь и камень, двигатель и экипаж. Чтобы очистить мысли, она зашептала мантры клады. Она сосредоточилась на мониторах и элементах управления «Тарнхельма», но постоянно обнаруживала, что ее взгляд вновь притягивают выкованные в преисподней глаза «Мстительного духа».

Воронка от попадания зияла перед «Тарнхельмом», словно врата в бездну, словно черная дыра, ведущая в неизвестное.

— У звездолетов есть машинные духи, верно? — спросила Рассуа.

Войтек поднял глаза от консоли. На его полумеханическом лице читалась озадаченность от того, какое время она выбрала для вопроса.

— Дар Омниссии, да, — наконец, произнес он. — Любую сложную машину наделяют им в момент активации. Чем крупнее машина, тем сильнее дух.

— И каков же дух этого корабля?

— Тебе известно его название, так как ты думаешь?

— Я думаю, что всякого корабля, который строили, чтобы властвовать над миром, полным ядов и смерти, лучше избегать.

— И все же мы должны влететь в сердце этого, — произнес Войтек, и «Мстительный дух» полностью поглотил «Тарнхельм».

Они встретились на острове посреди искусственного озера. На мягко колышущейся поверхности трепетал отраженный свет луны. Это место говорило о прежних периодах истории Легиона, до того, как ритуал заменил традицию. Когда все было проще.

Теперь же казалось, что даже простота была обманом.

Пылающее копье, всаженное в землю в центре острова, горело оранжевым светом, окутывая черты лиц собравшихся здоровым румяным сиянием, скрывавшим их подлинное состояние.

Кожа Абаддона напоминала восковую из-за регенеративных бальзамов и пересаженных лоскутов плоти. Ноктуа теперь выделялся пощелкивающей аугметикой на месте правой руки, а Аксиманда поддерживал спинной каркас, пока срастались его раздробленные позвонки. Только Фальк Кибре вышел из схватки с огненным ангелом невредимым.

Рядом с Морнивалем стоял Малогарст, который в кои-то веки выглядел наименее пострадавшим среди них. Гер Гераддон и его растущая группа луперков тоже собрались послушать о следующем этапе вторжения.

— Сыновья мои, мы совершили великие дела, однако самый тяжелый бой еще впереди, — начал Гор, обходя горящее копье и приложив руку к янтарному оку на своей груди. — Перед нами сосредотачиваются враги, целое воинство людей и бронетехники тянется до самой горы Железный Кулак. Армии собираются со всего Молеха, но они не помешают нам достичь Луперкалии.