Затуманенные чувства все же сообщили Домаду, что его запястья связывала колючая проволока, а сам он был закреплен на боку десантно-штурмового корабля Несущих Слово. С него сняли нагрудник и поддоспешную ткань, обнажив кожу.

— А другого пути нет? — спросил солдат.

Клирик вынул ритуальный нож с зазубренным лезвием, и Домад собрал в кулак всю свою решимость, готовясь к неизбежному.

— Нет, — ответил клирик, проведя длинным когтем перчатки по щеке Железнорукого, а затем начал молиться.

Когда я вновь восстал из мертвых, Феррус уже стоял рядом и наблюдал за мной. Мне показалось, что он ухмылялся, хотя теперь его лицо с этим черепным оскалом всегда выглядело ухмыляющимся.

Я сжал кулаки и подавил желание ударить призрака.

— Весело тебе, да, брат? — сплюнул я. — Видеть меня в таком виде? Думаешь, я слаб? Но не так слаб, как ты. Идиот! Фулгрим обвел тебя вокруг пальца.

Я замолчал и тут же услышал, как тяжело дышу, как растет внутри гнев. Бездна, красно-черная, дрожащая от ненависти бездна пульсировала на периферии зрения.

— Что, не будет ответа? — поинтересовался я. — Сложно брюзжать, когда языка нет, братец?

Я встал, в кои веки не обнаружив на себе оков, и двинулся на бессловесного фантома. Полагаю, если б это было возможно, я бы схватил его за горло и задушил, как едва не задушил Коракса в своем видении.

Я покачнулся, хватая ртом воздух и пытаясь унять бешеное биение сердца. Кожа покрылась горячечным потом, блестящим в трепещущем свете факелов. Очередной сырой зал, очередная камера с черными стенами. На корабле Керза их, видимо, было огромное количество.

— Трон Терры… — выдохнул я, упав на колено и опустив голову, чтобы было проще дышать. — Отец…

Я вспомнил слова, сказанные им мне на Ибсене давным-давно. После того, как я и мой легион уничтожили этот мир, не оставив на нем ничего, кроме смерти, я переименовал его в Кальдеру. Он должен был стать еще одним нашим миром, как Ноктюрн, место для перековки Саламандр. Этой мечте пришел конец, когда пришел конец Великому крестовому походу и началась война.

Жаль, но мне придётся покинуть вас, когда я буду нужнее всего. Но я постараюсь следить за вами, когда смогу.

— Ты нужен мне, отец, — сказал я в темноту. — Больше, чем когда-либо.

Феррус щелкнул костяной челюстью, заставив меня поднять взгляд. Он посмотрел на меня своими пустыми глазами и кивнул на тени впереди, где начали вырисовываться большие изукрашенные ворота.

Они были выше, чем башнеподобная нога титана класса «Император», и вдвое шире. Я не понимал, почему не заметил их раньше.

— Очередная иллюзия? — спросил я у теней, которые, я знаю, все слушали.

Гигантские ворота казались сделанными из бронзы, однако я с первого взгляда определил, что для них использовался иной сплав. Я различил голубоватый оттенок осмия, следы серебристо-белого палладия и иридия. Металл был невероятно плотным и прочным, слой бронзы же нанесли с эстетической целью, для придания вратам архаичного вида. Искусные инталии и камеи на вратах образовывали масштабную картину. Она изображала сцену битвы, по-видимому, имевшей место в древние времена. Воины были вооружены мечами и облачены в кольчуги и кожаные камзолы. Катапульты и баллисты запускали в воздух примитивные снаряды. Полыхал огонь.

Но присмотревшись получше, я заметил кое-что знакомое, и догадался, что сделал мой железный брат.

Три армии отчаянно сражались в узком ущелье, а их враги, взяв их в тиски, пускали в них стрелы и атаковали мечами и копьями. На каменном уступе стоял военачальник, в одной руке державший знамя с изображением змеи, а в другой победоносно демонстрировавший голову побежденного врага.

— Это Исстван-V, верно?

— Да, — ответил Керз, вдруг оказавшийся рядом, и я осознал, что он давно уже здесь стоял. — И это не иллюзия, Вулкан. Наш брат долго над работал над этими воротами. Полагаю, он оскорбился бы, узнав, что ты принял их за плод своего воображения.

В его голосе слышалась разбитость.

— В чем дело, Конрад? Ты кажешься усталым.

Он с сожалением вздохнул.

— Мы близки к финалу, — ответил он и указал на ворота. — Это вход в Железный лабиринт. Я попросил Пертурабо сделать его для меня. В его центре находится приз.

Керз раскрыл ладонь и показал мне вращающееся гололитическое изображение моего молота, Несущего Рассвет. Вокруг него висели на цепях мои сыновья. Проекция была блеклой и зернистой, но мне удалось узнать Неметора, уже виденного ранее. Второго я, к своему стыду, не опознал, однако видел, что оба были сильно изранены.

Керз сжал кулак, раздавив изображение моих несчастных сыновей.

— Я хорошо пустил им кровь, брат. Им остается жить несколько дней.

И вновь на границах зрения начала собираться темнота, а в голове застучала кровь. Бездна пахнула в лицо жаром, окатила кожу алым.

Огромным усилием воли я разжал стиснутые зубы.

Керз внимательно меня разглядывал.

— Что ты видишь, Вулкан? — спросил он. — Что ты видишь, когда падаешь во тьму? Скажи мне.

В его словах чувствовалось едва ли не отчаяние, едва ли не мольба.

— Ничего, — солгал я. — Там ничего нет. В этот раз ты долго не возвращался, да?

Керз не ответил, но продолжал пронзительно смотреть на меня.

— Я помню некоторые вещи. Я помню, к чему ты пытался меня склонить, — сообщил я ему. — Я тебя не разочаровал, отказавшись участвовать в твоих жалких играх? Не одиноко тебе в тенях? В компании не нуждаешься?

— Заткнись, — буркнул он.

— Как, должно быть, тебе досадно, что я прошел твое моральное испытание, что устоял перед желанием убить Корвуса. Я не утверждаю, что благороден, но я знаю, что обладаю всеми теми качествами, которых ты лишен.

— Лжец… — прошипел он.

— И хотя я в твоей власти, ты все равно не можешь опустить меня на свой уровень. Ты даже не можешь меня убить.

Казалось, что Керз сейчас атакует, но он сдержал свой гнев и стал пугающе спокойным.

— Ты не особенный, — ответил он. — Просто ты оказался под рукой.

Он слабо улыбнулся и зашел мне за спину, скрывшись из поля зрения.

— Мне понравилась наша игра — так понравилась, что после того, как она закончится, я отправлюсь за каким-нибудь другим братом. И тех, кого я не смогу убить, я сломаю.

Я развернулся, намереваясь высказаться, удержать его, но Керз уже исчез. Он растворился в темноте.

Врата разверзлись, молча подзывая.

— Я сломаю их, Вулкан, — провозгласил бестелесный голос Керза. — Так же, как ломаю тебя, откалывая кусочек за кусочком. И если хочешь знать, есть ли в этом лабиринте монстры, я могу тебе ответить: да, есть, но только один.

В отсутствие Керза у меня не было иного выбора, кроме как вступить в Железный лабиринт.

Дагон, прятавшийся у входа в тоннель, подал сигнал к наступлению.

Вогель вышел первым и достал нож, когда приблизился к жертве.

В предыдущей битве лоялистам сильно досталось, и воинов было меньше, чем он ожидал. Жаль — это значило, что было меньше душ, которые можно будет принести в жертву Пантеону. Возможно, он добавит к ним душу Нарека, если тот опять встанет у Вогеля на пути.

Четверо, все Саламандры, сидели бок о бок, укутавшись в плащи. Один — технодесантник, судя по броне и знакам отличия, — что-то говорил остальным. Должно быть, они обсуждали тактику. Еще двоих положили под брезент, а рядом с ними сидел на корточках, также завернувшись в драконью шкуру, человек, которого искали Несущие Слово.

Кислотный ливень искажал показания ауспика, но мечник и без сканеров знал, что четверо легионеров, сидевших спиной к тоннелю, скоро умрут.

С их стороны было глупо оставлять человека без строгого присмотра; впрочем, Вогель помнил, какие потери понесли лоялисты в стычке у мануфакторума, и сомневался, что помимо этих четырех оставалось много других. Он улыбнулся, обнажив два ряда треугольных зубов, которые сам заточил, и вспомнил, как варповское колдовство темного апостола открыло ему местонахождение врагов. У системы тоннелей было больше пятидесяти выходных потоков. Вогель был уверен, что столь скорая атака окажется для лоялистов неожиданностью.