— В каком состоянии наша боевая готовность? — спросил он.

Лушан удивился, чувствуя себя немного оскорбленным таким вопросом.

— Мы полностью готовы.

— Хорошо. Приведи корабль в боевую готовность, прежде чем мы прорвем барьер. Мне понадобится мой доспех.

— Ты что-то почувствовал?

Есугэй не отрывал взгляда от ставней. Их стук напоминал хлопки ткани гэра во время степной бури, предупреждая о растущей угрозе снаружи своей тонкой защитной оболочки.

«Умирают ли примархи? Что их убивает?»

— Стандартная процедура, командир, — ответил он, отходя, чтобы отдать приказ сервиторам арсенала. — Удостоверься, что весь экипаж поступает также.

Было непросто сохранять чувство собственного достоинства на мостике «Храфнкеля». В окружении Гунна, верховных рунических жрецов и главных командиров Легиона Бьорн держал рот закрытым, а глаза опущенными.

Прежде чем Волки добрались до мостика, им еще не раз пришлось взяться за оружие. Множество оперативников Альфа-Легиона высадились на нижних палубах, некоторые были облачены в собственные цвета, другие в сносные подобия фенрисийской формы. Это им не помогло: Влка Фенрика могли отличить свой запах.

Кое-где врагу удалось нанести серьезный урон, но весь корабль привели в боевую готовность еще до временного отключения щитов, поэтому масштаб повреждений был ограничен. Возможно, Альфарий с самого начала знал об этом, и абордажные партии были еще одной уловкой. Он вряд ли мог еще больше разозлить Русса. Волчий Король свирепствовал и сыпал проклятьями на всем пути на командные уровни, разрывая на куски вражеских солдат с безжалостной несдержанностью.

— Ангрон бился со мной! — бушевал он, разбрасывая изломанные тела легионеров. — Магнус бился со мной! А это что такое? Почему он не пришел?

Гнев был настоящим, он накапливался много недель после кампании на Просперо, но Бьорн все же заметил в нем фальшивую нотку, всего лишь намек, звучащий не совсем правдоподобно.

«Ты на самом деле ожидал, что он телепортируется? На его месте ты бы так и поступил?»

Так или иначе, «Храфнкель» в конечном счете был зачищен, щиты восстановлены, а свита Русса вернулась на просторный мостик. Как только примарх получил полное представление о тактической ситуации, его настроение нисколько не улучшилось.

Альфа-Легион сохранил преимущество, которым владел с самого начала сражения. У него было больше кораблей, и они шли в битву неповрежденными и в полной боевой готовности. Волки сдержали наступление врага энергичным контрударом, но его темп сошел на нет. Десятки кораблей были уничтожены, даже самые крупные получали тяжелые повреждения. Их боевой порядок постепенно уменьшался, словно под давлением пары рук, сжимающих шею.

Бьорн держался подальше от глаз примарха, скользнув в затененное место на мостике. Несмотря на попытки отстраниться, он не мог не подслушать входящий поток докладов бубнящих сервиторов по основному каналу связи.

— Теряем пустотные щиты… Теряем пустотные щиты… Идем на таран… Двигатели перегружены… «Ярнкель» погиб… «Ярнкель» погиб… Все корабли в зоне тра-фиф отходят по резервному плану… «Хеймдл» атакован штурмовыми кораблями… Теряем герметичность корпуса… Ядро реактора разрушено… «Хеймдл» погиб…

Никакой гений пустотной войны не остановил бы рост потерь. Волки пошли на отчаянный гамбит, и он не сработал.

Все они ждали.

Несмотря на новые доклады с кораблей флота о повреждениях и потерях, Русс долгое время молчал. Каждый раз, когда на обзорных экранах вспыхивало извещение «корабль уничтожен», он вздрагивал. Реакция была искренней: этот примарх беспокоился о своем Легионе так же, как и остальные, возможно даже больше. Бьорн подумал, что Русс выглядел в этот момент необычно старым, словно годы гнетущим грузом навалились на плечи этого забияки.

— Ну хватит, — прорычал наконец Русс. — Если мы здесь останемся, нас разорвут на куски.

Он глубоко вдохнул, сжал от безысходности кулаки, словно мог таким образом переломить ситуацию.

— Отходим к туманности, встретимся с резервами и скроемся в ней. Пыль по крайней мере заглушит их сенсоры.

Гунн кивнул.

— Оторваться будет непросто.

— Мы будем арьергардом, — решительно заявил Русс. — Флагман пойдет последним, не важно каких повреждений это будет нам стоить.

Его глаза метнулись к дежурному офицеру связи — кэрл в серой форме топтался в хвосте командной свиты.

— Удостоверься, что Терра получит следующее сообщение. Шестой Легион вступил в бой с Двадцатым в Алакксесе. Понес тяжелые потери, отступил под прикрытие внутренней туманности. Попытаемся перегруппироваться и удержать их там. На момент хроноотметки один-ноль-восемь, ноль-ноль-семь призывы о подкреплениях оставались без ответа. Будем продолжать сражаться, пока не получим дальнейших приказов.

Офицер бесстрастно выслушал информацию, запоминая ее для передачи хору.

— Почему мы сражаемся с ними одни? — раздраженно спросил Гунн.

— Варп неспокоен, лорд, — ответил офицер связи. — По правде говоря, я не знаю, было ли получено хоть одно отправленное нами сообщение. Но мы продолжаем посылать их, надеясь на какой-нибудь ответ.

— Чондакс, — пробормотал Русс.

Глаза всех присутствующих обратились на примарха.

— Мы должны быть недалеко от кампании Пятого Легиона, — продолжил Русс, прищурившись от неожиданного открытия. — Почему Хан не получил наши сообщения?

Офицер неопределенно взглянул на него.

— Штормы были… неестественно сильными в том регионе. Вряд ли хоть что-нибудь дошло.

— Продолжай попытки, — настойчиво произнес Русс. — Сосредоточьте свои усилия на этой системе.

Он взглянул на Гунна.

— Странный он, Джагатай, но я никогда не видел, чтобы кто-то владел клинком лучше него. Он не пал. Он не мог. Почему я забыл о нем?

Бьорн заметил сомневающиеся выражения на лицах остальных воинов. Он не осуждал их. Из всех Легионов Белые Шрамы меньше остальных внушали доверие. Он никогда не видел, как они сражаются, и не встречал очевидцев. Их репутация была почти такой же таинственной, как и у Тысячи Сынов, они подчинялись загадочной касте провидцев бури и никого не признавали.

Офицер поклонился.

— Если с ними можно связаться, мы это сделаем.

— И если мы зависим от них, — пробормотал Гунн, — тогда мы действительно вляпались по уши.

Русс метнул в него предостерегающий взгляд.

— Он мой брат, Гуннар. Следи за тем, что говоришь.

«Они все были нашими братьями, — подумал Бьорн. — И посмотри, чем все обернулось».

Палуба задрожала — очередной мощный залп накрыл нос «Храфнкеля», прервав разговор. Лорды Волков разошлись, готовясь начать отступление из открытого космоса в ржавого цвета отмели Алакксеса.

— Будьте осторожны! — немного шутливо бросил им в след Русс. — Нам еще предстоит содрать с них шкуру.

Вскоре Бьорн остался наедине с примархом на самом нижнем уровне мостика, если не считать двух гигантских волков, которые крутились у ног господина.

— Я вам нужен, повелитель? — осторожно спросил Однорукий, следя за ближайшим зверем, который не сводил с него желтых глаз.

Русс отвлекся от своих мыслей, по-видимому забыв о присутствии Бьорна.

— Конечно, — ответил примарх.

Примарх повернулся и взглянул на огромные иллюминаторы из бронестекла, за которыми царил огненный хаос. «Храфнкель» был всего лишь одним из сотен островов, охваченных пламенем и пляшущих в смертельном танце атак и контратак.

— Надо многое сделать, — сказал он низким, почти печальным голосом. — Смотри и учись, Однорукий. Вот как примарх встречает поражение.

«Серповидная луна» содрогнулась в последний раз, словно от облегчения, что покинула варп-шторма и вернулась в реальное пространство. Как только барьер исчез, внешний корпус очистился от поврежденных полей Геллера, быстро рассеявшихся вместе с полупогасшей энергией. Секундой спустя запустились субварповые двигатели, их механический грохот сменил глухую и тяжелую пульсацию варп-двигателей.