Но прежде чем наше оружие скрещивается, раздается крик из уст смертного:

— Стойте! Стойте! Во имя Ангела, прекратите!

Нагал, Хезен и другие расходятся, словно темный занавес, пропуская человека. Тощий, одетый в бархатную мантию, он спотыкается, будто испытывая приступ головокружения. Сер Джеспер, Мастер Сообщений, бежит изо всех сил. За ним тянутся пучки витых проводов и ритуальных кабелей. Он в бешеном темпе пробежал от астропатического секлюзиума крепости-монастыря, и находится в состоянии сильного смятения. Меня обеспокоило то, что Джеспер находится в таком состоянии только тогда, когда получал сообщения огромной важности. Бедный телепат даже не смог должным образом избавиться от своего пси-оборудования. Из уголков его глаз течет смешанная со слезами кровь.

Ноги астропата подкосились, но Хезен успел подхватить его. Он подошел к нам, держа на руках слабого худого человека, словно ребенка.

— Выслушайте меня, — прохрипел Джеспер. Он еще не достаточно очнулся, но что-то заставило это тощее тело продержаться достаточно долго, чтобы заговорить. Он начал нараспев повторять полученные им мемо-коды, подтверждающие подлинность сообщения. А затем начал шепотом воспроизводить межзвездное сообщение.

— Ралдорон связался со мной через ужасно огромное расстояние…

— Первый капитан? — Нагал застыл при упоминании этого имени. Наш брат Ралдорон ушел вместе с Ангелом на Сигнус. Внезапно стала понятна причина такого поведения Джеспера.

— Он сказал… — астропат умирал. Он почти убил себя, вырывая это сообщение из губительного шторма, пожертвовал своей жизнью, зная, что оно спасет всех нас. Его поступок посрамил меня. — Сангвиний жив. Легион выстоял.

Это было последнее сообщение Сера Джеспера, доведенное до нас: я услышал последний удар его сердца.

Рубио не смог ничего сказать в ответ на это — его вокс-бусина треском подтвердила слова Джеспера сообщением его собственных астропатов с борта крейсера. Он опустил меч.

Я поднимаю крозиус, и красный свет солнца Ваала отражается в нем кровавым блеском.

— Возвращайся, Рубио. Забирай свои корабли, свои приказы и возвращайся ни с чем к Малькадору.

Моё сердце пело, пока я произносил эти слова.

— Он слишком рано посчитал вас потерянными, — произнес псайкер.

— Мы никогда не были потерянными, — покачал я головой в ответ. — Мы Кровавые Ангелы.

И такого ответа было достаточно.

— Магистр войны.

Слова повисли в тишине. За высокими кристальными окнами свет далёких звёзд мерцал в блеклых газопылевых облаках. Облачённый в доспехи примарх 16-го легиона сидел на троне и вглядывался в полумрак, словно ожидая ответа.

— Этот титул стал тяжёлой ношей. Гор Луперкаль. Отец, сын, друг, враг… Всё смешало бремя двух слов.

Он склонил голову, глядя на чёрные железные подлокотники трона. Взгляд скользнул по бронзовой булаве размером со смертного человека. То был Сокрушитель Миров, принятый им из рук отца вместе с титулом магистра войны и руководством великим крестовым походом. Глаза остановились на рукояти в виде головы орла. На лице промелькнула тень улыбки.

— Отец никогда не говорил, что это значит, лишь о пределах власти. Нельзя оставлять такие слова без ясного смысла. Возможно, он верил, что однажды я пойму сам. Или же просто это было не важно, пока это освобождало его от нас, сыновей. Возможно, он не знал, что эти слова будут значить для Империума.

Гор поднял руку, и перед троном вздыбилась колонна призрачного света.

Зернистую проекцию наполнили образы мужчин и женщин — кричащих, сражающихся, умирающих. Мольбы и проклятья слились в протяжный вой, грохот болтерных выстрелов разорвал тишину.

— Теперь он знает.

Гор кивнул своим мыслям. Отблески голограммы мерцали в глубине его непроницаемочёрных глаз.

— Пламя охватило всё, и ветер его раздул. Оно охватило всех нас — меня, его, моих братьев и наши легионы. Будущее человечества решится в кровавом вихре — вихре, охватившем всех нас. Империум падёт и возвысится во главе со мной или будет падать, падать, падать…

Он медленно встал. Его доспехи лязгали, шуршали. Гор вновь взмахнул рукой, и вокруг закружились конусы холодного света, сгустившиеся в образы незрячих лиц. Одни кричали, выплёвывая кровь и пар, другие бормотали — монотонно, безжизненно. — Нам их уже не достать… У нас не осталось другой техники… Истребление — единственный выбор… Гидра не смогла… Гор склонил голову. Прислушался.

— Кровь, призывы к переменам… Анархия — владычица этой эры. Война рассеяла нас, вырвала из моих пальцев и понесла навстречу забвению.

Гор обернулся, наблюдая, как вокруг вспыхивают голограммы. В тронном зале мерцали призрачные отблески тысячи сообщений.

— Пятьсот кораблей унесла ярость бури… и враг нас ждал?

— Исстван должен был сгореть безмолвно, чтобы мы победили раньше, чем война действительно началась. Крылья ангела должны были быть сломлены у моих ног, но меня преследуют неудачи. Вновь и вновь, вновь и вновь…

— Жиллиман собирает все силы в Ультрамаре… Они совершенны… Они возвысятся… Он замер, глядя на сморщенного астропата.

— … уже сокрушены…

— Наш брат чуть не сгорел, но жив. Робаут, мудрый Робаут… Все его записи, планы, надежды. Такой понимающий… Такой сильный… Такой чертовски совершенный… — Гор вздохнул. — Хотел бы я, чтобы он был с нами.

Взмах когтей — и образы исчезают, тишина вновь воцаряется в тенях. Гор покачал головой, продолжая смотреть на трон.

— Ты бы сказал, что я зря прислушался к Альфарию и Лоргару, что тайная война обречена на поражение. Возможно, ты был бы прав. Гидра не видит всё и слепо приставляет нож к собственной спине. Коракс бы так не ошибся… — Гор невесело усмехнулся, затем вздохнул. — И почему со мной нет столь многих, с кем бы я хотел сражаться вместе — лишь сломленные братья? Я — господин свирепых чудовищ.

Он медленно пошёл вдоль широкого гололитического стола. Эхо шагов исчезало в тишине.

— Я не могу контролировать их сынов, и они знают это. Мортарион, Пертурабо, остальные… они чувствуют это. Они знают, что мы больше не можем управлять ходом войны — лишь следовать за ним. Но они никогда не смогут понять меня до конца. И понимание ускользает с каждым мгновением. Они сомневаются. Думают, что я сбился с пути. Я вижу это в их глазах. Мелочность, гордыня — семена погибели влекут их, раздувая бурю. Вот с кем я творю будущее.

Он остановился у подножия трона и протянул руку. Пальцы сомкнулись на рукояти Сокрушителя Миров. Гор легко поднял булаву, чтобы в тусклом свете зала отразились все вмятины на отполированном металле.

— Тысячи битв. Десятки тысяч. Десятки тысяч десятков тысяч… Ради новой эры мы отринули всё, в чём были уверены, все убеждения обратились в прах. Война будет бушевать повсюду, но никто не знает, когда будет нанесён последний удар. Но это не катастрофа, ведь все они служат моим целям. Буря начинается ради того, чтобы ударил гром.

Он вновь посмотрел на трон и печально покачал головой. Пальцы разжались, опустив Сокрушителя Миров. Он смотрел не прямо перед собой, а куда-то вдаль.

— Никто другой бы не осмелился. Даже ты. Возможно, поэтому отец выбрал меня. Возможно, лишь тогда он был честен.

Взгляд чёрных, непроницаемых глаз безжалостного короля посуровел. С подлокотника трона на Гора пустыми глазницами смотрел череп Ферруса Мануса, тонкая паутина трещин опутывала идеальный лоб поверженного примарха, расходясь от проломленного виска. Даже отполированный череп всё ещё излучал силу и решимость.

— Важно, что галактика горит, а не кто разжёг пламя. Вот что значит титул магистра войны, брат. Силу сделать то, что должно.

XVII Легион «Несущие Слово»

Сор Талгрон — капитан 34-й роты и представитель Лоргара на Терре